Воскрешенный любовник

— Трэй, ты прав. Мне не стоило туда приезжать. Это было выше моих сил. Просто порой мне кажется, что я должна идти до конца. Иначе я так и буду связана по рукам и ногам тем, что произошло со мной и моей семьей.

Когда она пробежала пальцами по неровной коже у ключицы, Трэй сказал:

— Просто возьми пару отгулов, хорошо? Не волнуйся о делах. Мы с Кипом все раскидаем, будем держать тебя в курсе. А потом я хочу, чтобы ты вернулась… я хочу, чтобы мой напарник вернулся. Ты нужна нам. Ты нужна всем пострадавшим Колдвелла. Порой лучше взять выходной и вернуться в строй, чем выгореть так, что не сможешь выполнять свою работу в принципе. Это реальность, а не слабость.

Эрика сфокусировала взгляд на лобовом стекле «Хонды», не удивляясь тому, что обзор был размытый из-за подступивших к глазам слез. Но она ничего не чувствовала.

Нет… это не совсем правда. Кое-что было, просто глубоко внутри и настолько болезненное, что она отгораживалась от этого чувства.

— Знаешь, — сказала она хрипло, — я всегда делала эту работу ради себя. Чтобы обуздать своих внутренних демонов. Мне никогда не приходило в голову, что….

— Ты помогаешь другим людям? Что твой напарник и весь отдел зависят от тебя? Да брось, Эрика, спустись на землю. Ты же не считаешь, что мы просто в восторге от твоей харизматичной личности?

Она рассмеялась, вытирая слезы под глазами.

— Хорошо, я возьму выходной… но я хочу быть в курсе дел. Ставьте меня в копию во всех письмах, и если возникнут проблемы, сразу звоните.

— Хорошо. Договорились. Пообщаемся позже, напарник.

— Когда Трэй повесил трубку, Эрика убрала телефон от уха и просто уставилась на него. Потом посмотрела в боковое окно. Трэй был прав. Она была близко к реке. Всего в двух кварталах от моста, с которого можно прыгнуть в холодную воду.

Внезапно она словно вернулась в складскую комнату книжного магазина, и Бальтазар приставил кинжал к своему горлу…

Она закрыла глаза руками, хотя этот образ она видела в своей голове.

А потом она увидела розовую спальню на Примроуз, юная рука с розовым лаком на ногтях сжимала рукоять пистолета.

И, наконец, она вспомнила свою первую попытку самоубийства, еще в колледже. Потом были две другие. После третьего промывания желудка она позвонила психиатру. Как бы парень не пытался помочь, все изменили не сеансы с ним… и не антидепрессанты, которые ей прописали и которые она не пила.

В конечном итоге она оставила попытки убить себя, потому что не хотела избежать наказания жизнью. Ее жизнь в страдании казалась платой, которую она заслужила за то, что просто стояла и смотрела, как ее мама просит о помощи.

А она ничего не сделала, просто наблюдала, как ее убивают.

Умереть — очень просто. Сложнее — жить.

Приняв такое решение, Эрика больше никогда не думала о том, чтобы закинуться таблетками и запить все водкой. Просто оставила мысли о самоубийстве. И это странно. Сидя в старой серебряной «Хонде», которую ей предоставили вампиры, в то время как ее любовник скрывается в подвале ее дома от солнечного света, а ее лучший друг и коллега боится, что она спрыгнет с моста… она внезапно ощутила благодарность за то, что осталась жива.

Пусть и жила она только ради страдания.