Хаски и его учитель белый кот. Том 1

Глава 4. Младший двоюродный брат этого достопочтенного

На самом деле этого человека звали Ши Мэй, а не шимэй[1].

[1] 师昧 Shī Мèi «темный наставник», где 师 ши — учитель/наставник; 昧 мэй — темный; скрывать; домогаться; созвучно 师妹 shīmèi шимэй «младшая соученица» — вежливое обращение к младшей по возрасту соученице.

И даже если с первого взгляда не всегда было понятно, мужчина ли это, с точки зрения времени принятия в обучение Учителем он, несомненно, был старшим соучеником[2] Мо Жаня.

[2] 师兄 shīxiōng шисюн — брат-наставник, старший соученик; ученик, принятый в обучение раньше: старшинство напрямую не зависит возраста, а считается с даты принятия ученика Учителем.

Причина, по которой он носил это неудачное имя, была в том, что образование главы Пика Сышэн оставляло желать лучшего.

Ши Мэй был брошенным сиротой, которого глава когда-то подобрал на землях ордена и забрал с собой. Этот ребенок с детства отличался слабым здоровьем, поэтому для того, чтобы увеличить его шансы выжить, господин Сюэ решил дать ему невзрачное имя[3].

[3] 贱名 jiàn míng цзянь мин «дешевое имя».

От переводчика:в древности ребенка могли называть неблагозвучным «детским» именем (в возрасте 15-16 лет ребенок получал основное «взрослое» имя), для того, чтобы обмануть злых духов. Предполагалось, что, услышав такое имя, злые духи подумают, что этот малыш не ценится в семье и не позарятся на него. Пример таких имен: Тедань 铁蛋 «железное яйцо», Гоушен 狗剩 «остатки собачьего корма», Гоудань 狗蛋 «собачье яйцо» (см. ниже).

Малыш от рождения был очень миловидным[4], и часто люди путали его с хорошенькой девчушкой, поэтому, пораскинув мозгами, глава решил дать найденышу свою фамилию и имя — Я. В итоге ребенка назвали Сюэ Я[5].

[4] 唇红齿白 chúnhóng chǐbái чуньхун чибай «губы красны и зубы белы» — обр. о прекрасной внешности (обычно применительно к детям и подросткам).

[5] 薛丫xuē yā сюэ я «ответвление/рогулька от стебля полыни»/«ответвление от Сюэ»/«девочка Сюэ», т.к. 丫 yā кроме основного, имеет значения «девочка» и «ублюдок».

От переводчика: 丫 yā я полностью созвучно с 鸭 yā я — селезень; сленг: мужчина, оказывающий сексуальные услуги за деньги, а значит для людей неграмотных имя Ши Мэя звучало еще и как «подстилка Сюэ». Как не крути, очень неблагозвучное и стыдное имя.

«Рогулька» от дерева Сюэ выросла и превратилась в изящную прекрасную от кончиков бровей до уголков глаз «лозу», исполненную природной грации и врожденного достоинства.

Неграмотные мужики не считали зазорным называться «рогулькой от Сюэ» или «ублюдком Сюэ», но разве правильно выбирать имя для юноши несравненной красоты и таланта, руководствуясь тем же принципом, что использовали необразованные селяне, называя своих сыновей «собачье яйцо» или «железный столб»?

Собратья по обучению, остро чувствуя неуместность и обидность этого имени, старались не называть его Сюэ Я. Однако, учитывая, что это имя дал ему глава ордена, сменить его было бы неуважением, поэтому старшие ученики шутливо стали называть его «шимэй».

Шимэй рос, и со временем обращение «младшая сестренка» тоже стало звучать неуместно. И тут глава ордена, этот «великий мастер давать имена», вдруг вновь озаботился вопросом его имени и, проявив весь доступный ему такт, с напором обратился к своему воспитаннику:

— Сюэ Я, не пора ли тебе сменить имя? Сейчас ведь тебя все называют шимей, так давай сменим твое имя на Мэй, от «мэнмэй[6]». Ты же не против?

[6] 昧 mèi мэй — темный, скрывать, домогаться; 蒙昧 méngmèi мэнмэй «покрытый мраком» — оставленный богом, темный, не видящий ясно, невежественный.

Кто еще, кроме главы Сюэ, мог в таком деликатном деле вести себя так бестактно?.. И кто в здравом уме согласился бы носить такое дурацкое имя? Однако у Ши Мэя был очень покладистый характер. Он посмотрел на главу ордена и увидел, что тот смотрит на него сияющими от счастья глазами, и, судя по всему, искренне верит, что делает доброе дело. Так что у Ши Мэя язык не повернулся признаться, что он чувствует себя несправедливо обиженным, ведь это могло бы стать настоящим ударом по достоинству взрослого и уважаемого главы ордена. Поэтому, изобразив радость, он опустился на колени и с поклоном принял новое имя.

— Кхе-кхе... – человек в черном плаще закашлялся, услышав имя «Ши Мэй». Переведя дыхание, он с трудом поднялся с земли и поднял глаза на Мо Жаня:

— Эээ? А-Жань[7]? Почему ты здесь?

[7] 阿 ā а — ласкательный префикс личных имен, прозвищ, фамилий и титулов.

Даже сквозь слой темной вуали, эти ясные, как родниковая вода, и яркие, как звезды, глаза пронзили сердце и душу Мо Жаня.

Хватило одного взгляда и все те сладкие, как мед, чувства Наступающего на бессмертных Императора, все заветные мечты пылкого юноши из прошлого, что годами были скрыты под пылью времени, вновь вспыхнули и засияли с новой силой.

Это правда Ши Мэй.

Никакой ошибки.

Мо Жань всегда был порочным негодяем. В прошлой жизни он потерял счет мужчинам и женщинам, с которыми ему довелось разделить постель. Удивительно, как он вообще не умер от чрезмерного семяизвержения? Для него самого это по сей день оставалось загадкой.

Но к тому единственному человеку, которому он отдал свое сердце, Мо Жань всегда относился очень бережно и никогда не позволял себе осквернять его лишними прикосновениями.

Во времена его юности у них были довольно неоднозначные отношения на грани дружбы и флирта[8], но до самой смерти Ши Мэя все, что позволил себе Мо Жань — это взять его за руку и один раз случайно поцеловать.

[8] 风花雪月 fēng huā xuě yuè фэн хуа сюэ юэ «ветер, цветы, снег и луна» — объекты, часто используемые в литературе для того, чтобы подчеркнуть возвышенную романтичность отношений; романтика в воздухе.

Тогда Мо Жань считал себя слишком грязным, а Ши Мэя — нежным и чистым. Он чувствовал, что недостоин его.

Именно этим человеком он при жизни дорожил, как никем другим, а после его смерти стал одержим памятью о нем. До самого конца только он один был единственным чистым светом луны в душе Тасянь-Цзюня. Но как бы сильно его сердце не тосковало по нему[9], этот человек умер, тело его стало землей, а душа растворилась без следа в Царстве мертвых.

[9] 抓心挠肝 zhuā xīn náo gān чжуа синь нао гань «рвать когтями сердце, выцарапывать печень» — крайняя степень беспокойства, тоски.

И вот теперь, когда перед ним стоял живой и здоровый Ши Мэй, Мо Жаню пришлось приложить все силы, чтобы сдержать переполняющие его эмоции.

Он помог Ши Мэю подняться с земли и отряхнуть одежду от пыли. Его сердце буквально разрывалось от волнения и боли за него.

— А если бы меня здесь не оказалось, как долго ты бы терпел эти издевательства? Почему ты не сопротивляешься, когда люди бьют тебя?

— Но сначала я хотел объясниться с ними…

— Какой смысл им что-то объяснять?! Сильно они тебя побили? Где болит?

— Кхе-кхе, А-Жань, для меня… для меня это пустяк.

Со свирепым выражением на лице Мо Жань повернулся к даосам:

— Вы посмели поднять руку на человека с Пика Сышэн? Смелые, значит?!

— А-Жань… да ладно тебе...

— Вы же хотели подраться? Идите сюда! Померяйтесь силой со мной!

Даосы, только что на своей шкуре испытавшие мощь разметавшего их одним ударом ладони Мо Жаня, прекрасно понимали, что его духовные силы намного превосходят их собственные. Они думали, что легко откусят кусок от мягкого фрукта, а он оказался крепким орешком, о который можно и зубы обломать. Не смея противостоять Мо Жаню, они в страхе попятились.

Ши Мэй вздохнул и попытался вмешаться:

— А-Жань, не надо ни с кем драться. Надо быть терпимее и уметь прощать чужие ошибки.

Мо Жань обернулся, чтобы взглянуть на него, и сердце его тоскливо сжалось, а в глазах защипало.

У Ши Мэя всегда было слишком доброе сердце. Даже умирая в прошлой жизни, он ни на кого не держал обиды, а наоборот, умолял Мо Жаня не таить зла на Учителя, который вместо того, чтобы спасти своего ученика, предпочел, стоя в стороне, наблюдать за его смертью.

— Но они…

— Со мной все хорошо, ничего ведь не случилось? Чем меньше проблем, тем лучше, слушайся своего брата-наставника.

— Ай, ладно, как скажешь, все будет, как ты хочешь, – Мо Жань кивнул и снова зло посмотрел на даосов. — Слышали? Мой брат-наставник заступился за вас! Что, пестики[10], вы еще тут? Ждете, чтобы я придал вам ускорение?

[10]От переводчика: отсылка к идиоме 杵臼之交«неразлучны как пест и ступка» — дружба двух людей, невзирая на сословные различия и разницу в материальном благосостоянии. Однако у идиомы есть и пошлая трактовка , где пест — актив в гомосексуальной паре, а ступка — пассив. Т.е. Мо Жань назвал даосов «закадычными дружками» и «мелкими хуями».

— Да-да! Мы уже уходим! Уже ушли!

Ши Мэй окликнул готовившихся сбежать даосов:

— Постойте!

Эти люди тут же решили, что раз они только что поколотили Ши Мэя, тот их так легко не отпустит, поэтому бухнулись перед ним на колени и начали бить поклоны:

— Господин бессмертный, господин бессмертный, это наша вина, что мы сразу не поняли, с кем имеем дело[11]! Господин бессмертный, пощади нас!

[11] 有眼不识泰山 yǒuyǎn bùshí tàishān юянь буши тайшань «имея глаза, не разглядел горы Тай» — обр. не узнать кого-то знаменитого/влиятельного; не оказать должного уважения, не поняв, с кем имеешь дело. Тайшань (гора Тай)— в китайской мифологии священная гора, считавшаяся местом обитания даосских святых и бессмертных. Люди верили, что на горе Тай хранятся золотые шкатулки с нефритовыми пластинами, на которых записаны сроки жизни людей. Дух-покровитель Тайшань сам Седьмой Князь Царства мертвых.

— Я ведь и раньше хотел поговорить с вами, но вы меня не слушали, – Ши Мэй печально вздохнул. — Вы похитили и изуродовали чужих детей и теперь по вашей вине сердца их родителей обливаются кровью. Неужели вы совсем потеряли совесть?

— Мы так виноваты! Так сильно провинились! Господин бессмертный, это наша вина! Мы больше никогда такого не сделаем! Никогда так не поступим!

— Впредь вы должны жить честно и не творить зла, ясно вам?

— Да, господин бессмертный, мы навсегда запомним ваше наставление! Мы выучили этот урок! Выучили!

— Раз так, извинитесь перед этой матерью и верните детей их родителям, оплатив расходы на их лечение.

Когда это дело было улажено, Мо Жань помог Ши Мэю взобраться на коня, а сам забрался на лошадь, которую одолжил на постоялом дворе, и бок о бок они неспешно начали путь обратно в свой орден.

На небе показался серп месяца, по форме похожий на усский меч. Пробивающийся сквозь листву свет рассыпался по лесной тропинке.

Они все ехали и ехали, и с каждым шагом настроение Мо Жаня становилось только лучше. Он-то думал, что для того, чтобы встретить Ши Мэя, ему нужно поскорее вернуться на Пик Сышэн, но неожиданно тот сам спустился к нему с горы, и по счастливому стечению обстоятельств они встретились. Это еще больше убедило Мо Жаня в том, что Ши Мэй — человек, предназначенный ему самой судьбой.

Хотя сейчас они были не вместе, однако в прошлой жизни Мо Жань прекрасно освоил науку соблазнения и теперь точно знал, как нужно вести себя, чтобы завоевать его сердце. Не стоит торопить события, со временем все образуется само собой[12].