Я - тот, кто тебя уничтожит. Рождение феникса. Книга 2

– О, даже так? И что же ты сделаешь? Я – ночной кошмар, мучитель и кара небесная. Но что ты сделаешь мне, если я сейчас же, при тебе выпотрошу этого ребенка? – прошептал он мне в лицо, пока я задыхалась от странного жара и пыталась вырвать свою руку из захвата мужчины. – Ну же! Посмотри на нее! – с каким-то садистским удовольствием потребовал он, схватив меня за волосы и насильно обернув на воющую девочку, которую трясло все сильнее. – Взгляни! Что ты видишь? Невинного ребенка? Да, это ты видишь? И теперь, наверняка, хочешь меня убить? – искушающее шептал он на ухо. – Хочешь? Попробуй! Ну же! Или так и будешь упиваться своей слабостью и жалостью к собственной шкурке? Сделай хоть что-нибудь! – неожиданно взревел он, и я выбросила вперед руку, с зажатой в кулаке отмычкой, которую прятала за поясом брюк. Ударила его по лицу и проткнула мужчине щеку насквозь… Внезапно вся решительность и силы испарились, а я испугалась собственной смелости, замерев в ужасе, как кролик в хватке удава. Жар пропал, и меня бросило в озноб, а дышать стало страшно… так страшно, что я не обращала внимания на боль в легких, которые горели в желании глотнуть воздуха. Но я боялась, большими глазами смотря в серое лицо высшего, который длинным, ненормально длинным языком вытолкал заточку из своей щеки, в прорези которой этот язык и мелькнул. А через секунду порез полностью затянулся. Оставив после себя лишь каплю крови. Под кожей лица вновь мелькнула костяная маска, а желтые пылающие глаза моргнули и потухли. Вновь красивое лицо исказила не маска злости или гнева… а разочарования. Желтые глаза посетила брезгливость. – Ничего! – выдохнул он, подытожив мою выходку, и комната вновь ожила. Даже палачи, кажется, выдохнули с облегчением, а девочка перестала выть, ограничившись сбивчивым бормотанием, пока раскачивалась на месте, пряча голову в своих коленях. – Ты ничего мне не сделаешь! Потому что ты – ограниченная и слепая дрянь! Пустышка. Слабая, упрямая, гордая и… крикливая. Как вшивая шавка, которая лает, а укусить не можешь. Боишься… – почти выплюнул он это обвинение.

Руку в моих волосах он разжал, и я упала мешком к его ногам, захлебываясь в рыданиях и… отвращении к себе. Было стыдно… так стыдно за свою слабость и никчемность. Так стыдно, что я не смела поднять взгляд на девочку, которую не в силах была защитить.

– Лирана, прелесть моя, – мягко позвал Доминик, и женщина выступила вперед, покорно опустив голову. – «Дичь» в расход, охотнику подарок. Пора выводить ее в люди…

– Слушаюсь, господин… – спокойно и с готовностью сообщила Лирана.

– А Птаху… Птаху готовь к Арене. Ее упрямство мне надоело, – сообщил он под конец. И эти слова стали моим приговором.

– Стой! – закричала я вслед уходящему высшему, который с тем же веселым мотивчиком стал подниматься на верхние уровни. – Доминик! Пощади хотя бы девочку! – хватило мне сил и мужества в последний раз просить… не за себя. Со мной все было очевидно. Я просила за ребенка…

– Глупая девчонка, – вздохнули у меня над головой. А когда я подняла лицо, ощутила удар в висок. А затем тишина…

***

– Страшно? – впервые, с момента, как меня привели в место для ожидания с личным выходом на Арену, спросила Лирана, проверяя, как сидит мой легкий доспех. По ее словам, на Арене участники сражались налегке, без дополнительной защиты, но то были не люди. А для меня, как первому человеку на данном мероприятии, Лирана сделала исключение и позволила защитить спину, грудь, живот, предплечья и лодыжки кожаными латами. И я почти не сомневалась, что они мне станут такой же защитой, как воздух. Лирана сказала, что я – стану первым человеком на Арене. Значит, биться буду с нелюдем, и едва ли меня защитит хоть что-то: на их стороне сила, скорость и магия.

Потому… мне конец.

– Нет, – совершенно спокойно отозвалась я, как-то легко принимая свою судьбу. Я знала, что Доминик убьет меня, еще когда заключала с ним договор. Но этот момент отсрочили почти на полгода, за которые Коллекционер тешил себя, проверяя степень моей выдержки. Я действительно стала сильнее и выносливее, Лирана многому меня научила и я узнала подробности о таком количестве рас, о существовании которых даже не подозревала прежде. Но все мои изменения были тщетными, потому что из новых познаний я выяснила, что люди являются одними из самых физически слабых рас: скорость, реакция, силы, выносливость и… отсутствие быстрой регенерации. На арене я буду словно младенец простив взрослого.

– Вот как? – хмыкнула Лирана, отходя на шаг, чтобы осмотреть меня с ног до головы. – Либо ты излишне самоуверенна, либо в твоей пустой головке витает наивная мысль, что кто-то позволит тебе уйти быстро и безболезненно.

– Он хочет моей смерти, – процедила я сквозь зубы, устав от этой игры и издевательства. Нервы мои больше не выдерживали и я поддавалась агрессии, которую было очень трудно подавить. Иногда это несло за собой печальные последствия и санкции. Коллекционер не любил, когда кто-то говорит слишком громко и неуважительно. Потому очередное правило было простым: вести себя максимально незаметно, что давалось мне с переменным успехом.

– Он хочет зрелища, – не согласилась Лирана. – Хозяин слишком стар и уже утратил остроту жизни. Он настолько древний, что пройденный жизненный опыт сводит его с ума. Жизнь кажется ему пресной и вторичной. Потому – твоя быстрая смерть, совсем не то, чего он хочет.

– Ты говоришь так, будто знаешь, о чем он думает… – помолчав, отметила я задумчиво.

– Я живу значительно дольше тебя, девочка, – надменно ответила Лирана. – У меня было время, чтобы испытать на себе все грани эмоций от проживания с хозяином. Я пережила с десяток таких, как ты.

– Легко тебе рассуждать, являясь подручной Коллекционера, – зло усмехнулась я, а после с удивлением отметила, как ее глаза налились черным от вспышки гнева.

– Думаешь, мне легче, дрянь? Прежде чем раскидываться такими словами, вспомни, что я – подручная. А ты – жена. И как, нравится быть его приближенной? – шипела она в нескольких сантиметрах от моего лица, смотря страшными черными глазами с высоты своего роста. От нее несло таким бешенством и злостью, что я струсила и отступила, машинальным движением выхватив из ножен выданный мне клинок. – Надеюсь, однажды ты выведешь его до такой степени, что, если не убьет, так разрешит укоротить тебе язык. Наверное, это будет лучшим подарком за мою службу в последние столетия, – огрызнулась она, пока я растерянно и шокировано смотрела на высшую, которая, несмотря на свою угрожающую трансформацию, казалась как никогда ранимой.

– Что он с тобой сделал? Почему ты служишь ему? – едва шепча, задала я вопрос, не веря, что она ответит. Но, по всей видимости, эмоции в тот момент возобладали ею, потому что высшая ответила. И ее ответ поразил и ужаснул меня до глубины души:

– После Охоты никто и никогда не получал свободу в полном смысле этого слова, даже если выходил победителем. Победить можно, выиграть – нет, – процедила она сквозь зубы, смотря себя на руки. – Но и жизнь не отбирают. Ее сохраняют в обмен на новый договор. Именно это и является – выигрышем: возможность заключить новый договор и выжить.

– От него не сбежать… – до конца не веря, что Лирана когда-то была на моем месте, обреченно закончила я. – Даже такая, как ты…

– Даже я. Никогда, пока он сам этого не захочет, – подтвердила она мои страхи, а затем раздался гонг, который заставил ее взять себя в руки и выпрямить спину. – Коллекционер сжалился. Он требует, чтобы ты продержалась минуту. Если выживешь, ему будет этого достаточно.

– Какая «доброта», – роняя слезу, невесело усмехнулась я от очередного чувства безысходности. Этот кошмар никогда не кончится.

– Он не хочет терять редкий экземпляр, как ты, так скоро. У него не так часто бывают… люди. Потому он просил напомнить, что, если заметит, что ты намеренно саботируешь бой, и не будешь сражаться всерьез – ваш договор завершится, а Каррил умрет.

С губ сорвался судорожный вздох. Захотелось сесть на колени и заплакать. Создавалось впечатление, что он проникает даже в мои мысли, которые прежде, как я хотела думать, принадлежат только мне. Но он забирает даже это…

– Идем, – позвала меня уже привычная Лирана, на лице которой было сложно прочитать хоть что-то, кроме брезгливости и превосходства. – И сделай нам всем одолжение – продержись эту минуту.

***

Оказавшись на залитой солнечным светом арене, я растерянно и нервно осматривалась, подмечая, что зрителей оказалось не так уж много, в сравнении с прошлым разом, когда Доминик решил познакомить меня с тем, что называл «Ареной». Причина была очевидна: Коллекционер желал зрелищ и приглашал гостей с теми же вкусами, что и у него. Уже одно то, что Дом согласился смягчить для меня условие до одной минуты, говорило не в пользу его ожиданий зрелищности моего… выступления. Другими словами, я осознала, что Доминик просто не желает позориться и терять авторитет.

Следующим делом я посмотрела на хозяйскую террасу, на которой должен был оказаться Доминик. И он там был, но вместо интереса, предвкушения или даже скуки, мне показалось, что мужчина выглядел растерянным, как будто не понимал, где он находится и для чего. Ссутулившись на своем кресле, которое сейчас казалось ему непозволительно велико, он даже не смотрел на само поле, рассеянно вглядываясь в лица гостей, скользнул вниманием по мне, на мгновение остановился, даже нахмурился, а затем вновь ушел в себя, что-то бормоча. Затем рядом с хозяином появилась Лирана, но он даже не отреагировал на это.

Что было дальше на хозяйской ложе, я не стала рассматривать, так как на поле стражники, угрожая копьями, вывели темноволосую девушку. Худенькую, невысокую и полуобнаженную, в каких-то жалких клочках одежды, которых и хватало лишь на то, чтобы скрыть грудь и частично бедра. Многое нижнее белье могло быть более скромным, чем то, во что вырядили девушку организаторы боев. На ее красивом и очень бледном лице застыла злоба и ненависть, которыми она наградила оживившихся от ее появления немногочисленных зрителей, скрытых под толстыми и длинными одеждами, что не позволяло увидеть их лица и определить пол. Те заулюлюкали, но это было больше похоже на проклятья, чем на выкрики поддержки.

А затем она посмотрела на Доминика и злобно зашипела совершенно по-змеиному. Приглядевшись к девушке получше, я поняла, что она – не человек и, вероятно, та, с кем мне придется сражаться. Присмотревшись получше, я поняла, что она должна принадлежать к какому-то змеиноподобному роду. Изучив энциклопедии Доминика, я узнала, что таких подвидов довольно много, не считая обычных нагов, которых я прежде не видела, но все же знала о них. Из энциклопедии же я узнала, что многие виды этой расы – безобидны. Они не имели практически никаких опасных умений, помимо базовой живучести и гибкости змей: многие не имели ядов, когтей и возможности оборачиваться. Порой, лишь клыки были их единственным оружием. Но были и те, кто был смертоносен во всем своем проявлении.

Так и не определив, к какому именно подвиду она относится, не могла отделаться от мысли, что на фоне девушки, я в своих легких доспехах казалась более угрожающей, чем она.