Глаза цвета красной киновари

[image_24010|center]

Каждое утро Мстислав просыпался с мыслью, что весь мир должен лежать у его ног, и всю свою сознательную жизнь он рос именно с ней. Его воспитывали, давая ему всё, чего бы он ни захотел, и день ото дня повторяли, что он — гордость своего рода. Наследник.

Мстислав верил в это безоговорочно, с честью нося имя Сварожича. Имя, позволявшее ему творить всё, что он только пожелает, и брать то, что ему понравится, не встречая сопротивления.

Рождённый высшим духом, буквально божеством, он был наделён многими чертами, о которых простые смертные могли лишь мечтать. Чертами, которые он получил по праву рождения, а не из-за заслуг.

Каждое утро Мира просыпалась с мыслью о том, какая она ничтожная. В ней не было ни красоты, ни ума, ни силы. С рождения она была слишком болезненна, чтобы хорошо освоить полёты в ступе или на метле, и летала слишком медленно и неуклюже в сравнении со старшим братом Жданом. И даже те крупицы магии, что хранились в её теле, она толком не могла использовать из-за своей болезной слабости.

За своей спиной она часто слышала, как другие говорят о ней, как о позоре рода Маревичей, признаке вырождения, совершенно точно связанным с безумием её предков. Её воспитывали с мыслью, что единственное, на что она сгодится — брак, но кто захочет брать её в жёны такую?

Бесполезная ведьма.

Мстислав и Мира много слышали друг о друге, пусть и не были знакомы лично.

Ждан, являвшийся наследником рода Маревичей, с детства дружил с Мстиславом и иногда рассказывал ему о своей младшей сестре. Духу не было интересно слушать о ней — слабой, никчёмной и совершенно бестолковой, но отчего-то ему совсем не хотелось перебивать друга, когда тот начинал разговор.

Мире Ждан никогда не рассказывал о друге. Всё, что она слышала о юном Сварожиче, девочка знала от других и совсем не понимала, почему брат так избегает разговоров об этом замечательном мальчике.

Но стоило Ждану покинуть этот мир, как ведьма поняла.

Их первая встреча была короткой. Мимолётное пересечение взглядами, не более, но этого было достаточно, чтобы дать начало катастрофе.

Мстислав смотрел на Миру и ощущал то, чего раньше не испытывал никогда. Как и говорили, она не была особо выдающейся: бледноватая кожа, покрытая сотней родинок и тысячами веснушек, золотисто-русые волосы, сплетённые в спутанную, но длинную косу и… глаза цвета красной киновари.

Мира смотрела на Мстислава с лёгкой тревогой. Это будоражило его, и каждый раз, когда их взгляды пересекались в дальнейшем, он чувствовал то, как в самой глубине его сути просыпается что-то необъяснимое. Что-то тёмное. Звериное.

Ему хотелось следовать за ней по пятам. Хотелось подчинить её. Сломать.

Во взгляде Миры Мстислав ощущал ужас добычи, загнанной диким хищником в ловушку, и ему это нравилось, но иногда Сварожичу казалось, что глаза Маревны светятся в темноте ледяной жестокостью.

«Быть такого не может!» — отмахивался юноша тогда и возвращался к тихому преследованию, как ни в чём не бывало. Ведьма же возвращалась к негласной роли жертвы, вновь и вновь ища способы скрыться от его вездесущего взора. Безумного, голодного и совершенно ей не нравившегося.

Всё продолжалось до тех пор, пока кто-то не вмешался в их молчаливую игру.

В один день Мстислав, гордость рода, наследник Сварожичей, тот, у чьих ног должен лежать мир, получил выговор за то, что он «тратит время не пойми на что». Правитель их царства — его дядя, Кощей, очень злился на племянника за то, что тот вёл себя неподобающим образом, днями таскаясь за какой-то девчонкой, ничего не представлявшей из себя.

«Не собираешься же ты жениться на ком-то вроде неё?» — сказал Кощей, выделяя последние слова каким-то презрительным тоном. Мстислав, однако, ответил незамедлительно: «Как я могу, дядя? Не говори таких мерзких вещей!». Эти слова удовлетворили царя. Он похвалил племянника и отпустил его, предупредив, что от его поведения зависит лицо их рода, и тот, улыбнувшись, ушёл.

Однако стоило только юноше покинуть дядю, как на него накатила злоба. Кто мог рассказать правителю об его игре? Кто мог пожаловаться на самого наследника крови Сварожичей без страха за свою жизнь? Кто посмел с ним так поступить?!

Ответ плескался на грани сознания, но стоило его взгляду столкнуться с парой глаз цвета красной киновари, как он стал ему и не нужен.

— Ми-и-ира, какой сюрприз! Я как раз хотел с тобой поболтать! — воскликнул Мстислав с холодной улыбкой, преграждая ей путь.

— Нам не о чем с тобой разговаривать… — ответила девушка, тревожно напрягшись, и попыталась обойти парня, но тот остановил её, резко ударяя кулаком по стене, прямо перед её лицом.

— Неужели? — вновь улыбнулся он.

Ощущая угрозу, Мира инстинктивно сжалась всем телом и испуганно уставилась на парня перед ней. Сварожич довольно прищурился, наблюдая за её реакцией. Ему нравилось то, как её лицо исказилось в страхе, а во взгляде, пусть и на мгновение, но загорелся знакомый ледяной огонёк. С этим его оттенком он был знаком, как никто иной: жажда поставить на колени того, кто безумно раздражает.

В Мстиславе невольно зажглась идея снова продолжить их незримую игру, а может, и вовсе вывести её на новый уровень. Придумать что-то оригинальное, чего раньше он никогда бы не провернул… но в его планы вмешались.

Дворцовый слуга, провожавший юного Сварожича к выходу, внезапно возник между ним и Мирой — его драгоценной игрушкой! — и повторил слова Кощея, оставленные племяннику напоследок:

— Господин, ваши действия напрямую влияют на честь вашего рода! Вы несёте всю ответственность за неё! — сказал слуга. — Вы не можете своевольничать на территории царского дворца и как-либо угрожать другим князьям при посторонних!

Поначалу слова слуги разозлили Мстислава, но он быстро выцепил главное. «Не при посторонних» или проще «без свидетелей» он, в принципе, может делать что угодно! Слуга, желавший помочь ведьме, и сам осёкся, поняв по взгляду парня, что тот задумал что-то ужасное. Мира тоже поняла это, но её попытку сбежать пресекла рука духа, обрушивающаяся на её плечо.

— Хей, дружок, скажи-ка на милость, что находится в той комнате? — полюбопытствовал Мстислав у побледневшего слуги, кивая на ближайшую дверь.

— Приёмная для личных встреч государя, — неуверенно ответил тот.

— А я могу ей воспользоваться?

— Смотря для чего, господин.

— Мне очень нужно переброситься парой слов с моей дражайшей подругой, и я бы хотел, чтобы ты последил, чтобы нам при этом никто не мешал.

— Но ведь…

— Я очень прошу тебя, — улыбается Мстислав, начиная тянуть Миру в ту комнату. — И ещё я бы порекомендовал тебе самому не мешать нам… Если, конечно, ты не хочешь быть случайно размазанным по стене.

Слуга побледнел сильнее.

— Ты услышал меня?

— Д-да, господин.

— Чудно! Стой на стрёме и не входи, это приказ!

Сказав это, Мстислав скрылся в комнате вместе с ведьмой. Заперев дверь, он толкнул девушку на пол и, скрестив руки на груди, более не скрывал своего гнева:

— Что ты наплела дяде про меня?!

— Я-я не понимаю, о чём ты… — напуганно выдавила Мира, пытаясь отползти от парня подальше, однако тот ей не поверил.

— Это ты сказала ему, что я тебя преследую? Ещё и напиздела ему, что я, возможно, хочу на тебе жениться?! Это ты придумала эту чушь?!

— Я правда не знаю, о чём ты! — едва не плача воскликнула Мира. — Я только сказала братцу Вию, ч-что…

— Что ты ему сказала?! — прокричал юноша, быстро пересекая разделяющее их расстояние и поднимая ведьму в воздух за воротник.

— Я-я…

— Что?!

— Я сказала, что мне надоело шарахаться от тебя повсюду… — наконец, пискнула Маревна и тут же вжала голову в плечи, столкнувшись со взглядом Сварожича.

В его глазах плескалась кристальная ярость. Мстислав был выше Миры как минимум на три головы и не мог не вызывать в ней тревогу, горой нависая над её тощей фигурой. Даже когда парень был спокоен, девушка едва сдерживала желание убежать от него как можно дальше, а сейчас, видя перед собой его лицо, искажённое лютой злобой, ей куда отчётливее хотелось сделать это.

Мира боялась его как никогда.

Мстислав молча смотрел на неё, не двигаясь и, казалось, даже не дыша. Молодая ведьма не могла и представить, что творилось в его голове. Воздух вокруг них словно загустел. Дышать было трудно. Единственным, что удерживало девушку от попытки покинуть комнату, являлся тот факт, что ворот её рубахи всё ещё находился в крепкой хватке духа, из-за чего сама она едва касалась пола кончиками пальцев.

Время будто остановилось. Секунды казались часами, а минуты — вечностью.

Наконец, Сварожич «оттаял». Он опустил руку, позволяя ведьме всё-таки крепко встать на ноги, но стоило Маревне лишь подумать о том, что всё закончилось и её, возможно, отпустят, как та же рука сжалась уже на её шее.

Мира в ужасе вцепилась в стальные пальцы, сомкнутые вокруг своего горла, в попытке ослабить железную хватку хоть чуть-чуть, но сколько бы она ни прилагала усилий, ей не удавалось сдвинуть руку Мстислава и на миллиметр. Девушка захрипела, но не смогла выдавить ни крика, ни мольбы.

— Значит, шарахаться надоело? — протянул юный дух, продолжая сдавливать горло ведьмы. — Какая незадача… Видимо, между нами возникло недопонимание.

Мира не смогла ответить, продолжая пытаться освободиться из грубой хватки, чтобы сделать хотя бы один вздох.

— Понимаешь ли, — продолжил Мстислав, не обращая внимания на сопротивление девицы, — это мне решать, когда ты сможешь перестать «всюду шарахаться» от меня. Потому что ты — моя вещь, у тебя нет права противиться мне.

Глаза Маревны закатились, и парень ощутил, как женское тело обмякло в его руке. Руки девушки невольно соскользнули с его пальцев, и Сварожич, нехотя, отпустил её тонкую шею, от чего ведьма рухнула на пол, тут же закашлявшись от резкого притока воздуха.

— Ты поняла меня? — строго спросил парень, глядя на Миру сверху вниз.

Та ответила ему лишь молчаливым взглядом, в котором смешивались страх и желание отомстить за унижение и обиду. Дух не без удовольствия заметил это, а затем в его голову пришла идея.

— А впрочем, есть гораздо более хороший способ вбить это тебе в мозги…

Девушка непонимающе склонила голову, смотря на юношу, нависшего над ней зловещей тенью, однако догадка быстро озарила её ум. Мира знала: что бы ни придумал Мстислав, для неё добром это не кончится, и лучшим решением для неё будет только бежать.

Недолго думая, Маревна подскочила на ноги и бросилась к заветной двери, но Сварожич оказался куда более проворным и ловким. Ухватив ведьму за длинную косу, он дёрнул её на себя, и девушка, ахнув, тут же потеряла равновесие, оказываясь на полу прямо у ног духа.

— Ну-ну, надо быть осторожнее, что ж ты так, — промурлыкал Мстислав, наматывая волосы Миры на свой кулак и поднимая её за них на ноги. — Так ведь и пораниться можно…

Мира лишь тихо всхлипнула в ответ, испуганно глядя на парня, в котором пробуждалась чудовищность. Этот взгляд также не укрылся от Мстислава.