Глаза цвета красной киновари

— Неужели я совсем тебе не нравлюсь? — расстроенно вздохнул он. — Как жаль. Но не волнуйся, мы и это исправим.

Последние слова прозвучали для ведьмы намного страшнее. Резкий переход со злобы и агрессии на дружелюбие и напускную нежность в поведении духа будто обжёг её сознание ледяными иглами. Вся её сущность требовала убежать от него как можно скорее, но намотанные на чужой кулак волосы не позволяли ей сдвинуться и на метр.

— П-пожалуйста, не надо, — хрипло взмолилась она.

— Тебе понравится, — только и прозвучало в ответ.

Мира не поняла, как и когда её спина столкнулась со стеной, но отчётливо осознала момент, когда за волосы её потянули вниз, заставляя запрокинуть голову, а в губы впились глубоким влажным поцелуем. В одно мгновение на неё обрушились отвращение, гнев и ужас, от которых до боли сжимало нутро. «Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!» — зазвенело в подкорке, а к горлу подступил ком тошноты.

«Грязно» было единственным определением того, какой именно Маревна ощущала их внезапную близость, но стоило ей попытаться оттолкнуть парня, как её голова с глухим стуком, до звёзд в глазах, встретилась со злосчастной стеной.

— Не рыпайся, — прорычал Мстислав ведьме в лицо и вновь поцеловал, кусая её губы.

Его ладони поползли по телу девушки, изучающе скользя по груди и бокам, а затем и бёдрам, то невесомо касаясь, то до боли сжимая. Миру затрясло. Она попыталась выскользнуть из объятий Сварожича, и тот снова угрожающе зарычал.

Маревна замерла. Страх и отвращение сжимали её лёгкие. Ей хотелось кричать, но голос отказывал. Единственным, что вырывалось из её уст, был хрип и всхлипы. Она тихо умоляла отпустить её, но дух не слушал, поцелуями смещаясь с её губ на шею, где уже расцветали сине-фиолетовые лепестки синяков, оставленных его же рукой.

Язык Мстислава очертил края темнеющих на коже узоров и перешёл куда-то в сторону мочки уха. Высокий ворот рубахи заметно мешал ласке, и парень предпринял попытку избавиться от ненужной преграды, но та оказалась не сильно удачной: маленькие пуговицы так и норовили выскользнуть из-под его неуклюжих пальцев. Разница габаритов между ним и Мирой в принципе доставляла немало проблем. Юноша чертыхнулся.

— Расстегни, — хрипло приказал он, чуть отстранившись.

— Что? — не поняла ведьма. В ответ Сварожич закатил глаза.

— Я сказал раздевайся!

Девушка вздрогнула и принялась спешно расстёгивать пуговицы на рубахе. Что-то глубоко внутри подсказывало, что если она не сделает это сама, то дух, поддавшийся воле злобы и инстинктов, просто разорвёт одежду на ней. И если целью Сварожича было оставить за собой как можно меньше ненужных улик, то Маревна больше боялась возможного внимания, которым бы её одарили, узнай хоть кто-то о том, что произошло в этой комнате.

«Если не сопротивляться, то, наверное, всё обойдётся, верно же?» — думала она, неуверенно отводя края воротника в стороны, тем самым открывая насильнику доступ к её шее.

Цели Мстислава стали кристально ясны ещё в момент поцелуя, и единственное, о чём волновалась Мира, так это о том, чтобы не спровоцировать чудовище на что-то ещё. В любой момент дух мог не только покалечить её, но и убить. Именно этот факт и заставлял её подчиниться, наступив на горло собственной гордости, и задавить стыд.

Парень утробно заурчал и припал губами к открытому участку кожи, прижимая хрупкое тело к себе за талию. Ведьма боролась с отвращением и страхом, жмурясь и старательно представляя, что находится вовсе не здесь, а где-то далеко, где нет вездесущих рук, сжимающих её тело до треска костей, и чужого рта, оставляющего омерзительные мокрые следы на её ключицах и груди. Где не было чужих зубов, до крови кусающих её шею, и твёрдой плоти, упирающейся ей в бедро.

На глазах девушки выступили слёзы. Мира едва подавила очередной крик, боясь, что, если она попытается позвать на помощь, парень свернёт ей шею. Но даже если бы и не свернул, Мстислав, будучи племянником царя, его воспитанником, почти сыном, имел достаточно власти, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу. Он мог обвинить ведьму в том, что она соблазнила его, сказать, что она сама согласилась, а затем попыталась выставить его в дурном свете… И ему бы поверили.

В сложившейся ситуации Маревна могла лишь терпеть, отторгая все мысли, кричавшие ей сопротивляться. В её голове голосом глубинного яростного безумия прокручивались варианты того, как она могла убить Сварожича, самозабвенно покрывающего её кожу отчётливым метками «принадлежности». Она могла бы попытаться дотянуться до подсвечника и ударить духа им по голове. Могла попробовать подцепить кинжал, торчащий из-под края сапога парня, и вогнать тому в висок. Могла заехать ему коленом между ног и размозжить череп насильника несколькими ударами ногой в лицо. Она могла выдавить ему глаза. Могла ударить его со всей своей силы в кадык. Вариантов было море, но… Мира была слишком слаба, чтобы осуществить хоть один из них.

Ей не хватало ни ловкости, ни проворности, а Мстислав был не только выше, но и шире её в три раза. Если бы она попробовала навредить ему, всё закончилось бы её смертью и никак иначе.

Девушка закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от происходящего, а также скрыть слёзы, градом посыпавшиеся из её глаз. На Маревну обрушилось осознание обречённости происходящего. Чудовище же, казалось, вовсе не обращало внимания на её терзания, а может, наоборот, вовсю упивалось ими…

Сварожич оторвался от груди девушки и взглянул на её лицо. Вид слёз, стекающих по её щекам и оседающих каплями на её шее, пробуждал в глубине его тела странное пламя. Член, и без того стоявший колом, неприятно тёрся о грубую ткань, и инстинкт требовал как можно скорее пристроить его куда-нибудь в место помягче и, желательно, потеплее.

Духу хотелось отбросить прелюдии, задрать понёву девицы и, наконец, вогнать ноющий орган в её плоть. Но ведь Мстислав не животное какое-то! Он собирался оставить данное действо на сладкое, чтобы приступить к нему, заранее насладившись всеми прелестями своей игрушки. Он хотел оставить больше отметин на её коже, попробовать на вкус другие участки её прекрасного тела. Его дурманила сама мысль о том, как много он мог сделать с ней сейчас, и никто, абсолютно никто во всём мире, не смог бы ему помешать!

Юноша вновь заурчал, уткнувшись носом куда-то в плечо ведьмы, и шумно вдохнул её запах. Мира сжалась всем телом, едва подавив рвотный позыв. Она попыталась мягко оттолкнуть парня за плечи, но Мстислав остановил её, перехватив одну из её рук и больно сжав. Девушка пискнула, и Сварожич, будто опомнившись, ослабил хватку, уставившись на миниатюрную ладонь, заключённую в его большой.

В его взгляде плескалось странное любопытство. Глядя на необычное поведение духа, Маревна боялась и вздохнуть. Не решил ли он сломать ей руку за желание отстраниться? Или, может, он думал о том, где оставить очередной укус в наказание за самовольство?

Наконец, лицо парня озарила идея. Он спешно оглянул комнату и, недолго думая, переместился вместе с девушкой на одно из кресел, стоявших вблизи.

Ведьма взвизгнула, оказавшись сначала в воздухе, а затем на коленях насильника. На её бедрах сомкнулись чужие крупные ладони, неприятно впившиеся пальцами в мягкую кожу.

— Ай, больно! — зашипела девушка, пытаясь оторвать руки парня от себя, но в ответ получила лишь болезненный щипок и новый влажный поцелуй.

Мира упёрлась руками в плечи парня, сквозь рубаху впиваясь ногтями в его кожу. Мстислав утробно зарычал и, отстранившись, одарил Маревну злым взглядом. Она попыталась вывернуться из его рук и предпринять новую попытку сбежать, однако парень ловко прижал ведьму к себе.

— Сиди смирно, — угрожающе прошептал он ей на ухо, и девушка неохотно подчинилась.

До этого Мира и не знала, что чтобы расслабиться, могут требоваться усилия.

Поняв, что его игрушка больше не собирается сбегать, Сварожич ослабил хватку, позволяя ей немного отстраниться. Какое-то время они сидели, молча глядя друг на друга, пока юноша не вспомнил о своей задумке. Он вновь взял ладонь Маревны в свою руку, пробежавшись взглядом по тонким пальцам и бледной коже, а затем опустил её вниз, сквозь плотную ткань прижимая к своему члену.

Миру будто прошибло током. Отвращение, ужас и гнев, с которыми она боролась последние несколько минут, ворвались в её сознание с новой силой. Нутро вновь болезненно сжалось, и в глазах потемнело от резкой нехватки воздуха. Девушка попыталась отдёрнуть руку, но Мстислав угрожающе зарычал, грубо сжав её на своём достоинстве.

— Не смей отстраняться, — прошипел парень, наклонившись к лицу девицы.

Ведьма вновь всхлипнула, пытаясь отвести ладонь, но стальная хватка духа не позволила ей сделать этого.

— П-пожалуйста, я не хочу, — взмолилась Мира, но тут же притихла, стоило свободной руке парня замереть у её шеи.

— Мне плевать, что ты там хочешь. Ты будешь делать всё, что я пожелаю, ты меня поняла?

Ведьма нехотя кивнула. К счастью, парню этого было достаточно. Поняв, что девушка не будет портить его планов, Мстислав расслабленно откинулся на спинку кресла и, отпустив ладонь игрушки, переместил свои руки обратно к её бёдрам.

Маревна, правда, не совсем понимала, чего именно от неё хотели. У неё совершенно не было опыта ни в чём подобном. Единственными мужчинами, с которыми она общалась за всю свою жизнь, были лишь отец (давно покинувший семью), старший брат Ждан (казнённый ещё тогда, когда Мире стукнуло тринадцать) и Вий — её хороший друг, который, правда, похоже никогда не интересовался делами плоти и на обнажённых женщин и мужчин реагировал чуть лучше, чем никак.

Сварожич ожидал, что она сможет доставить ему удовольствие, но в итоге девушка лишь недоумённо глядела на собственную руку, неуверенно сжатую на твёрдом бугорке, выпирающем сквозь ткань.

Секунда, вторая, третья… Миру бросало то в жар, то в холод от натужных попыток понять, что ей нужно делать. Её подруги, кажется, когда-то говорили о чём-то таком, но глубоко в тему не погружались, сочтя ведьму слишком юной для подобных разговоров. В общих чертах она знала, как проходит процесс зачатия и роды, примерно понимала анатомические различия между женщинами и мужчинами, но на этом её знания ограничивались.

Мстислав раздражённо цокнул языком, от чего девушка вздрогнула и сжалась, подсознательно пытаясь спрятаться от новой порции гнева. Гнева, правда, не последовало. Дух, пока ещё способный хотя бы немного контролировать себя, был на удивление спокоен. Приподнявшись и склонившись ближе к Маревне, Сварожич вновь обхватил её руку своей ладонью и начал уверенно двигать ей вдоль ствола члена, всё ещё скрытого тканью.

Ведьма в отвращении отвела взгляд, кое-как поборов очередной приступ тошноты. Парень, жмурясь от удовольствия, пыхтел куда-то ей в плечо. Комнату заполнил бессознательный шёпот возбуждённого юноши, мурашками оседающий на коже девушки. Мире было не особо приятно касаться Мстислава, но слушать его голос, перебиваемый тихим рыком и постанываниями, раздающийся у самого её уха, было не менее противно.