Босоножка, или Сказка для пирата

— Я отдала бы все что угодно, но у меня нет ничего, кроме...

— Кроме жизни? — Калипсо неожиданно рассмеялась, отчего волны под ее раскинутыми руками взметнулись, покатились вперед и с шипением ударились о берег, обдав Босоножку солеными брызгами. Босоножке стало не по себе.

— Да... — шепнула она, поежившись. — Но чего стоит жизнь рабыни...

— Ты рассуждаешь, как мой возлюбленный, — сказала Калипсо. — За свое бессмертие, которого он так долго добивался, чтобы не расставаться со мной, несчастный заплатил слишком большую цену.

— Бессмертие? Ты подарила возлюбленному бессмертие?! — с волнением спросила Босоножка, но Калипсо не слушала.

— Это не твой путь, дитя, — произнесла она. — Ты так юна и так прекрасна, ты не можешь покинуть этот мир, заключив столь опасную сделку. Этот мир полон сюрпризов, позволь ему удивить тебя. Впереди у тебя целая жизнь.

— Да разве это жизнь, Калипсо! — возразила Босоножка и, помедлив немного, разочарованно добавила: — Выходит, рассказы о твоей силе — глупые выдумки. Не зря я говорила Джиму, что все это чушь. Я люблю море больше всего на свете, но морская богиня не в силах мне помочь.

Босоножка хотела было развернуться и со всех ног броситься вглубь острова, туда, где в убаюкивающем лунном свете уже засыпали хижины, но Калипсо остановила ее.

— Смотри сама, гордая Босоножка, — воскликнула она, — и убедись, что повелительница морей никогда не лжет!

После этих слов лунная дорожка рассыпалась на сотни мерцающих серебряных звезд, темная бездна разверзлась, открывая свои удивительные тайны, и Босоножка, будто в причудливом сне, увидела подводное царство. Неведомые рыбы и животные, сладкоголосые русалки с перламутровыми хвостами, погибшие корабли, навеки утраченные сокровища и клады — чего только ни таили в себе морские глубины.

— Эй, Босоножка! Не грусти, Босоножка! Босоножка... Босоножка... — раздавалось тут и там, и Босоножка как завороженная следила то за гигантской черепахой, вдруг заговорившей человеческим голосом, то за морской красавицей с обнаженной грудью, состоящей на службе у Калипсо, то за волшебной раковиной, полной черного жемчуга, из которой лилась прекрасная музыка.

— Это все твое? — восхищенно спросила Босоножка, когда Калипсо приказала морским волнам соединиться вновь.

— Да, дитя, — ответила Калипсо. — Жизнь и смерть на море в моих руках. Вот, взгляни!

Она взмахнула рукой, и Босоножка увидела, как поверх темной воды возникли тысячи лодок, плывущих вдаль. В лодках сидели люди. Дети и старики, простоволосые девушки и дамы из высшего света, морские офицеры, рабы в кандалах, утопленники, рыбаки, пиратские матросы и капитаны... Их бледные лица освещали яркие масляные фонари, но они были безучастны ко всему — лишь смотрели перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами.

— Кто это, Калипсо? — испугалась Босоножка. Мурашки снова забегали по коже. Казалось, еще чуть-чуть, и лодки причалят к берегу, а люди, сидящие в них, протянут к Босоножке свои восковые руки и утащат ее на дно.

— Души погибших в море. Они плывут на тот свет.

— Но почему они такие... покорные? Почему не пытаются сопротивляться? Неужели смирились со своей участью?

— За гранью смерти нет места борьбе, Босоножка. Помни об этом! Борись, пока в тебе горит жизнь. Борись и никогда не сдавайся!

Калипсо в очередной раз сделала взмах рукой, и лодки скрылись из виду. Многочисленные огни погасли, Луна спряталась за тучей, над островом пронесся свежий ветер. На море стало темно и тихо, как будто все произошедшее было полуночной грезой.

— Калипсо... — шепнула Босоножка, но в ответ услышала лишь шум воды. Морская богиня обернулась волной и исчезла.

Наутро Босоножка первым делом отправилась на поиски Джима. Ей не терпелось рассказать ему о том, что случилось ночью. Она проверила конюшню, сбегала на плантацию и побывала на берегу. Но Джима нигде не оказалось. Он, подобно Калипсо, пропал без следа.

Чуть позже до слуха Босоножки донеслись крики. Босоножка слышала их не раз и сразу поняла, в чем дело. Она протиснулась сквозь толпу, задыхаясь от волнения.

На хозяйском дворе клеймили рабов. Их раздевали и раскаленным железом ставили печать на груди. Печать была знаком власти господина, а на деле — проклятием, как черная метка для пирата.

Скоро Босоножка увидела Джима. По его смуглому лицу катились крупные слезы. Он с ужасом смотрел, как помощник хозяина с каменным лицом отправляет обугленную железную печать в огонь.

— Джим, нет! — закричала Босоножка из толпы. — Не надо, пожалуйста! Оставьте его в покое! Оставьте!

Какие-то неприятные люди хватали ее за руки и тянули назад, но она вырывалась, пытаясь пробраться к Джиму. "За гранью смерти нет места борьбе", — вспомнила Босоножка слова Калипсо и заплакала. Кто-то толкнул ее в спину, она пошатнулась и упала на землю, ударившись лицом о сапог хозяина.

— Поставь и мне эту позорную метку, — всхлипывая, прохрипела она. И вдруг услышала его голос — грубый и чужой.

— Пошла вон... девчонка!.. Еще раз...

Босоножка подняла голову, ощутив на себе презрительный взгляд. Не мигая и тяжело дыша, на нее смотрел отец. У него, как и у Босоножки, были золотые глаза.

— Ты права, Босоножка, это все враки. Калипсо не существует.

Джим сидел на песке и задумчиво смотрел на волны. Губы его были искусаны до крови, из-под рубашки виднелось еще не зажившее клеймо. Босоножка глянула Джиму в лицо и слабо улыбнулась. Она так и не рассказала ему о встрече с морской богиней. Но разве это имело значение? Особенно теперь, когда ее друг обзавелся позорной меткой.

— Ты молился ей, да? — спросила Босоножка.

— Да, — ответил Джим.

Босоножка молчала. Она взяла высохшую на солнце ракушку и начертила ею на песке неуклюжий узор.

— Думаешь, он пожалел тебя? — тихо сказал Джим. Босоножка чувствовала, что ему больно и что болело не только место, где стояло клеймо. — Хозяин, твой отец. Думаешь, он не стал тебя клеймить потому, что ты его дочь?

— Я не знаю, — помотала головой Босоножка, проглотив слезы.

Догадка повисла в воздухе. Она много раз слышала, как старших девочек-рабынь пугали продажей в ужасный дом, где за деньги раздеваются донага и вытворяют всякие гадости. Этим девочкам не выжигали на груди позорные метки.

Босоножка не хотела, чтобы Джим произносил это вслух. Но Джим не умел читать мысли и все-таки произнес:

— Он просто хочет продать тебя подороже.

Слова Джима ранили сердце Босоножки. Ей было больно и страшно. Она отказывалась верить, что отец считает ее товаром. Что когда-нибудь он назначит цену и ее выставят на продажу, как рабыню без рода и племени.

Босоножка все чаще уходила к морю одна. Она бродила по сонному берегу и терпеливо ждала, когда Калипсо, выйдя из воды, снова начнет играть волнами и морские глубины приоткроют ей свои тайны. Молитва Босоножки была горячей, как раскаленный на солнце песок, а слезы солеными, словно море.

Волны с шумом накатывали на берег, в темном небе зажигались звезды, полная Луна купалась в воде. Но Калипсо все не приходила, будто и вправду превратилась в ночную грезу. И Босоножка перестала ждать. Жизнь, полная трудностей и печалей, закружила ее, и она почти забыла о морской богине.

Однажды, много месяцев спустя, гуляя по пустынному берегу, Босоножка увидела необычную женщину. Она появилась так неожиданно, словно вышла из моря. У нее, как и у Босоножки, были смуглая кожа и длинные черные волосы, а глаза горели ярче масляных ламп. Платье, увешанное странными побрякушками, серебряный амулет на груди в виде сердца, и взгляд, пронизывающий до костей, выдавали в ней особу, имеющую дело с магией.

— Здравствуй, Босоножка! — загадочно улыбаясь, произнесла женщина. Ее голос показался Босоножке как будто знакомым. — Помнишь Калипсо?

Босоножка вздрогнула и вгляделась в ее лицо. Неужели она, повелительница морей, знающая тайны жизни и смерти?

— Помню, — ответила Босоножка, вернув улыбку. — Что стало с тобой, морская богиня? Куда пропала? Почему сменила обличье?

Калипсо с досадой покачала головой, блеснув угольками глаз.

— Злые пираты пленили меня, — сказала она. — И теперь моя бессмертная морская душа живет в бренном человеческом теле. Но я знаю, что рано или поздно избавлюсь от этих оков. Я не теряю надежду. И ты не теряй, Босоножка!

— Надежда... — грустно вздохнула Босоножка. — Как морской песок. Слишком зыбкая вещь.

— Дай мне руку!

Калипсо приблизилась и, взяв руку Босоножки, всмотрелась в линии на ладони. Босоножка ощутила тепло, исходящее от ее пальцев.

— Музыка, золото, горящие свечи и ром рекой, — горячо прошептала Калипсо. — Шелковые простыни на порочном ложе... Кто знает, что хуже? Презрение отца или пьяные, постылые ночи? — Босоножка отпрянула, испугавшись. — Не бойся, дитя. Печаль не продлится вечно. Однажды наступит день, и ты вырвешься на свободу. Жди. Корабль уже в пути.

Калипсо отпустила руку Босоножки, молча развернулась и пошла вдоль берега по мокрому песку. Босоножка долго смотрела вслед морской богине, до тех пор, пока не потеряла ее из виду. Это была их последняя встреча.

* * *

Свечи почти догорели, когда Макс закончила свою сказку. Мистер Хардман лежал на кровати так тихо, что она чуть не забыла о нем. О его присутствии напоминали лишь запахи пота, несвежего белья и морской соли.

— Ну так что, — нарушил пират затянувшееся молчание. Он достал из кармана пятьдесят пиастров, положил на постель и вопросительно глянул на Макс. — Что было дальше? Дождалась Босоножка или нет? Корабль пришел за ней?

Макс широко улыбнулась, накрыв монеты рукой.

— Конечно пришел, mon chéri, — ответила она. — У всех сказок счастливый конец.

Не говорить же ему, что это был корабль работорговца, который выкупил Босоножку у хозяина и увез далеко за горизонт, где ее ждали новые испытания. Что Босоножка до сих пор стоит на берегу, теперь уже на другом острове, и молится в ожидании очередного корабля.

— Повезло Босоножке, — довольно рассмеялся пират, выбираясь из плена шелкового покрывала. Его худая нескладная фигура отражалась в тусклом зеркале, что стояло возле кровати.

— Ступай, mon chéri. Доброй ночи, — устало сказала Макс. Она легла на подушку, закрыла глаза и крепко сжала в ладони серебряные монеты.