Тринадцать эльфиек для ДРАКОНА 3

Глава-30 — Слепая ярость дракона…

Сказать, что я был обескуражен ответом осьминожки, значило — не сказать ничего. Я понимал, что обычная эльфа может бояться путешествовать одна, но эта… И вообще, уйти отсюда и погибнуть в схватке с каким-нибудь глубинным монстром ей страшно, а отдать свою жизнь за какого-то незнакомого дракона, выходит нет? Что за бред?! Этот вопрос не давал мне покоя и потому я озвучил его темнокожей эльфийки.

— Ну-у-у, да, — пожав плечами, протянула она в ответ. — Там, — девушка неопределенно махнула рукой вглубь моря. — Смерть может быть мучительной и долгой, а Лаванда убьет меня быстро и безболезненно. Она обещала, — поджав губы, осьминожка печально вздохнула.

— Знаешь, — задумчиво заговорил я, сложив руки на груди. — За время моего путешествия по эльфийским землям, я встретил немало остроухих девиц и некоторые из них даже живут в моей пещере, но такой странной, как ты, я еще не видел.

— Ты и сам странный, — хмыкнула девушка, посмотрев на меня. Я озадачено изогнул бровь, ожидая пояснения. — Ты же дракон, а в твоей пещере живут эльфийки, — она улыбнулась, явно посмеиваясь надо мной. Ну да, согласен, учитывая вражду между нами, это действительно странно.

— Это временная необходимость, — буркнул я, но отчего-то сам в это не очень поверил. Я так давно собирал остроухих девиц и так много времени проводил вместе с ними, что возникало ощущение, будто они стали неотъемлемой частью моей жизни. Ужасть… — И все же, на твоем месте, я бы рискнул и попробовал изменить свою жизнь, — улыбнувшись, я достал из сумки одну из жемчужин и бросил ее осьминожке. Я, конечно, скотина, но не настолько, чтобы ради какой-то редкой хреновины, отнимать чью-то жизнь…

— Но ты же сказал… — удивленно начала она, поймав черное сокровище.

— Мне и одной хватит, — перебил ее я и, почесав затылок, добавил. — И прости, что ту случайно разбил…

— Ничего, — девушка мило улыбнулась и отрицательно покачала головой. — Ты же спасал себя и свою эльфу от страшного чудовища. Я понимаю.

— Спасибо, — поблагодарил я ее и за жемчужину, и за понимание, и за то, что была готова рискнуть своей жизнью, ради моей.

Темнокожая эльфийка лишь кивнула в ответ. Мы попрощались с ней и направились к проходу в Глубинное Царство. На душе после всего случившегося было паршиво. Я не оборачивался, но еще долго чувствовал на себя печальный взгляд осьминожки. Да, я ей сочувствовал, но что я мог поделать? Взять ее с собой? У меня пещера не резиновая и в ней, и так уже хватало остроухих зараз, которые постоянно трепали мне нервы своими выходками. Одна Яська чего стоила! К тому же, я сомневался, что Царица так запросто отпустит свою добытчицу Черного Жемчуга. Хотя, отправляя меня к темнокожей эльфе, она же осознавала, что я мог ее убить? Или Лаванда была слишком уверена в мощи своего монстра? Хм, кто еще из них монстр в таком случае…

Когда мы вернулись в город, на площади перед дворцом уже царило оживление. Стояли длинные столы с различными яствами, играла живая музыка, танцевали прекрасные эльфийки в летящих полупрозрачных одеждах, а над всем этим безобразием зависло несколько огромных водяных «зеркал». Правда отражался в них не праздник устроенный Царицей, а одинокая осьминожка, которая все еще сидела на камне и смотрела куда-то вдаль, бережно сжимая в руках Черную Жемчужину. Я оказался прав — мой поход в логово «ужасного чудовища» был затеян только ради развлечения местной правительницы и ее прихвостней. Вот же стерва бездушная!

Отношение к Лаванде у меня окончательно испортилось. Задерживаться в ее владениях, и уж тем более оставаться на праздник, не возникало ни малейшего желания. И, наверное, я бы ушел сразу и не прощаясь, если бы не Аюга, которая попросила немного времени, чтобы переодеться и собрать свои вещи. Пока я ждал эльфу, стараясь особо не отсвечивать и не привлекать к себе внимания, остроухие редиски вокруг меня неожиданно расступились, и Царица сама подошла ко мне.

— Что же ты, дракон? — с очаровательной улыбкой, спросила Лаванда. — Проходи к столу, располагайся. Это твой праздник.

— Благодарю, — я слегка склонил голову, стараясь скрыть недовольство, которое бушевало во мне при виде правительницы. — Аппетита нет. Да и времени у меня не так много, как хотелось бы. Так что, не сочтите за наглость и неуважение, но я вынужден вас покинуть. Вот только эльфийку свою дождусь.

— А-а-а, расстроил девушку и боишься, что она будет мстить? — покивала Царица и взглядом указала на одно из «зеркал», давая понять, о ком именно она говорит. Видимо, Лаванде даже в голову не пришло, что задерживаться здесь я не хотел именно из-за нее, а не из-за темнокожей эльфы…

— Отпусти ее, — вместо ответа, тихо обронил я, посмотрев на нее без тени восхищения и трепета, к которым она наверняка уже давно привыкла.

— Что? — искренне удивилась правительница, изящно изогнув тонкую бровь. Пару мгновений ей потребовалось на осмысление моих слов, а затем она звонко рассмеялась. — Ох, дракон, ты так и не понял? — отсмеявшись, девушка с сочувствием посмотрела на меня, как на слабоумное существо. Бесит! — Я не держу ее, — она клыкасто улыбнулась и развела руками. — Фиалка сама не хочет уходить, — хмыкнув, Царица многозначительно посмотрела на меня. Фиалка? Так вот, как зовут осьминожку… И почему я сам не поинтересовался ее именем? Нехорошо получилось…

— Думаешь, я в это поверю? — спокойно спросил я, хотя в душе уже полыхало пламя. Как же она раздражает своим высокомерием и абсолютным чувством превосходства! Но лезть на рожон не стоит — лишние неприятности мне были ни к чему. Спокойно Адонис, спокойно. Держи себя в руках!

— Но она же поверила в свою ничтожность, — злорадно усмехнулась Лаванда, даже не скрывая своей циничной и лицемерной натуры. — Поверила, что стоит ей покинуть Оскал Хищника и первая же тварь разорвет ее в клочья. Так что, оставаться или уходить — это лишь ее выбор.

Стерва! Этот выбор был навязанный тобой! Фиалка никогда не покидала той злосчастной пропасти! Она не имела ни малейшего понятия о мире, который находился за ее пределами, и внушить ей страх смерти не составило труда. Осьминожка не ведала о своей мощи! Не знала, что при желанье, с легкостью могла завалить даже могущественного дракона! Столько веков девушка провела в горьком одиночестве, считая себя слабым изгоем, а для этой высокомерной выскочки ее страдания были не более чем развлечением! Вот, вот кто настоящее чудовище, восседающее на своем высоком троне!

— Ну-ну, не стоит так прожигать меня гневным взглядом, — наигранно-мило промурлыкала Лаванда. — В этом нет моей вины, — она состроила невинное выражение лица, но я видел, как в ее выразительных глазах пляшут дьявольские искорки. — Боги каждому воздают по заслугам. Меня они одарили силой и могуществом, которым нет равных в этом мире, а бедную Фиалку проклятьем, которое изуродовало не только ее тело, но и душу.

И чем же невинное дитя, которое родилось с сокрытой силой монстра, успело прогневить Всевышних? За что они ее так наказали? За прегрешения родителей? Или за сам факт рождения? Усмехнувшись, я покачал головой, но ничего не ответил. Понимал, что все зря — она не станет меня слушать. Однако в одном Царица точно была не права! Сила «дарованная» ей Богами изуродовала именно ее душу, а Фиалка, несмотря на все свои страдания, смогла сохранить красоту и чистоту своей. Осьминожка всю жизнь прожила изгоем, но даже через сотни лет, вместо того, чтобы озлобиться и возненавидеть весь мир, она была готова пожертвовать собой, чтобы спасти мою жизнь. Добродушная и безмерно одинокая…

После слов Лаванды и собственных размышлений, на душе стало совсем мерзко. Я слепо подчинялся отцу и следовал его воле до того, как покинул Клановый дом. После жил в свое удовольствие, не обращая внимания на «грязь» окружающего меня мира и даже не заметил, когда сам смешался с этой вязкой, дурно пахнущей субстанцией. А когда тело поразила неведомая болезнь, я упрямо искал исцеления. Позабыв о собственной гордости, терпел унижение от эльфячьего народа, чтобы добыть очередную остроухую девицу и ингредиент для ведьмы. Мне было все равно как, я даже не задумывался об этом — просто, несмотря ни на что, хотел жить. Я был готов пойти на подлость, хитростью получить желаемое и даже оборвать чужую жизнь, лишь бы достичь своей цели. Для меня это было нормой. Но в тот момент, глядя в глаза Царице, я словно видел самого себя со стороны и понимал — мне это не нравится. Более того, это искаженное отражение, казалось мне чем-то отвратительным, мерзким и прогнившим до основания. Просто красивая оболочка, с зияющей пустотой вместо души. Пустышка… Именно такой для меня была Лаванда. Именно таким был я, когда начинал свой поход за эльфийками. Однако как-то неуловимо, все изменилось…

В праздной жизни растворилась моя душа. От великого и могущественного дракона, осталась лишь безликая оболочка. Другой бы, на моем месте, ревел от отчаянья, содрогая небеса своим бессилием, но я был рад. Впервые, за мое долгое путешествие, я радовался тому, что неведомая хворь поселилась в моем теле. Именно благодаря ей, я словно очнулся от забытья, осознал ценность своей жизни и вспомнил, кто я есть. Истлевшая душа будто возрождалась из пепла и заполнялась разноцветным многообразием. Теперь в ней нашлось место и свежему ветру со степных просторов, и лесной прохладе, и свету, что горел ярче алого пламени, камню, что возвышался неприступной скалой, жаркому зною пустыни и обжигающему огню, небесной легкости и лунному изяществу. Все это согревало меня, наполняло мою жизнь яркими красками и заставляло двигаться вперед.

Я еще не осознавал этого до конца, не мог разобраться в собственных чувствах и все расставить по своим местам, но был уверен — благодаря неведомой болезни я обрел нечто, что было дороже не только моих богатств, а всех сокровищ мира вместе взятых. И, наверное, именно это осознание, впервые в жизни, вызвало во мне желание помочь кому-то ни по приказу сильных мира сего, ни ради собственной выгода, а просто так, искренне и безвозмездно.

— Ваше Морейшество… — уверенно обратился я к Царице, не сводя с нее взгляда полного решимости.

— Нет, — легко перебила меня Лаванда и ее губы растянулись в лукавой усмешке. Как нет? Я же еще ничего не сказал! Впрочем, по ее взгляду сразу стало понятно — она обо всем догадалась. — Даже не надейся, что я позволю тебе забрать Фиалку. Это ее личный ад и, благодаря своей трусости, она никогда не найдет из него выхода. Так и сгниет изгоем в той бездонной пропасти, — лишь на мгновение я вновь увидел истинную личину правительницы. Бездушная, высокомерная гадина, готовая истязать невинных ради собственного веселья! — В Глубинном Царстве нет места слабакам вроде нее. Удел этой убогой — безвольное служение мне. А я, так уж и быть, проявлю милосердие и сохраню ее никчемную жизнь, — она злорадно хмыкнула, явно довольная своим непоколебимым превосходством. — Я даже больше тебе скажу, — Лаванда приблизилась и, понизив голос до заговорщического шепота, продолжила. — Если эта бестолковая тварь захочет уйти, я не стану ее останавливать. Даже не взгляну в ее сторону, — слегка отстранившись, она многозначительно посмотрела на меня. Правительница была абсолютно уверена, что Фиалка никогда не станет достаточно храброй, чтобы покинуть свой личный ад…