Юла и якорь. Опыт альтеративной метафизики

* * *

Метод юлы, впрочем, выявляет набор аналогий, гомологий и просто сходств и не претендует на большее, чем предварительное сопоставление волчков и отыскание скрытых самовращений. Пока в качестве крайних членов ряда он имеет, с одной стороны, обыкновенную механическую юлу, которая не обладает самовращательностью (почему-то хочется сказать: «Пока не обладает»), а с другой – элементарные частицы, включая глюоны и кварки, обладающие спином как неким интегральным моментом вращения или константой автоколебаний, – это как раз то, что можно назвать базисным параметром или атрибутом материи. Возможно, что спин есть минимальный элемент исходной самотождественности или даже естественная единица (квант) времени в отличие от произвольных делений линейки типа секунд или парсеков.

И вот наш метод юлы позволяет опознать если не ближайшую, то все же хорошо различимую юлу; таковой в рассмотренном случае является производящая экономика, и это пока самая общая тематизация, поскольку экономика (скажем проще: капитализм) есть юла вместе с ее эффектами. Требуется теперь выделить сам волчок, наверняка обладающий спином в собственной событийной размерности – следует лишь в облаке свойств и носителей отделить носителей от их свойств. Кроме того, важно также провести разделение собственно носителей и их конденсатов, проекций на ту или иную плоскость, даже если эта плоскость первостепенно важна для человеческой реальности.

Безусловна заслуга Маркса в открытии самовращающейся монады, которая и продуцирует на выходе все реалии капитализма как сберегающей и производящей экономики. В качестве такой монады был идентифицирован капитал. Неизбежен наивный вопрос: «Имеется в виду весь совокупный капитал, то есть капитал как таковой, или его отдельные проявления, представляющие собой, так сказать, отдельные бизнесы?» Вопрос, однако, не так наивен и тривиален, как может показаться, даже в плане возможности однозначно ответить на него «да» или «нет». В каком-то смысле он перекликается с вопросом об индивидуальности элементарной частицы, индивидуальности ноты и индивидуальности знака, например каждой отдельной буквы «а». Из этих сравнений вытекает, что мы все же можем рассматривать конкретный бизнес как отдельный капитал за работой – но при условии его эмиссии со стороны совокупного капитала и его столь же имманентной причастности к единому телу капитала.

Тем не менее каждое конкретное производство (бизнес) в определенном аспекте может рассматриваться как отдельный волчок, временно отделившийся от капитала и легко втягивающийся в его тело. Точно так же всякому обособленному предприятию можно приписать фундаментальный параметр – крутящий момент или спин, что, собственно, открыл уже Маркс, и в политической экономии этот параметр называется нормой прибыли. Маркс, правда, говорил о норме прибавочной стоимости, но в интересующем нас аспекте это различие не слишком важно. Допустим, каждый бизнес приносит свой доход и доход может отклоняться от средней нормы, но это будет как раз результатом «трения», а не результатом воздействия имманентных настроек самовращающейся экономики: так, вращающаяся на полу юла перебирается через постеленный маленький коврик, изменяя параметры движения, тот же спин. Но если предположить, что самовращательность юлы задана и гарантирована, она со временем разровняет себе поверхность. Вовлеченность материи, вещей, денег, людей в воронку бизнеса (предприятия) – это вхождение в особым образом искривленное, а затем особым образом выровненное пространство: попадание в воронку имеет своим следствием подчинение его базисному параметру, каковым является спин. Его значение важнее, чем чистое побуждение каждой отдельной воли. Участники процесса иногда используют выражение «Да было бы за что крутиться» – так и возникает нормативный момент вращения, в нашем случае конкретно-исторически детерминированный спин. Остающиеся ситуативные различия в общем не слишком отличаются от нормативного значения: волчки отдельных бизнесов «срастаются спинами», как сиамские близнецы. Время от времени происходят отклонения, те или иные флуктуации – они вновь выравниваются, а иногда совокупный капитал переходит на новый конкретно-исторический уровень, что, быть может, и является главной детерминантой состояния дел в обществе.

И все же поле неоднородно, и отражает оно не только фоновый эффект Лейбница. Во-первых, криминальный бизнес и криминальный капитал, актуализуемые в том же поле, имеют другой спин, в этом случае норма прибыли может доходить до тысячи процентов, что опять же прекрасно подметил Маркс, но при этом сопоставимо возрастает и «норма риска», так что эти частицы более высокого энергетического уровня являются существенно более редкими по сравнению с обычным бизнесом, ради которого стоит крутиться. С элементарными частицами дело обстоит сходным образом:

«Чтобы получить квантовые состояния с наименьшей энергией, протон объединяет множество классических состояний, каждое из которых имеет соответствующую амплитуду. Второе по предпочтительности квантовое состояние имеет совершенно иной набор амплитуд и гораздо более высокий уровень энергии. Вследствие этого вы должны довольно сильно потревожить протон, чтобы хоть как-то изменить его внутреннюю структуру. Небольшие возмущения не обеспечивают достаточного количества энергии для изменения амплитуды. Поэтому для малых возмущений всегда существует уникальный набор амплитуд – вариации подвергаются цензуре. Внутренняя структура, по сути, заморожена»[10].

Вот и «криминальный спин» в самовращающейся экономике разворачивает собственную реальность, негативная реакция на которую как раз и побуждает остановить юлу, чтобы ее отладить, непременно звучат и более радикальные требования вообще без нее обойтись. Следует, пожалуй, заметить, что коль скоро экономика выходит на уровень самовращательности, в ней неизбежно происходит синтез различных полей и частиц с различными спинами (амплитудами). Допустим, образование криминального капитала можно предотвратить. Однако нельзя предотвратить рискованные инвестиции, включая сюда и биржевые спекуляции, и другие игры. Такую ситуацию следует отнести к неизбежным издержкам работы капитала, то есть всякой автономной производящей экономики. Тотальность ограничений в этом отношении приводит к падению юлы и свертыванию всех ее эффектов, не только спонтанного производства и обмена вещей; сворачивается в том числе проекция волчка в континуум человеческой психики, и как следствие репрессируется предприимчивость в широком смысле слова, так сказать, инициативность за пределами специфических умений.

Применение метода юлы для анализа и объяснения производящей экономики этим, разумеется, не исчерпывается, немало интересного связано с проблемой взаимной трансцендентности проекций, но нам пока этого достаточно.