Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

— Конечно, — Семён с готовностью поднялся и, пообещав скоро вернуться, оставил жену в одиночестве переваривать разговор с дочерью.

Нужно сказать, что цинизм, с которым Кристина распорядилась жизнью своего мужа, его несомненно покоробил. Впрочем, чувства этого подлого предателя волновали бессмертного не больше, чем прошлогодний снег. На самом деле Семён искренне считал, что оставлять преступление Риса без наказания неправильно, но не смог пойти против Кириного маниакального стремления обеспечить дочери душевный покой. Так что переживания, выпавшие на долю навязанного ему судьбой зятя, Семён рассматривал как своего рода кармическое воздаяние. Впрочем, очень скоро выяснилось, что цинизм его любимой дочурки распространялся не только на мужа, но и на любимого папочку. Эту затею с провожанием она затеяла вовсе не для того, чтобы подольше побыть в обществе своего родителя, а для того, чтобы устроить ему форменный допрос.

— Что он ей сделал? — Кристинка приступила к дознанию как только дверь кафешки за ними закрылась.

— С чего ты взяла? — попробовал откосить от откровенного разговора Семён.

— Не надо со мной играть, — Кристина вроде бы даже обиделась. — Не просто же так мама его бросила. Рис ничего не рассказывает, но я-то знаю, что он чувствует перед ней вину.

— Ну ещё бы, — презрительно фыркнул Семён, — я даже не сомневался, что у него духу не хватит сознаться. Забудь, котёнок, пусть это останется на совести Риса.

— Да мне плевать на его совесть, — Кристина остановилась и в упор посмотрела на отца, — я просто хочу знать, чего мне нужно опасаться. А вдруг мама его простит? Что тогда?

— Не простит, — уверенно заявил Семён, — Рис для неё всё равно, что умер. Так что можешь даже не волноваться, никакой опасности со стороны мамы тебе не грозит.

— Ну расскажи, — взмолилась Кристина, — я просто места себе не нахожу.

Семён думал недолго, в конце концов, неизвестность в данном случае была для нервной системы его беременной дочурки даже большим стрессирующим фактором, чем правда.

— Он пытался меня убить, — недовольно пробурчал бессмертный. — Подослал убийцу, а в итоге досталось не только мне, но и твоей маме. Кира тогда едва ни погибла.

— И это всё? — любопытная барышня была вроде бы даже разочарована. — Спасибо, я ожидала чего похуже. А это…, — она беспечно махнула рукой, — просто приступ ревности.

— Рад, что ты так к этому относишься, — Семён горько усмехнулся.

Наверное, именно в этот миг он вдруг осознал, что рядом с ним идёт не его обожаемая дочурка, а совершенно чужая женщина. Когда расстроенный сим откровением папочка вернулся в кафешку, то застал свою жену в не меньшем расстройстве, да в добавок ещё и в состоянии полной растерянности. Кира явно не ожидала от своей дочери столь прагматичного подхода к делу сохранения своей семьи. Ведь это же была её любимая Тиночка, которая просто по определению не была способна на жестокость, особенно, по отношению к своим близким. Разумеется, Семён сразу догадался, что творится на душе у любимой женщины, и бросился её успокаивать.

— Малыш, не обижайся, — он сжал руки Киры в своих ладонях, — это просто ревность. Наша девочка от отчаяния сама не понимает, что говорит. Даже не знаю, чем же этот урод заслужил такую преданную любовь?

— Она его не любит, — в голосе Киры была такая уверенность, словно она просто процитировала таблицу умножения, — иначе не заставила бы страдать.

— В тебе говорит обида, — пожурил жену Семён. — Я тоже заставил тебя страдать, но ты же не сомневаешься в моей любви.

— Ты это сделал, чтобы меня защитить, — Кира печально улыбнулась, — а Тиночка — чтобы удержать мужа в семье. Ей плевать на Риса, она делает это для себя.

— Ну нет, это не объективно, — возразил Семён. — Разве ты не стала бы за меня бороться? Вот скажи, ты смогла бы меня вот так легко отпустить, если бы я вдруг влюбился?

— Я тебя уже отпустила, — горькая улыбка промелькнула по губам Киры и исчезла. — Думаешь, как я оказалась в Каламуте? Я искала твоё мёртвое тело, а нашла тебя в счастливом союзе с Нарьяной. Знаю, ты был под действием приворота, — отмахнулась она от готовых сорваться с губ Семёна оправданий, — но про приворот я тогда ничего не знала, а вот твои счастливые глаза невозможно было не заметить.

— Прости меня, дурака, — покаялся Семён, — я даже представить не могу, каково тебе было увидеть меня с Нарьяной после всех этих лет в тюрьме, когда ты считала меня мёртвым.

— Очень даже можешь, — Кира хитро улыбнулась. — А кто целых три года наблюдал, как я живу с другим мужчиной, и даже защищал моего мужа от убийц, да и от его собственной глупости тоже? Я вот сразу поняла, что не выдержу. А ты сильный, ты справился.

— Ты же тоже справилась там, в плену у Ксантипы, — только в этот момент до Семёна дошло, что на самом деле он мог запросто лишиться любимой женщины просто потому, что ей незачем было жить.

— Я должна была защитить моего сына, — в глазах Киры появилось странное выражение, не то тоски, не то гордости. — Если бы я сдалась, то орденские наставники очень быстро превратили бы его в послушное оружие. Если уж даже бессмертных они умудрялись приручать, то у Мартина без меня вообще не было бы шанса. А когда я увидела вас вместе, то сразу поняла, что моя миссия выполнена.

Семён уже было собрался разразиться упрёками в адрес несостоявшейся самоубийцы, но тут вспомнил, как сам пытался отправиться с Мединой на развоплощение, потому что поверил в то, что его любимая женщина умерла.

— Нет, я вовсе не сильный, — покаялся он, — я тоже не смогу жить в мире, где нет тебя.

Мужчина и женщина застыли, глядя в глаза друг другу. Они молчали, но со стороны казалось, что они ведут безмолвный диалог, неслышный для окружающих. Котики быстро просекли фишку и по тихому отползли на свои лежанки, чтобы не мешать этим странным кожаным играть в гляделки. Всё-таки это были очень воспитанные и чуткие пушистики.