Всадник на белом коне

После этих слов Кравцова скрипнула зубами, не сразу, но взяла себя в руки и глухо поинтересовалась:

— А потом тебя начали прессовать после каждой драки…

— Ну да! Однако драться с парнями на три-четыре года старше, да еще и нападающими толпой, мне не понравилось. И для того, чтобы встречаться с ними пореже, я ломал им все, до чего дотягивался. Тем не менее, дрался не реже пары раз в неделю — когда большая часть самых буйных старшаков оказалась в больнице, меньшая начала таскать на разборки местную блатату. А тяжкие телесные повреждения, да еще и пачками, сильно портили статистику районному отделению милиции. Вот полицейские и зверели…

— Суть поняла… — вздохнула она, остановив машину на красный свет светофора. Потом потянулась ко мне губами, по-матерински чмокнула в лоб и решительно тряхнула волосами: — Ладно, давай о чем-нибудь хорошем.

— Легко! — улыбнулся я и тут же притворно нахмурился: — Хотя, о чем это я? Эти уроды лишили меня возможности полюбоваться тобой в каком-то розовом белье. И как теперь с этим жить?

— А вариант без белья тебя не устроит?

К сожалению, столь интересный разговор был прерван звонком Горина на телефон Насти. Она шустренько подключила трубку к акустической системе «Гелика», прижала к губам указательный палец и ткнула в сенсорный экран.

Алексей Алексеевич начал общение с похвалы — заявил, что материал, который она ему переслала, из категории «Лучше не бывает», поэтому пиарщики холдинга писают кипятком. Потом попросил передать мне, что он доволен как продемонстрированной выдержкой, так и идеальным следованием рекомендованному образу. Ну, и закончил легким разносом, вызванным задержкой какого-то отчета по «форме ЛГА».

Кравцова клятвенно пообещала закончить и отправить последний до десяти вечера, а после того, как Большое Начальство отключилось, недовольно поморщилась:

— Под первой буквой в названии типа требуемого отчета прячется слово «личный». Под второй — «горизонтальный»: не знаю, заметил ты или нет, но второе очень нравится Алексею Алексеевичу и употребляется им где ни попадя. Ну, а под оставшейся — условное обозначение отдела, которому срочно требуется эта информация. В данном случае это аналитический.

— Ты хочешь сказать, что описываешь аналитикам все, что вытворяешь со мной в постели⁈ — вспыхнув, как береста на ветру, гневно процедил я.

— То, что я вытворяю с тобой в постели, касается только тебя и меня… — абсолютно спокойно ответила она. — А в ежедневных отчетах сразу нескольких типов я последовательно заполняю лакуны в расчетно-аналитической модели, описывающей твой характер и наиболее вероятные реакции на те или иные раздражители. Да, можно подобрать оптимальный вариант твоей раскрутки и без этого. Но рисковать такими вложениями никто не собирается.

— Черт, опять эти вложения!!!

— А как ты хотел? — усмехнулась она. — Три квартиры, две машины, не самый низкооплачиваемый телохранитель, команда высококлассных тренеров, их ассистенты, аренда спортзалов и бассейна, питание… Да весь список того, что уже оплачено, замучаешься перечислять. А если добавить к нему то, что есть в планах…

— Все, проникся… — буркнул я. Видимо, как-то уж очень жалко, так как Настя дотянулась рукой до моей головы и ласково растрепала волосы:

— Не задуряйся — и ты, и я, и тренера, и аналитики просто делаем свою работу. Вот смотри, возьмем ту же «горизонталь», то есть, наиболее вероятные последствия твоего коротенького романа с какой-нибудь девицей из высшего света. Правильный выбор «жертвы» и правильная подача ей тебя-любимого дадут нужный выхлоп уже через несколько минут после публикации первого совместного селфи в социальных сетях. Ведь каждая из ее заклятых соперниц и каждый отвергнутый или брошенный ею ухажер рассмотрят фото чуть ли не в электронный микроскоп, а потом полезут в Сеть искать информацию о красавчике с ушами-пельменями. Обсуждение поведения с друзьями и подругами любой тональности однозначно вызовет первую волну слухов, способствующих росту твоей популярности. А через сутки-двое поднимется еще и вторая, ведь целенаправленный интерес детей к неизвестной личности заставит задергаться СБ-шников их родителей…

— Если я правильно понимаю, то все вышеперечисленное — далеко не единственная грань будущей раскрутки? — спросил я, включив голову и как следует обдумав то, что рассказывала Настя.

— Угу! А еще и не самая главная. Открою страшную тайну: Горин — перфекционист. И если за что-то берется, то всегда доводит дело до заранее запланированного результата!

В этот момент машина въехала в подземный гараж нашего дома, и личная помощница сосредоточилась на управлении. Впрочем, продолжения и не требовалось — уложив в голове новое знание, я почувствовал себя белкой в колесе. И решил бежать, пока бежится, не забивая себе голову анализом происходящего. Ведь после подписания контракта с Алексеем Алексеевичем обратного пути уже не было…

…Поздний, но сытный обед, заказанный Кравцовой по телефону, вернул меня в нормальное расположение духа, а ее искрометный юмор вышиб из сознание неприятное «послевкусие» от недавнего разговора. Видимо, поэтому, нажравшись до состояния нестояния, я согласился с предложением завалиться на диван и посмотреть какую-нибудь легкую комедию. Хотя особой любви к этому жанру кино в себе не замечал.

Обязанности распределили по-братски: я организовал двухлитровую упаковку вишневого сока, большую тарелку тонко нарезанной бастурмы и пачку зефира, а Настена выбрала подходящий фильм, затемнила окна и развернула диван наискосок. Логики последнего поступка я сначала не понял. Но когда она уложила меня вплотную к спинке, а сама «завернулась» в мои объятия и накрыла обе тушки покрывалом, пришел к выводу, что так действительно уютнее. Потом какое-то время следил за приключениями незадачливого байкера, запутавшегося в отношениях сразу с четырьмя девицами, и как-то незаметно вырубился.

Проснулся так же незаметно, тихой сапой преодолев грань между чертовски ярким, реалистичным и приятным сном, в котором одержал очередную победу над старшаками, и реальностью. Поэтому первые несколько секунд был непоколебимо уверен в том, что лежу в своей палате, обнимая Лерку Дежневу. Слава богу, стоило втянуть тонкий аромат цветочного шампуня и оценить объем груди, уютно устроившейся в правой ладони, как упоение гордостью результатом драки, позволившим отбить первую красавицу детдома у предыдущего «владельца» и получить у нее честно заслуженные «дивиденды», сменилось отвращением к самому себе. К сожалению, вычеркнуть из прошлого этот кусок жизни не представлялось возможным, так что я решил вышибить из головы хотя бы воспоминания. Самым приятным способом из всех возможных. Но, прислушавшись к спокойному дыханию Кравцовой, загнал проснувшееся желание куда подальше и еще минут двадцать разглядывал ее буйную шевелюру, мочку розового ушка и часть плеча, выглядывающую из-под покрывала, раз за разом мысленно повторяя запавшие в душу обещания этой женщины и пытаясь понять, зачем я ей сдался. Ни к чему определенному, конечно же, не пришел. А потом заверещал домофон, и мне стало не до раздумий…

…Борисыч ворвался в квартиру, как ураган. Хлопнул меня по подставленной ладони, чмокнул сонную Настю в щеку, подлетел к полке с кубками, оценил вид из окна и, наконец, плюхнулся в кресло. Не унялся и в нем. Сначала поиграл с панелью управления, экспериментируя с углом наклона спинки. Потом поднял подставку для ног и секунд пятнадцать прислушивался к своим ощущениям. А когда решил, что не нравится и это положение, навалился боком на подлокотник, подложил руку под голову и, наконец, озвучил причину, заставившую так завестись:

— Со мною связался менеджер Гаджиева. Предлагает провести бой в первую пятницу ноября.

— Если ты имеешь в виду Аслана, то я против! — твердо сказал я и ответил на незаданный вопрос Кравцовой: — Бой с ним не даст мне ровным счетом ничего: борется он на троечку, бить не умеет вообще, а самомнения выше крыши — на прошлом чемпионате России среди юниоров шарахался по раздевалке и строил из себя бога вольной борьбы, а после того, как слился в первом же поединке какому-то перворазряднику, начал ныть о травме плеча…

— Так, стоп, какие юниоры⁈ — перебил меня Комлев. — Тот, которого мне описали, четыре года выступал в «Эм-один», потом подписал разовый контракт с «Овердрайвом», вышел против Милоша Тадича, нарвался на его коронный левый крюк и ушел в тяжелейший нокаут. Следующие полтора года не выступал вообще. Вроде как по медицинским показаниям. А в конце прошлого года вернулся в наш промоушен, провел два боя и оба выиграл удушением.

— А, значит, ты говоришь о Зауре! — сообразив, кого он имеет в виду, буркнул я, снова наткнулся на вопросительный взгляд Настены и объяснил причины отсутствия энтузиазма: — В принципе, с этим подраться можно: как борец он очень даже ничего и в стойке на голову круче всех младших братьев, вместе взятых. Но ходят слухи, что после того нокаута он стал побаиваться ударников. И это может принизить мою победу.

Борисыч посерьезнел, уставился в стену и некоторое время о чем-то сосредоточенно думал. Придя к определенному выводу, отбарабанил на подлокотнике какой-то марш и по-боксерски подвигал головой из стороны в сторону:

— Ну да, он мог выбрать тебя, как базового борца. И если эти слухи разошлись достаточно широко, то нам такая победа нафиг не нужна. В общем, я попрошу Батырова поболтать с земляками на эту тему и продолжу искать бойца посерьезнее. Но этому пока отказывать не буду. На всякий пожарный. Такой вариант устроит?

Я утвердительно кивнул:

— Угу. Только не забудь раздобыть записи всех боев Заура — пусть Али Мавлетович и Дмитрий Петрович проработают гейм-план и погоняют меня так, как будто я готовлюсь именно к этому противнику. Лишним не будет.

— Думаю, организуем даже пару-тройку борцов, знакомых с его манерой ведения боя, и дадим им тебя как следует повалять.

На этой жизнеутверждающей ноте деловая часть разговора закончилась, и Борисыч принялся вытрясать из меня и Насти подробности «битвы года» в ТРЦ «Сенатор». Просмотром записей, сделанных микрокамерами, не удовлетворился — потребовал описать свои ощущения от уровня боевой подготовки каждого гостя столицы, выпытал и записал в телефон фамилии и звания всех полицейских, пытавшихся играть за китайцев, и пообещал устроить им веселую жизнь.

Подобные обещания я слышал от него не один десяток раз и точно знал, что никаких реальных действий можно не ждать. Но высказывать свои мысли вслух даже не подумал — да, Борисыч частенько преувеличивал свою значимость, а иногда откровенно терял берега, но эта его слабость была, можно сказать, привычной и родной. Ведь, в общем и целом, он делал куда больше, чем обещал. Особенно по отношению ко мне. Так что я быстренько закруглился с этой темой и предложил ему попить с нами чай.

— А что-нибудь покрепче не найдется? — поинтересовался он.

— А ты разве не за рулем? — удивленно спросил я.

— Неа: я был уверен, что мы отпразднуем хорошие новости. А садиться пьяным за руль новенького «Крузака» как-то не готов…