Под тенью маски-2

3. В Доме Милости

Этели

Сознание возвращало меня в этот мир неохотно. Я снова плавала в обрывках воспоминаний, но понять их и тем более запомнить не могла. Все казалось сплошным разноцветным и бессмысленным месивом. И только когда в нос ударил запах нюхательной соли, распахнула глаза.

Потолок из неотесанных, местами подгнивших от сырости досок, многоголосый гул в ушах и жесткий соломенный матрас под спиной. Маленькая комнатка, в которой я находилась, была без дверей. Приглушенный свет свечной лампы еле разгонял пробирающиеся в комнату сумерки. Стол-коротыш у узенького окна, занавешенного какой-то линялой тряпкой. Пару газет на деревянной непокрытой столешнице и стакан воды. Я повернула голову и столкнулась с проницательным взглядом. За секунду пронеслись воспоминания прошедшего дня.

— Что, все так плохо? — спросила я, понимая, что без сознания провалялась приличное количество времени.

— Тебе лучше знать. Думал уже вызывать лекаря. Но сам понимаешь, тогда бы всему конец.

— Спасибо, Зюнгер. Я твой должник.

— Сочтемся.

— А мальчишки, — кивнула я в сторону общей комнаты, где готовились ко сну бездомыши, — не задают вопросов?

— Они их никогда не задают. У них есть глаза, уши и мой авторитет. Кстати, ты можешь остаться здесь. У меня сегодня ночное дежурство, я охраняю торговые склады на причале. Отосплюсь на работе. А это моя личная комната. Чувствуй себя как дома.

— Спасибо. Пока не могу сказать, воспользуюсь или нет. Что с документами?

— Все готово. Вот, держи. — Зюнгер отодвинул край соломеннного матраса и, достав оттуда серую картонную папку, протянул мне.

Чистый бланк с удостоверением личности был вмеру потертым, но без единого пятна, которые обычно оставались от дешевых химикатов, если какой-то неумеха пытался вывести с документа старое имя.

— Все по высшему разряду. Вермель и носа не подточит, — усмехнулся он.

— Это что, местная поговорка? — ответила улыбкой я. А затем, не стесняясь молодого мужчины, расстегнула жилетку и выудила из внутреннего кармана два золдена.

Зюнгер принял их с особым трепетом и сразу убрал в карман.

— Да, ребята скоры на расправу языком. На ходу придумывают. К Вермелю прицепилось быстрее всего. Но он, в целом, мужик неплохой. Есть хочешь?

Я, ощущая себя куском помятой ваты, ответила:

— Зверски. Если накормишь, считай, что спасешь меня во второй раз.

Зюнгер внимательно осмотрел меня и согласно кивнул. Отчего-то мне казалось, что он понимает намного больше, но обсуждать это, конечно же, не станет. По крайней мере, пока я сама этого не захочу.

— Сейчас принесу. Там осталось немного каши, правда без масла. И, может быть, даже найду пару кусков хлеба.

Я показала палец вверх и измученно улыбнулась, а мой спаситель ушел.

Снова откинувшись на жесткую, набитую травами подушку, задумалась. Черт подери, что со мной происходит? Хоть с кем-то посоветоваться, кто в магии что-то понимает. Раньше помогал Сани, а сейчас я совсем как слепой кутенок.

Зюнгера долго ждать не пришлось. Он вернулся через пару минут с огромной чашкой, наполненной доверху разнозерновой распаренной кашей. Сверху таял маленький кусочек желтого жира и прямо поверх каши торчала кривая потемневшая ложка.

— Держи и хорошенько поешь, — практически шепотом проговорил Зюнгер и поставил чашку на крохотный стол. Из кармана выудил завернутый в бумагу отрубной хлеб и положил рядом. — Я не знаю, как ты это делаешь и зачем. Но избавляться от собственных сил неправильно. Нужно научиться управлять ими, а не сбрасывать. Поверь, мне встречалось много одаренных ребят. Принадлежность к сословию никак не влияет на дар, который появляется при рождении. Но даже те мальчишки, которые не научились к десяти годам читать, с этой бедой справлялись. Иначе не выжить.

Я сглотнула колючий ком в горле и прикрыла глаза.

— Ты ешь, — продолжил он. — Силы скоро появятся. Сразу не уходи, отлежись. И подумай. А мне пора уже. Свидимся еще.

— Спасибо, Зюнгер, — прошептала я, еле сдерживая слезы. Переоценить его заботу было невозможно. Не бросил в беде, не вызвал лекаря, боясь навредить, не сдал ни стражникам-магам, ни полицаям …

Смотрящий скрылся в дверном проеме, а я, с трудом поднявшись с кровати, трясущимися руками схватилась за плошку с кашей и, с жадностью бездомной собаки, принялась за еду.