Все красное или преступления в Аллероде

Я невольно засомневалась. Не заглянуть ли еще раз в комнату гостей, может, Владя и в самом деле отмочил назло Алиции какую-нибудь глупую шутку? По лицу Зоси было видно, что она совершенно не одобряет мою манеру извещать хозяйку о несчастье в ее доме. Преодолев колебание, я тем не менее в той же манере продолжила разговор, крикнув в трубку:

– Это ты перестань валять дурака! Владя и Марианна померли, холера! Опять в твоем доме трупы, холера! Вызывай полицию!

Алиция помолчала, переваривая новость, потом неуверенно спросила:

– Ты шутишь?

– Ага. Мы тут одни шутники собрались. Первым начал Эдик.

– Как это померли? Оба сразу? Ты уверена?

– Оба сразу. Зося уверена.

– Скажи же толком, что произошло? Разбились на машине? Катастрофа?

– Какая там катастрофа! То есть оно, конечно, катастрофа, но не автомобильная. Умерли, а от чего – не знаем. Похоже, их отравили. Как вечером легли, так до сих пор и лежат. Только уже мертвые.

Алиция простонала:

– О боже! Этого нам только не хватало! А что они ели?

– Откуда мне знать? При мне ничего не ели. Может, ночью, тайком? Пятна на них.

– Какие еще пятна?

– Не знаю. Зося, какие на них пятна?

– Синюшные, – мрачно информировала Зося.

– Синюшные, – повторила я в трубку. – Кончай задавать глупые вопросы, сама же сказала, что у тебя нет времени. Звони в полицию и немедленно приезжай.

– О господи! – в отчаянии простонала Алиция и отключилась.

Вконец удрученная Зося встала с кресла, загасила в пепельнице сигарету и тут же закурила следующую.

– Я приготовила завтрак, – сказала она. – Не знаю, как ты, а я ни к чему не притронусь.

Я заколебалась:

– Пожалуй, я бы притронулась. Есть хочется. Наверное, от работы на свежем воздухе разыгрался аппетит, но, думаю, Павел был прав… Павел!

Павел задумчиво ковырял лопатой центральный могильник и время от времени меланхолически бросал на тачку выкопанную землю. Оторвавшись от работы, он вопросительно взглянул на меня.

– Нет ли там где кошки? Пора завтракать.

Павел осмотрелся, покачал отрицательно головой, воткнул лопату в землю и поднялся к нам.

– Есть крысы, – сказал он, входя. – Если тебе жаль кошек… Крысы – животные несимпатичные.

– Где крысы?! – взвизгнула Зося. – Если здесь еще и крысы, я немедленно уезжаю!

Я сразу поняла Павла и продолжила его мысль:

– В магазинах продают белых мышек. Эдика уже нет в живых, так что мы можем себе позволить приобрести подопытных белых мышек.

Павел возразил:

– Белых мышек мне жалко. Я их когда-то держал, с ними можно подружиться.

Зосю охватила паника:

– Вы что, с ума посходили?

– Нет, просто рассматриваем возможности приобрести подопытных животных. Хочется есть, но предварительно не мешает проверить, насколько безопасен завтрак.

– Думаю, хлеб и маргарин безопасны, как считаете? – сказал Павел, садясь за стол. – Мне кажется, здесь что-то завелось. В могильнике. Я видел нору, так что животное есть, только не знаю – крыса или еще кто. И я обязательно докопаюсь до него и поймаю. И тогда мы ему скормим подозрительные продукты.

– Такое животное может оказаться слишком живучим и вряд ли нам подойдет. Пока же давайте есть только то, что не вызывает сомнения. Что ты открывала сама?

Зося очнулась от своих невеселых мыслей:

– Открывала? Не знаю… Ничего я не открывала.

Подумав, мы решили позавтракать рыбными консервами, открыв новую банку, и салатом. От осмотра салата через филателистическую лупу меня оторвал телефонный звонок. Поскольку Зося жестом дала понять свое решительное нежелание вести телефонные переговоры, я передала лупу Павлу, велев ему внимательно изучить каждый сантиметр, и подняла трубку.

– Послушай, – раздался в трубке возбужденный голос Аниты. – Я думаю, теперь в вашем доме должны обязательно завестись привидения. А ты как думаешь?

Я думала, что она все-таки потрясающе легкомысленна, и сказала ей об этом.

– Неужели? А что у вас слышно?

– Слышать-то ничего особенного не слышно, хуже с видами. На новые трупы.

– Нет, серьезно?! Где?

– Да тут поблизости, в комнате рядом с мастерской.

– Ну вот, пожалуйста. Я всегда говорила – у Алиции в доме никакого порядка, вечно валяется что-нибудь, вечно какие-то трупы, то в саду, то в комнатах. А кто на этот раз?

– Сразу двое. Может, ты слышала о них? Владя с Марианной.

– Что ты говоришь! Сразу двое?!

– Точно.

– Вот уж излишняя расточительность. А как вы это переносите? Чувствуете себя как?

– Средне. Привыкаем понемногу.

– Это правда, ко всему можно привыкнуть. Представляю, что там у вас творится. И как только Алиция может вести хозяйство в таком доме? Все вверх ногами, попробуй в этом бардаке найти нужную вещь.

– Ты права, найти невозможно, наоборот, все теряется.

– И письма, что искала, тоже не нашла?

– Я же говорю, у нее ничего не найдешь. Уже второе потерялось. Теперь начнем искать его, так, может, случайно наткнемся на первое.

Помолчав, Анита сказала, не теряя оптимизма:

– Но должна же быть и польза от всех ваших несчастий. Я хочу сказать, что если в доме заведутся привидения, Алиция сможет за плату пускать экскурсантов. Пусть даже недорого, по пять крон с носа хватит. Ну, если с ночлегом, можно и все пятнадцать содрать. Без постели.

Хотя было совсем не до того, но идея меня заинтересовала:

– Знаешь, это мысль. Если заведутся в саду, то и вовсе не будет никаких дополнительных расходов, чистая прибыль. Надо будет только заделать дыру в живой изгороди, чтобы не проникали через нее бесплатно. Пока же по саду шляется только убийца.

– Как ты сказала?!

Я коротко изложила ей вчерашние похождения Павла. Анита заинтересовалась чрезвычайно и потребовала подробностей:

– Может, Павел еще что заметил? Может, узнал этого типа по какой-нибудь характерной черточке, может, ему что бросилось в глаза?

– Нет, к сожалению, ничего. Было темно.

– Ну и молодежь пошла! Не мог догнать! Тем не менее, материал очень интересный. Обязательно стоит об этом написать. Мы тут уже подготавливаем репортаж…

Я встревожилась. Дело в том, что Анита работала в одной из крупнейших копенгагенских газет, в ее власти – запустить любой материал, а я была совсем не уверена, что Алиция одобрит такую рекламу.

– Послушай, не торопись с репортажем. Не знаю, заинтересована ли Алиция в газетной шумихе. А если уж совсем не удастся избежать публикации, проследи по крайней мере за тем, чтобы не назывались фамилии.

– Попробую, – пообещала Анита. – Сделаю, что смогу. А ты взамен обещай приберегать все новости только для нашей газеты. Никаких интервью конкурентам!

Я заверила ее, что конкуренты фиг получат, и положила трубку. Павел тем временем закончил изучение продуктов через лупу, признал их съедобными и на всякий случай слетал в магазин за свежим молоком, ибо вчерашнее стояло на открытом доступе. Купленный им кофе мы сочли безвредным, так как уже вчера его пили и остались живы.

Из нас всех только Зося была настолько удручена новым убийством, что лишилась аппетита. Павел Владю не любил, а Марианну совсем не знал, я же не знала их обоих. Да и вообще, ведь если терять аппетит при каждом новом преступлении, можно и с голоду помереть.

Алиция приехала на полицейской машине вместе с господином Мульдгордом. Ужасное состояние Алиции усугублялось угрызениями совести – надо было вчера хоть раз в жизни не спорить с Владей из-за пуговиц, согласиться с ним. А теперь уже сделанного не исправить.

Тут же приехала вызванная Алицией на всякий случай машина «скорой помощи». Полицейский врач и врач «скорой помощи», обменявшись традиционными любезностями, приступили к осмотру потерпевших. Мы были так глубоко уверены в окончательной и бесповоротной смерти Влади и Марианны – должен же убийца в конце концов хоть раз справиться со своей задачей, – что неожиданное воодушевление обоих эскулапов потрясло нас не меньше, чем накануне моргание Казика.

– Они живы! – завопила Алиция, заливаясь счастливыми слезами. – Слышите, они живы! Их можно спасти! То же самое, что с Казиком!

Только теперь, когда с сердца свалился камень, мы отдали себе отчет в том, каким тяжелым он был.

– Как это? – в радостном недоумении простонала Зося. – Живы? И так выглядят? Чудо, не иначе чудо!

– Какое там чудо, просто этот убийца недотепа, берется травить, а в ядах не разбирается.

Алиция обрушилась на нас:

– Сами вы недотепы! Какой кретин придумал звонить сразу мне? Надо было сначала «скорую» вызвать.

Я, естественно, возмутилась:

– А эти жуткие пятна на них, по-твоему, ничего не значат? Тут всякий ошибется. Ведь каждому известно – пятна появляются только после смерти.

– На этот счет есть особый закон? – поинтересовалась Алиция. – И вообще, надо было посмотреть хорошенько, пятна только на Марианне, врачи сказали, это аллергия. Ох, я сама готова пришить Владе сколько угодно пуговиц!

– Не проговорись ему, он обязательно оборвет все имеющиеся…

Прежде чем увезти жертв покушения, оба врача единодушно заверили нас, что жертвы выживут, однако они, врачи, имеют основания полагать, что для этого понадобится длительное интенсивное лечение. Им, врачам, трудно пока сказать, каким ядом воспользовался преступник, ясно только, что в его состав входило сильнодействующее снотворное. Что еще входило, кроме снотворного, – очень трудно определить, ведь вскрытие исключается по уважительным причинам. А симптомы какие-то нетипичные.

Господин Мульдгорд задумчиво качал головой.

– Доколе? – задал он риторический вопрос и перешел к конкретике: – Какова вечеря бысть? Ятие и питие? Што вкусиху особы неживые?

– Пошлый кофе вкусиху, – рассеянно ответила Алиция, о чем-то напряженно размышляя.

Павел по обыкновению глядел в рот господину Мульдгорду, ловя каждое его слово. С трудом оторвавшись от этого занятия, он возмущенно запротестовал:

– И вовсе не пошлый. Я купил самый дорогой кофе, какой только был!

– Да не пили они его, – вмешалась я. – Они допили старый кофе, который оставался в стеклянной банке. А тот пошлый, что купил Павел, мы пили уже потом, без них.

Зося поддержала меня:

– Иоанна права, они выпили остатки кофе из большой стеклянной банки:

– Ужель уста особы неживые не имети иные яства и питие? – пожелал увериться следователь.

– Не имети. Они ничего не ели у нас, а только пили. Кофе и коньяк.

– Питие! – потребовал господин Мульдгорд. – Очи мои узреть жаждут.

– Кофе трудно будет узреть, поскольку его выпили особы неживые, а коньяка еще немного осталось, – ответила Алиция. Открыв шкафчик, она извлекла из него бутылку с остатками коньяка. – Все его пили.

– Сие питие?

Мы все единодушно подтвердили, что именно сие. Подозвав жестом своего помощника, господин Мульдгорд велел ему забрать бутылку, а затем решительно потребовал «сосуды» от кофе, вызвав переполох в наших рядах, поскольку Зося в своем хозяйственном рвении, разумеется, перемыла всю посуду, бесповоротно уничтожив тем самым следы преступления. Господин Мульдгорд выразил разочарование и неудовольствие.