Бич Божий

* * *

...Ночь была тиха и безлунна. Красными цветами на гагатово-чёрном фоне полыхали в долине неприятельские костры. Павла провели к Подольским воротам. Сняли два бревна и сказали, что спустят его на верёвках в эту расщелину. Иоанн, находившийся тут же, обнял сына, осенил крестом и проговорил:

— С Богом, мальчик!

Лют, Путята, Жеривол — все смотрели на Варяжку сочувственно.

— Не забыл уздечку-то? — произнёс Путята.

— Здесь она.

— Ну, тогда ступай.

Павла обвязали под мышками. Два дружинника начали спускать его за ворота.

— Осторожнее, осторожнее, — говорил Иоанн.

Наконец верёвки ослабли. Ратники втащили их опять на помост, брёвна уложили на место. Жеривол воздел руки к небу:

— Силы звёздные! Ветры буйные! Вы летите вдаль, через все моря, через все моря — на вершины гор, на вершины гор — ко вратам небес! Где в небесных возвышенных чертогах пьют-пируют наши покровители, наши покровители — грозные родители. Всем родителям родитель — неподкупный Род. Воевода и сын его — доблестный Перун. И держатель всех небес — яростный Сварог. И хозяин вечного огня — пламенный Дажбог. Не гневитесь, защитите. Вы пошлите к нам лёгкого Стрибога! Пусть летит он, подобно соколу, — быстрый, легкокрылый, заслонит собой отрока земли Русской — Павла, по прозвищу Варяжко, сына Иоаннова, — пусть укроет его от глаз печенежских, неприятельских, немилых, обернёт серой мышью, проведёт вдоль по берегу днепровскому, превратит в краснопёрку юркую и поможет переплыть через воды буйные. А за это принесём мы вам требы жирные, требы сочные, аппетитные. И восславим вас, воздадим хвалу; Воздадим хвалу — на сто тысяч лет!

Волхв завывал, кланялся, обращаясь на восток. Вместе с ним кланялись другие. Только Иоанн, как единственный христианин, истово крестился, бормоча иное: «Отче наш, Иже еси на небеси...» Жаркие слова молитвы смешивались с жаркой темнотой южной ночи.

Оказавшись на земле и избавившись от верёвок, Павел соскользнул за уступ моста, поднятого у Подольских ворот, и по мягкой насыпи съехал в ров с водой. Переплыть его было делом плёвым. Тёплая стоячая жижа отдавала запахом гнили. Скользкая противная глина на другом берегу не давала вскарабкаться наверх. Но, промучившись минут десять, мальчик всё же вылез на сушу, счистил с рук налипшую грязь, выбрался изо рва. Оглянулся вокруг себя. Прямо впереди почивал Подол. Слева и справа горели дозорные костры печенегов. «Главное теперь — не нарваться на конный их патруль, — подумал Варяжко. — Добежать до ближайшего овина, схорониться в нём, высушить бельё и дождаться утра».

Это также удалось довольно легко: брошенных дворов было очень много. Павел шмыгнул в незапертые ворота, разложил на соломе рубашку с портами, притащил из угла попону, растянулся на ней и прикрыл глаза. «Господи, — прошептал Варяжко, — сохрани меня и помилуй, дай мне сил Претича достичь...»