Статский советник Евграф Тулин [сборник]

Пролог

В полутьме горничной комнаты деревянного дома, располагавшегося на одной из окраинных улиц Тулы, на кровати лежал полуголый человек. Из одежды на нём имелось исподнее бельё. Да и то, только портки. Окна дома были закрыты ставнями, пол был не покрашен и покрыт половиками. Только на кухне имелось одно окно без ставней. Однако на нём, внутри дома, висели плотные шторки. Убранство дома говорило о том, что живущий здесь человек занимался канцелярским трудом, так как крестьянского обихода в доме не замечалось. В углу комнаты, там, где обычно находятся иконы, располагались картинки на религиозные темы. Особо много было изображений ангелов с трубами. Все они были исполнены из жести. На остальных имелись лики некоторых известных православных святых, однако, почему-то с кинжалами, на белых конях и белых одеждах до пят. Рядом с лежащим больным, в изголовье, на табурете, сидел другой человек, пожилого возраста. По виду и одежде гостя возможно было сделать вывод, что он достаточно богат и обеспечен. На его высокомерном, но несколько женском и обрюзгшем лице отражались раздумья и сомнения. Он сидел, уставившись в одну точку.

– Батюшка Кормчий, что со мной? Почему я плохо себя чувствую? Внутри жжёт всё! Ноги и руки отказывают, голова разрывается. Ты же обещал, что этот порошок ничего дурного не сделает! – истерично спрашивал больной основательного мужчину, сидящего у кровати.

– Не волнуйся, Ванечка, не переживай, милый. Наши образы тебя не оставят в беде, – сказал гость, встал и поклонился углу избы, где находились изображения.

– Плохо мне. Не помогают образы. Боюсь умереть. Врача бы мне?

– Ты, Ванечка, не болен, просто переживаешь. Это всё у тебя от нервной горячки. Дело ты сделал нужное, для общины полезное. Во век тебя наши братушки не забудут, – ответил человек, внимательно наблюдая за больным.

– Доктор, заводской, приходил. Присылали его с завода. Сказал, что болен я. Обещал аптекаря прислать с настойками и лекарствами, помощь обещал. Что скажешь, Кормчий? – задал вопрос больной, страдальчески заглядывая в глаза сидевшему возле него человеку.

Но безбородом лице гостя ничего не отражалось. Ни малейшей гримасы жалости или сострадания. Глаза «Кормчего» пытливо наблюдали за больным, как будто бы пытались оценить и определить, сколько же ему осталось жить на этом свете.

– Доктор, говоришь? Смотри, не давай ему себя осматривать. Помни о своей тайной печати. Я тебе нашего доктора приведу, вот он тебе и поможет. Аптекарю тоже не открывай, все они грешники. Только вред тебе принесут, милый мой Ванечка, – ответил «Кормчий».

Вид его был задумчив. На лице, на секунду, появилась гримаса страха.

– Ох, батюшка! Как хочется верить твоим словам. Не обманываешь?

– Как можно, Ванечка! Я же тебя с детства знаю. Мы же родственники. Я твоим родителям обещал заботиться о тебе! Неужто ты не веришь? Да и слово учителей-искупителей наших, спасёт тебя. Ты же печать очищения на себе носишь, она тебя от всякой болезни и горя спасёт. Верь, Ванечка, и спасёшься, – сказал человек.

Иногда, когда он разговаривал со страдальцем, на его губах появлялась лицемерная улыбка сочувствия, невидимая в сумраке комнаты.

– Верю, Кормчий, верю. Только больно мне. А как там на заводе. Никто не спохватился?

– Глупые они. Ничего не узнают. Головы у них мирские, без истинного учения. Пойду я. Поздней ночью вернусь с доктором. Жди. Пусть с тобой останется вера, моё благословение и дух общины.

– Верю, жду и надеюсь! – с этими словами больной впал в болезненный сон, прерываемый всхлипами и стонами.

Мужчина с сожалением посмотрел на него. Хотел накрыть лёгким одеялом, лежащим рядом, на втором табурете. Для этого протянул руку, но затем одёрнул и брезгливо отвернулся. Подошёл к образам-картинкам, постоял молча возле них. Беззвучно, одними губами, что-то произнес несколько раз. Повернулся и подошёл к столу, на котором лежал свёрток. Осторожно развернул большое холщовое полотенце, в которое что-то было завернуто. Посмотрел на содержимое, плотную пачку каких-то бумаг. Вновь завернул и осторожно забрал с собой. Тщательно прикрыл входные двери деревянного дома, затворил калитку забора, и вышел на улицу. Сел в экипаж, и внимательно посмотрев по сторонам, дал команду: «Трогай».

Прошло некоторое время, больной очнулся. Медленно встал, превозмогая боль во всём теле, осмотрел свои руки и тело. Лицо передёрнула судорога страха и жалости. Ковыляя подошёл к переднему углу, где имелись «святые» образы.

«Как же больно! Все внутренности выворачиваются наизнанку. Кожа стала жёлтой. Не стихает боль в животе. Невозможно глотать, болит горло. Всё болит, всё тело ломит. Нет ни одного кусочка тела, чтоб не болел. Что же делать? Кормчий обещал, что всё будет хорошо. А на самом деле, всё плохо. Нужен доктор. Да где же его взять? Но он же обещал, что всё будет хорошо и доктора обещал. Должен выполнить своё обещание, он же отец нам, он же Кормчий», – подумал страдалец.

Затем, страдалец встал на колени и начал беседовать с картинками- «образами», стоящими в углу. Он говорил вслух, периодически корчась от боли. Так длилось некоторое время. Лучше не становилось. Затем желание естественного испражнения организма заставило его отойти от этого места беседы с высшими силами, выйти из горничной и переместиться в дальний угол холодной прихожей. Там имелось отхожее ведро. Дефекация не принесла облегчения. Он развернулся и краем глаза посмотрел на результаты естественного процесса организма.

– Ой, ой! —закричал от увиденного страдалец.

Лицо его передернулось от ужаса. Ведро дымилось. Он упал на пол холодной прихожей и в страхе пополз в горничную. Слезы лились не останавливаясь. Руки и ноги отказывались подчиняться. Кое-как добравшись до ведра воды, попробовал лёжа на полу, ковшом зачерпнуть воды. Но силы оставили его, опять наступил обморок.

Прошло некоторое время, наступил вечер. Человек пришёл в себя. Он лежал на полу комнаты. Вокруг валялись чашки посуды, перевёрнутые табуреты, одежда. Он привстал и на четвереньках подполз к столу. Зацепившись за край, поднялся и опёрся о стол. Зажёг свечу, осмотрелся. Везде была темнота, только слабый огонёк свечи освещал маленькое пространство вокруг него.

«Как же больно. Где же учитель? Он обещал ночью приехать и помочь. Он сказал, что это дело нужно общине. Что это не опасно. А что получилось? Я умираю! Нет, надо верить! Кормчий не обманет. Наступит ночь и он приедет с доктором. Доктор поможет и избавит от болей. Но почему так пахнет чесноком? Я же не ел чеснок! Зачем я согласился на воровство? Вот моя расплата», – подумал он.

Посмотрев на свои руки, он вновь закричал. На руках образовались язвы. Но это ещё не всё. Язвы на руках светились в темноте слабым и неестественно бледным светом. Человек упал и больше не поднялся.