Статский советник Евграф Тулин [сборник]

Глава 1 Сыскная часть и преступный мир Москвы

Молодой человек, около тридцати лет, с приятными чертами лица, чистил револьверы. При этом любовно протирая каждую деталь. Это был Евграф Михайлович Тулин, бывший офицер Российской Императорской армии, а ныне чиновник по особым поручениям сыскной части Московской полиции. Револьверов было два. Первый, Смита и Вессона, шестизарядный с укороченным стволом. Так называемый Вессон для полиции. Этот револьвер, сыщик предпочитал применять в местах, где было много обывателей и публики, а значит мало маневра для действий при задержании. Благодаря укороченному стволу возрастала возможность применения револьвера, и уменьшалась возможность поражения невинного человека. Второй, французский револьвер системы Шарль-Франсуа Галана, Tue Tuе. В переводе, убить-убить. Он остался у него еще с войны на Кавказе. Сыщик находился в хорошем настроении. На службу он прибыл рано, потому как семьи не имел. Постоянной или временной дамы по ряду причин, в данный момент не было. Он прибыл из Санкт-Петербурга только вчера, поэтому, встав ни свет ни заря, направился в управление. Впереди была встреча с шефом, с которыми находился в приятельских отношениях, товарищами по службе, ну и конечно, получение новых приказов по сыскной части. Надеяться на то, что начальник, Николай Никифорович Струков, примет его рано утром, не приходилось. Московская сыскная часть была создана буквально несколько месяцев назад и дел у него было невпроворот. Проекты по развитию сыска, как отдельного направления полиции, имелись давно. Последнее покушение революционеров из движения Народная Воля на императора Александра Второго, привело к его гибели от самодельной бомбы и ускорило данный процесс. Некоторые знающие люди в модных салонах Санкт-Петербурга и Москвы, говорили, что когда-то цыганка нагадала императору, о спасении от семи попыток лишить его жизни. Он пережил девять покушений. Из них два не состоялись, их можно не подвергать счёту. Итого семь. Восьмое, стало роковым и смертельным. Оно было особым. Оно было седьмым и восьмым одновременно. Первого марта, Александр Второй выехал из Зимнего дворца Санкт-Петербурга в Михайловский манеж, где собирался присутствовать на разводе войск по караулам. Сопровождал его обычный конвой. После развода он изменил планы и маршрут движения. Однако, это не помешало террористам реализовать свой план. Около пятнадцати часов под ноги лошадей кареты императора была брошена бомба одним из них. От взрыва пострадали казаки конвоя. Сам император не пострадал. Охрана уговаривала государя покинуть место взрыва, но природное благородство не позволило это сделать. Государь подошёл к раненым, чтобы помочь им. В этот момент судьба настигла его второй бомбой. Это было восьмое покушение. Пострадали служивые люди, обеспечивающие охрану. Было ранено из свиты, конвоя и полиции одиннадцать человек. Пострадал мальчик четырнадцати лет, случайно находившийся на месте взрыва. Все эти люди выполняли свой долг. Мальчик просто гулял. Правящий дом Романовых и возмущенное правительство выработало решение об увеличении полиции, расширению её полномочий. Были приняты гласные и негласные меры по укреплению гражданского мира и спокойствия. Шли разговоры, что несмотря на противодействие либеральных кругов, к концу года будут приняты государственные решения, направленные на подавление возможных революционных выступлений. В них предполагалось дать особые властные полномочия губернаторам и командующим округами. Общество присмирело, оно начинало понимать, какое непростительное и преступное действие совершило. После покушения, Евграф был откомандирован на три месяца в северную столицу для помощи в проведении расследования, обысков и облав в отношении членов движения Народная воля и Чёрный передел. Обе организации преследовали цели свержения монархии, однако разными путями. В Народной воле собрались оголтелые террористы по своим жизненным убеждениям. В Черный передел вошли более умеренные революционеры, считавшие главной формой работы с народом агитацию и пропаганду. Власти действовали решительно и энергично. За очень короткое время, все террористические группы были выявлены. Более восьмидесяти активных членов были задержаны. Пять из них, повешены на плацу Семеновского полка. Более пятидесяти отправлены на каторгу. Различные сроки уголовного наказания получили и остальные. Но, впрочем, революционеры мало беспокоили его в обычной жизни. Ими занималось жандармское управление. Евграфу по роду службы были предоставлены более весёлые по жизни люди – уголовный элемент империи.

– Ваше благородие, господин Струков приглашает! – сказал вошедший надзиратель.

– Что так рано? Шеф, как правило, в это время обычно занимается изучением срочных докладов и донесений за прошедшую ночь. Сводки читает по всяким преступлениям, грабежам и другим неправедным событиям, произошедшим в Белокаменной, – шутливо, сказал, сыщик. – Я вот револьверы ещё не дочистил. Что-то изменилось, пока меня не было? Отвечай, друг мой!

– Не знаю. У нас всё как прежде. С утра был в настроении. Может соскучился. Три месяца вас не было.

– Ладно, не льсти! Знаю я тебя. Соврёшь не моргнёшь! Иди, иди. Сейчас прибуду.

«Не выдержал! Сам вызвал. Видимо, хочет заслушать по поездке в Петербург. Узнать столичные новости. А может в чем-то нарушил инструкции или уставы при задержании или при сыске? Да и пришла петиция от прокурора или судебного следователя? Такое бывало часто, на всех не угодишь. То купец пожалуется, то чиновник!» – размышлял Евграф, следуя по коридору.

Помещение сыскной части состояло из кабинета начальника с приемной, общего кабинета, для чиновников по особым поручениям и канцелярии, совмещенной с адресным столом. В адресный стол приводились подозреваемые и совершившие преступления, для опознания. Проходя через адресный стол, сыщик заметил, что там было, как всегда, шумно и многолюдно, несмотря на утро. Тут тебе и купец с жалобой на ограбление. Мещанин с жалобой на купца. Барыня со слезами и горестным выражением лица, со страхом смотревшая на обывателя, задержанного за какое-либо преступление. Испугалась и забыла, наверное, зачем она здесь оказалась. В общем, всё как обычно. Евграф прошел в приемную, но оказалось, что у начальника находится какой-то высокий чиновник из военного ведомства.

«Ну вот! Сам вызвал и сам занят! Ох, уж эти начальники! Сложно у них всё в голове! А может, это по мою душу чин? Тот, который у него в кабинете! В Петербурге задержанные лица, все как один не просты! Дети сановников, дворян, богатых людей. Все из семей сильных мира сего! Пожалуй, чтобы уйти от уголовных осуждений или затормозить дела, жалобы и ходатайства пишут. Адвокаты усердствуют!» – подумал сыщик.

Он решил подождать в приёмной. В ожидании своей очереди, мысли о сложностях и трудностях исполнения своего долга заполнили его голову. У него, как и у всех, подчинённых какому-либо начальнику, несмотря на добрые отношения с ним, всегда в голове просыпалась жалость к себе перед «начальствующими дверями». Так как узнать, какое настроение у их хозяина, практически было невозможно. Ничего хорошего эти двери обычно не сулили. А задуматься было о чем. Чины сыскных отделений были обязаны вести гласный и негласный надзор за преступниками и порочными элементами общества всех мастей и положений. Активно использовать всевозможное наблюдение в местах скопления праздно гуляющего люда. В театрах, церквях, на рынках, в торговых лавках, на базарах и площадях, в гостиницах и питейных заведениях, в общем везде где могло быть совершено преступление. В обязанности входило проведение расследований по лицам, заподозренным в нарушении законов Российской империи. В том числе, розыску имущества, на которое было наложено взыскание по долгам. Наведение справок по лицам, которые задерживались участковой полицией на предмет претензии по линии уголовных преступлений или отсутствия паспорта. Надзор полагалось вести секретно, тайно для обывателей и уж тем более для преступников. Внимание сыщиков должно быть обращено на все вредные и хитрые действия, которые остаются скрытыми от надзорных органов. На поступки лиц, навлекающих на себя подозрение образом жизни. Все происшествия, приключения и случаи, относящиеся к воровству или его попытке, обману, приему краденых вещей на сбережение или в покупку. Укрывательству подозрительных лиц, беглых и беспаспортных людей. Составлению подложных бумаг всякого рода. В общем, к открытию всех тех злоупотреблений, которые фискальные органы должны предупреждать и искоренять постоянно.

Права чинов сыскной полиции были значительно выше прав обычных полицейских. Район деятельности сыскной части ограничивался пределами полицейского управления, в которое она входила. Но по особым задачам, с разрешения обер-полицмейстера Москвы, расследования, дознания, негласные розыски возможно было проводить по всей губернии и далеко за её пределами. Тулин стал сыщиком недавно. Став на эту стезю, прежде всего предметно изучил все инструкции и требования законов. Основным руководством к действиям был Устав уголовного судопроизводства, 1864 года, и Устав о предупреждении и пресечении преступлений, 1872 года. В них определялось, что сыскная полиция должна была при обысках и выемках действовать на основании решения суда. По представлению прокурора или судебного следователя, который подчинялся прокурору. Это означало, что все необходимые сведения чины уголовного сыска, собирают посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением. Не производя ни обысков, ни выемок в домах. Согласно этим документам, судебный следователь, прокурор или товарищ прокурора, имел над сыскным чином огромную власть. Так, иной раз, следователь или прокурор мог по прибытию вообще отменить все действия, которые были проведены до его посещения места происшествия. Казуистика и путаница полная! Пока всё это учтёшь и выполнишь, иной преступник все следы уничтожит. Может и в бега податься. Матушка Россия необъятная, ищи—свищи потом! Денег кому надо передаст, на подкуп! Связи поднимет! Тогда всё, что делал долгими днями и ночами, с риском для жизни, «коту под хвост!» Поэтому хитрили! Например, ссылались на статью двести пятьдесят четвёртую. В ней было сказано, что можно провести допрос, если преступник мог не дождаться прибытия прокурора или судебного следователя по причине ранения или увечья. Была у Евграфа и другая хитрость. Да не хитрость даже, а манера работы. Он предпочитал задерживать преступника на месте преступления. Тогда он мог действовать самостоятельно и проводить неотложные следственные мероприятия, осмотры, сбор показаний, обыски и выемки. Это давало возможность сложить картину преступления, подготовиться к прибытию следователя. Хорошей статьёй для профессиональных уловок являлась двести пятьдесят вторая. В ней говорилось, что если следователя или прокурора нет на месте, то полиция сама может совершить дознание. Можно было задержать преступника, а затем послать за следователем. Пока он доберется до места успеешь допросить и обыск провести. Много чего можно успеть! Ну а самой любимой, двести пятьдесят седьмая, эта статья позволяла быстро задержать злодея, однако, только в особых случаях. Если он застигнут при совершении преступления или сразу после совершения. Когда потерпевшие или очевидцы прямо укажут на преступника. Если на подозреваемом или в его жилище будут обнаружены следы преступного деяния, служащие доказательством преступления и принадлежащие преступнику. Когда подозреваемый предпринял попытку побега, пойман во время или после побега. Или же не имеет постоянного жительства. Сыщик предпочитал в начале сделать так, чтобы один из этих пунктов обязательно присутствовал. Лучше поймать преступника, а потом иметь встречу со следствием. По-другому дело просто вести было невозможно. Так как преступник на месте не сидел и сыскного чина не ждал. Да и чины следствия каждый раз по-новому подходили к обстоятельствам дела. Всё это совместить было совсем не просто, ошибки имелись. Особенно в начале службы в сыскной части. В последнее время всё реже и реже. Москва, наряду с Санкт-Петербургом, Одессой, Киевом и другими крупными городами, притягивала к себе всех более или менее уважающих себя воров. После отмены крепостного права, количество преступлений увеличилось в разы. Все больше и больше происходило имущественных преступлений, грабежей, убийств с целью присвоения чужого добра. Свобода она на то и свобода, что бы для всех и во всём. Чины сыскной полиции должны были проводить и профилактику преступлений. Но на это не хватало ни сил, ни средств. Да и как её было проводить, если в одной только Москве были такие районы, которые были недоступны для надзора полиции. Каждый поход в эти злачные места тщательно готовился, как военная операция. Особо выделялась московская Хитровка. В свое время этот участок земли выкупил генерал-майор Николай Захарович Хитрово и устроил там торговую площадь. Со временем, эта площадь обросла ночлежками, трактирами с громкими и колоритными названиями: Сибирь, Каторга, Пересыльный и другими. Бывало, придет какой сиделец, сбежавший с каторги в Москву тайно, так прямым делом туда. В трактир Сибирь или какой другой. Погуляет, поозорничает полгода или год, и опять сядет. Но уже в настоящую Сибирь. На Хитровке царил мир нищих, бродяг, преступников всех мастей и национальностей. В прошлом году на там открыли биржу труда, на которую прибывали безработные чтобы найти работу. Многие из них так и не найдя достойной, пополняли армию преступного мира, заканчивая пересыльным этапом и каторгой. Преступное царство было четко регламентировано по принадлежности и промыслу, а также личной матёрости. Так Иваны – это грабители и авторитеты у тюремных и каторжан. Храпы или Глоты, помогали Иванам, брались за любую работу если чувствовали выгоду и были вторыми по авторитету после Иванов. Они относились к деловым ребятам, которые работали по-крупному, с оружием. Игроки занимались азартными играми. Вернее, разводом на деньги и имущество пьяных и случайных лиц, веривших в собственную удачу. Огольцы, подрастающее поколение Хитровки, специализировались на мелких кражах с торговых рядов. Поездошники смело прыгали в экипажи и пролетки, быстро хватали у хозяев то, что плохо лежало, затем растворялись в толпе и переплетении улиц. Портяночники воровали по мелочам. Шапку или корзинку. Ширмачи были способны аккуратно вытащить кошельки. Да так что иной обыватель, замечал это только когда приходил домой, или когда хотел что-то прикупить. Форточники, умело забирались через форточки. Затем открывали квартиру и выносили все ценное имущество. Могли и вылезти обратным путем, предварительно передав самое ценное имущество пособнику. Ну и конечно, Марухи – цветы местной любви. Так как без любви не мог обойтись и этот весёлый мир. На Хитровке можно было купить все что угодно. В том числе и любого человека, для любой преступной деятельности. Можно было и продать все, что этой деятельностью добывалось или предполагалось к добыче заранее. Даже за несколько месяцев вперёд. О чём какой-нибудь обыватель и не догадывался, считая имущество своим. Причём совершенно напрасно, так как оно уже было продано, или проиграно в карты, или заложено. Но как не была опасна Хитровка, еще большим опасным местом являлась московская Треисподня, на Трубной площади. На этой площади находился известный публике, своей печальной славой трактир Крым. Там каждый первый гость заведения был преступник или начинающий преступник. Каждый второй искал этого преступника, чтобы нанять его на дело. В этом месте можно было найти любого специалиста преступного мира. Первый этаж был отведен под торговлю, второй и третий под ресторан где гуляли шулера, деловые люди и прочие весёлые и свободные от дел и требований государства люди. Но мало кто из обывателей знал, что под трактиром Крым, находился ещё два трактира. Так называемый, Ад – занимавший часть подвального помещения и Треисподня – располагавшаяся в остальной. В трактире Ад, публика была посерьезнее, обычный обыватель туда не заглядывал. Попытка пройти без надлежащих оснований для обычного человека могла закончиться увечьями или смертью. Еще сложнее было попасть в Треисподню. В неё допускались только, по особым словам, по знанию в лицо. Там собирались основные вожаки преступного сообщества. Разрабатывались новые большие криминальные дела, шла игра в карты по-крупному. На кону могли быть деньги в десятки тысяч. В этом заведении сеть ходов и подвальных помещений позволяла уйти от любой полиции. Евграф в этих «красивых» местах бывал несколько раз, но только с облавой. Ради профилактики и наблюдения ни разу. Дело было очень опасным и требовало личного разрешения Струкова. Прежде чем решиться на такое, нужно было создавать систему подстраховок. Свои особенности имела Марьина роща и Грачевка. В первом и во втором местах процветали воровские порядки, там и там находили прибежище воры всех мастей. Но Грачевка была особой, там были самые дешёвые притоны, собрались почти все самые прожжённые женщины легкого поведения, под охраной знающих жизнь и преступный мир «котов-сутенёров». Те, не только эксплуатировали их по женской натуре, но и через них выискивали клиентов для ограбления. Основное количество преступлений происходило в праздничные дни. Как правило, местные деловые люди готовили «наживу». Выбирали богатых и неосторожных купцов, мещан, замышляли мошеннические схемы. Приезжие ухари-налётчики захватывали эту наживу и в дальнейшем, естественно делились с местными. Все эти места были самой большой головной болью сыскной части. Все знали, что ворованное имущество и всевозможный преступный люд, надо искать именно там. Только проникнуть туда было сложно, да практически невозможно. Если и заводился какой агент, то жил он, как правило, не долго и умирал не своей смертью, а с чьей-то помощью. Не трудно догадаться, с чьей?