Любовница. Леди и дезертир

— О Боже, — она не могла сдержать улыбку. Ее щеки горели, но она продолжала: — Я была очень несносным ребенком. Со своими родителями и друзьями я была довольно прямолинейна. Мне нравилось говорить правду гораздо чаще, чем другие хотели ее слышать, кроме того, я была совершенной болтушкой, но если подле меня оказывался незнакомый человек, все, что я могла делать, это смотреть в пол. Вы будете потрясены, если услышите, что, даже став взрослой женщиной, я совсем не изменилась. Я могу говорить с непринужденностью, только когда нахожусь среди близких мне людей.

Он просиял:

— Миледи, это самая трогательная вещь, которую вы могли сказать. Теперь мы знаем, к какой очаровательной группе людей мы принадлежим.

Танцоры вокруг них сгорали от любопытства, но тем не менее София решила воспользоваться ситуацией:

— Мне оказана честь, что вы слушаете меня. — Слегка понизив голос, она продолжила: — Есть нечто, о чем я очень хотела бы поговорить с вами, если бы только я была достаточно смелой.

В этот момент пары в экосезе разлучили их на некоторое время, и София имела возможность наблюдать сильный эффект, произведенный ее последним предложением, на разгоряченном лице принца, несмотря на то что прозвучало это не совсем так, как она того хотела.

Как только они снова оказались вместе, принц ответил прежде, чем она могла вымолвить слово:

— С этого времени, моя дорогая леди Гамильтон, когда вы с нами, не скрывайте ничего. Вы можете доверять нам. Абсолютно.

— Ваше высочество очень любезны.

Перед Софией возникла дилемма. С одной стороны, крайне затруднительно высказывать свои мысли, танцуя экосез. С другой стороны, если она будет сохранять молчание до тех пор, пока не закончится танец, или будет говорить о чем-то тривиальном, принц решит, что она просто кокетничает.

Она лихорадочно соображала, как ей поступить:

— Понадобится некоторое время, чтобы обсудить мои мысли. А после танцев ваше высочество будет сильно занято. Возможно, позже, сегодня вечером.

— Миледи, — перебил он, — вы не возражаете, если мы прервемся сейчас? Нам доставит огромное удовольствие, если вы представите нам своего отца, — продолжил он с подходящим оправданием.

София пробормотала торопливое согласие, и они грациозно вышли из танца. Музыканты в нерешительности помедлили, но принц бросил на них взгляд и легким движением руки попросил их играть дальше. Она заметила, что он повел ее в сторону, противоположную той, где стоял контр-адмирал.

— Дорогая леди, — произнес он тихо, стоя достаточно близко к ней и давая понять окружающим конфиденциальность этой беседы, — что же это за важное дело, которое вы желаете обсудить?

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить свой голос.

— Ваше высочество, вы помните разговор, касающийся моего покойного мужа?

Он вздрогнул, и ожидание в его глазах исчезло.

— Конечно.

— Вы помните, я говорила, что надеюсь, что мой сын никогда не столкнется с выбором, возложенным на сэра Эндрю?

— Конечно.

Теперь в его глазах появилось предостережение.

— Ваше высочество, мой муж служил Англии не потому, что он был военным, а по зову сердца. Он был убит при исполнении своего долга, хотя все, чего он всегда хотел, — это жить в мире вместе с нами дома. Я сделаю все, чтобы спасти моего сына от такой судьбы. Вы думаете, мои чувства неестественны?

Теперь он внимательно слушал.

— Отнюдь нет.

— Вы верите в то, что мужчины и женщины, живущие в Англии, благословляют день, когда кончилась война?

— Никто не может спорить с вами по этому поводу.

— Мы должны торжествовать, что выиграли войну. Но я боюсь, что нам понадобится еще больше силы и бдительности, чтобы выиграть мир.

Он покровительственно улыбнулся.

— Вы нервничаете, это естественно. Но позвольте мне успокоить вас. Если вы обеспокоены беспорядками последних нескольких дней, то ситуация под контролем.

— Ваше высочество, я не имею в виду того, что происходит в Лондоне. Я говорю о том, что делают на континенте британские войска и что вообще собирается предпринять Англия, чтобы в Европе воцарился мир?

— В этом случае мы должны применить свою власть, со справедливостью и благоразумием. Правительство абсолютно доверяет герцогу Веллингтонскому, нашему фельдмаршалу.

— Но он ведь действует не в одиночку. Лорд Кастьераф указал все условия договора, прежде чем он приехал домой из Вены. И вы полагаете, что герцог считает первейшим долгом своим на сегодняшний день предотвратить вовлечение Англии в другой конфликт?

— Миледи, — сказал принц учтиво, — обеспечение мира — это именно то, на что нацелена каждая партия конгресса Священного союза.

Она могла видеть, что под маской благодушия скрывалось разочарование из-за перемены темы разговора. Политика и дипломатия горячо обсуждались в салонах Лондона, некоторые леди принимали участие в этих разговорах гораздо активнее, чем мужчины, но никто из них не осмеливался говорить о политике с принцем-регентом, даже если он сам затрагивал эти вопросы. Если он начнет испытывать неловкость, он не будет слушать ее. С другой стороны, если она прибегнет к флирту с ним, принц будет ловить каждое ее слово, но она никогда в жизни не флиртовала с мужчиной, а теперь момент казался ужасно опасным для того, чтобы начинать делать это.

— Ваше высочество, союзники делят Европу. В настоящее время мир означает удовлетворение аппетитов сильнейшего. Продолжительный мир не может быть достигнут, если Англия не умерит свою алчность.

В ответ он лишь задумчиво кивнул и оглянулся через плечо, ища поддержки.

София сказала:

— Вы думали о том, что вы могли предложить венскому конгрессу? За исключением Талейрана, все государственные мужи — воители. Какое бы решение они ни приняли, это однажды приведет к другой войне. Но вы — не воитель.

Принц слегка нахмурился.

Она сказала что-то неправильное.

Неожиданно взгляд его снова прояснился. Повернув голову, она увидела, что к ним направляется ее отец.

— Миледи, — сказал принц, — не будете ли вы так любезны познакомить нас с вашим отцом?

Он явно хотел избежать дальнейшего опасного разговора. София ощутила разочарование, которого не могла скрыть, и принц заметил это. Он послал ей обворожительную улыбку, в его глазах искрилось мальчишеское озорство, которое она уже замечала прежде. Она разыграла последнюю карту:

— Я с удовольствием сделаю это, если вы обещаете мне одну любезность — мы сможем поговорить об этом снова.

София прочитала согласие в его сияющем взгляде. Затем он повернулся и сделал шаг по направлению к адмиралу.

Она довольно сильно волновалась по поводу представления, но встреча прошла хорошо. София испытывала удовлетворение, слыша, как ее отец дает непринужденные здравые ответы на любезные вопросы принца-регента по поводу его недавнего задания, а также от того, что если они и были сейчас средоточием внимания всех в зале, то, по меньшей мере, выдержали это с достоинством.

Экосез закончился, скоро должен был начаться другой танец. Принц сказал несколько заключительных слов адмиралу, затем поклонился со значением Софии:

— Мы будем помнить каждое слово, произнесенное вами, дорогая леди, если вы обещаете не забыть наше приглашение.

София сделала реверанс и обнаружила, что снова покраснела. Принц довольно улыбнулся и удалился.

Она сразу же обратилась к отцу:

— Десерней? Что с ним?

— Вердикт вынесли сегодня утром.

Его голос был так суров, что она почувствовала, как краска отлила от ее щек. София сказала запинаясь:

— Наше письмо… оно оказалось бесполезным?

Он поймал ее взгляд.

— Моя дорогая, он не приговорен к смерти. И это, возможно, благодаря нашему письму. Я не знаю. Но приговор был… — он огляделся вокруг. — Ты думаешь, это подходящее место для того, чтобы говорить о таких вещах?

— Скажи мне.

— Три сотни плетей, затем увольнение. Сегодня днем.

У нее было такое ощущение, будто побили ее саму, дыхание перехватило, желудок сжался спазмом.

— Как человек может выдержать такую жестокость?

— Таково наказание. Получит ли он полное количество плетей или нет — все предоставлено на усмотрение исполнителя. — Он выждал немного, затем добавил: — Давай присоединимся к леди Эллвуд. Я вижу, она смотрит в нашу сторону.

Они пересекли комнату. София содрогалась от ужаса, представляя Десернея, приговоренного к столь позорному, указательному и жестокому. Даже если бы он не сопротивлялся своим мучителям (а она боялась, что он поступит как раз таки наоборот), его воля, сила и энергия сами по себе покажутся истязателям вызовом. О, как же ее возмущала жестокость, с которой его хотели унизить и сломить его волю!

София едва слушала, что говорил ей отец.

— Твоя совесть чиста, ты поступила правильно и проявила милосердие к чужестранцу. Ты не упоминала об этом деле своей подруге?

— Нет!

— Очень хорошо.

Они подошли к остальным гостям. София пыталась сделать вид, что с ней все в порядке, но ей больше не хотелось ни с кем разговаривать.

Мэри стояла в одиночестве в одной из беседок. Поприветствовав адмирала, она с беспокойством спросила:

— Вы не видели моего мужа сегодня вечером, сэр?

— Нет. А вы ждете его?

— Он должен был быть уже здесь. Заседание палаты не может продолжаться так долго. Что происходило на улицах, когда вы ехали сюда?

— Боюсь, там были некоторые беспорядки. — Адмирал сказал это так спокойно, что это не взволновало Мэри, но София, разум которой был полон ужасов, сразу призвала его к ответу:

— Где, в Вестминстере?

Он говорил тихо, чтобы больше никто не мог их слышать. Вновь зазвучавшая музыка облегчала его задачу.

— Я не знаю всех фактов. Но по линии связи поступили новости, что толпа направляется к дому лорда-канцлера.

София уловила взгляд Мэри, и холодный страх сжал ей сердце.

— А что, если лорд Эллвуд следующий?

— У лорда-канцлера железная ограда перед дверьми.

Мэри побледнела.

— Но их ничто не остановит, они могут перейти площадь и направиться к нам — наш дом защищен гораздо меньше. А что, если они ищут Эллвуда?

— Я так понимаю, ваш муж возражает против принятия законопроекта? — спросил контр-адмирал.

— И вы полагаете, что это будет что-либо значить для кровожадной толпы? О, если бы только Эллвуд был здесь! Где же он?

София неожиданно представила дом лорда-канцлера, объятый пламенем. Представила горланящую толпу, бурлящую на Бедфордской площади. Люди барабанят в двери огромного дома, бросают камни в окна, за которыми спят маленькие дети, а эти дети жмутся друг к другу, напуганные смертельной опасностью, грозящей им.

Она обратилась к отцу:

— Я должна ехать к Гарри.

— Не думай об этом! — закричала Мэри. — Мы должны ждать Эллвуда, он объяснит нам, что происходит. Он знает, что делать. Это безумие — выходить наружу без него. Мы точно так же можем столкнуться с разъяренной толпой. И неизвестно, чем это может закончиться. Я остаюсь.

София ответила раздраженно:

— Я не нуждаюсь в твоей карете, Мэри. Мы найдем другую или возьмем кэб. Папа, скажи, что ты поедешь со мной.