Пхёнган и Ондаль

– А что, нам нельзя здесь быть?

– Нет, не то чтобы…

– На хлеб решили подзаработать, вот и приехали.

– И каким же образом?

– Хотим открыть здесь школу для молодняка, хоть на пропитание себе заработаем. А на вывеске напишем: «Могучие Северные Мечи». Отлично звучит ведь, да? – заявил Ким Ёнчоль, решив не упускать шанса сделать объявление на всю толпу.

«Могучие Северные Мечи». Ким Ёнчоль не мог нарадоваться самому себе, что умудрился придумать на ходу такое замечательное название.

– Люди с винокурни – тоже воины из королевской армии… Может быть, вы попробуете поработать вместе? – робко предложил один из чиновников.

– Ты за кого нас принимаешь? Мы проливали свою кровь за страну. Нечего нас грести под одну гребенку с этими проходимцами, которые только пьют кровь из честных торговцев!

Сегодня Ким Ёнчоль был как никогда остр на язык и очень гордился тем, как хорошо у него получалось вести беседу.

Сон Докиль обнял за плечи одного из чиновников и пригласил к столу:

– На вот, присядь, хоть горло смочи. Тяжкая работенка у вас, да? Ну чего вы стоите? Давайте присаживайтесь, места всем хватит. Эй, принесите-ка нам сюда супа да закусок побольше!

Растерянные чиновники вдруг оказались сидящими за столом друг с другом. Хон Чжок стукнул по плечу главного из них и слегка нажал на болевую точку со словами:

– Вы же не брали взятки от тех мерзавцев? Смотрите, а то ведь от такого и несварение может случиться!

Сон Докиль поглаживал ножны своего огромного меча, чем еще больше запугивал и без того дрожащего от страха чиновника. Внезапно испуганный мужчина отпрыгнул назад. Сон Докиль усмехнулся и сказал:

– Как ты думаешь, сколько врагов я положил этим мечом? Клинок, он, когда кровь на вкус попробует, начинает петь. Вот взять нашего великого генерала Воль Гвана. Он всегда говаривал, что перерезать горло алчным чиновникам, которые пьют кровь из народа, – дело благое. Но ты ведь, братишка, не из таких?

Так чиновник вдруг, не сходя с места, стал младшим братишкой Сон Докиля, хотя его мнения никто и не спрашивал.

На следующий день Хон Ильми вызвалась распространить вести об открытии школы боевого искусства «Могучие Северные Мечи».

«Могучие Северные Мечи» не берут плату за обучение с тех учеников, чьи семьи очень бедны. Напротив, если претенденты, прошедшие строгий отбор, покажут, что обладают незаурядными способностями, школа предоставит им жилье, питание и даже стипендию. Услышав такие вести, народ стал собираться за сто ли от переправы. Количество людей, изнывавших от нетерпения в ожидании открытия школы, увеличивалось с каждым днем. Было, разумеется, и условие: если выпускники школы впоследствии станут сонинами на государственном жалованье, они должны будут отдавать часть дохода в школу на воспитание будущих поколений. Но несмотря на это, вести об открытии школы «Могучие Северные Мечи» казались бедным жителям благодатным дождем после длинной засухи.

Из-за огромного наплыва людей из разных концов страны в гостинице и трактире яблоку негде было упасть. Поначалу Хон Ильми беспокоилась, не станет ли эта школа убыточным делом. Она волновалась, что вложенные деньги вряд ли вернутся к ней в скором будущем, если вообще вернутся. Однако если ученики Северных Мечей станут опорой страны и защитниками ее границ, то можно не переживать о вложенном капитале. Образование – это перспективная стратегия. Хон Ильми твердо решила нацелиться на долгосрочное капиталовложение.

У господина Хона, который все еще не вставал с кровати, на самом деле сильнее тела болела душа. После того как повсюду распространились слухи о его поражении в стычке с бандитами, ему было стыдно поднять голову. Хотя поначалу Ким Ёнчоль ему совсем не приглянулся, дочь и все соседи в один голос утверждали, что этот парень – непревзойденный мастер боевых искусств. Да и немудрено: сам господин Хон проиграл в схватке один на один, а этот воин уложил пятнадцать человек голыми руками. Поэтому господин Хон решил проявить великодушие и отдал один из домиков при гостинице под постоянное жилище Ким Ёнчолю и его товарищам. Это были одни из лучших комнат в его заведении. Господин Хон надеялся, что, подружившись с юношами, он теперь не будет бояться ничего на свете, и к тому же заметил, что дочь неровно дышит к молодому воину. «Если под это дело удастся еще и выдать замуж засидевшуюся в девках дочь, то тогда уж точно – конец страданиям и начало счастливой жизни! Да и дело можно будет полностью передать дочери. Буду жить – не тужить, а молодые пускай всем занимаются!» – с этими радостными мыслями господин Хон осушил тарелку с супом и даже сам помыл за собой посуду.

Хон Ильми нашла помещение для школы неподалеку от гостиницы. К ее удивлению, самым подходящим местом по расположению и размерам оказалась винокурня, которой заведовали те самые бандиты. Что ни говори, а лучшего строения было не найти: оно располагалось прямо на большой дороге и бросалось в глаза всем прохожим.

Бандиты, опозоренные Ким Ёнчолем, жаждали поскорее убраться в другое место. Хон Ильми выпросила у отца деньги и, ловко сторговавшись, задешево выкупила винокурню. Теперь оставалось только перестроить ее в школу.

Сердце Хон Ильми переполнилось гордостью, когда она увидела шикарную вывеску, прописными золотыми буквами гласившую: «Могучие Северные Мечи». Другой мог бы подумать, что девушка чересчур много суетится ради дела, которое не имеет к ней никакого отношения: учиться в этой школе она не станет, да и, чтобы преподавать, талантов у нее не имеется. Однако у Хон Ильми был совсем другой повод для радости. Когда школа наконец откроется, народ выстроится в очередь. Разумеется, для Ким Ёнчоля и его товарищей важно только выполнить приказ принцессы воспитать новых воинов, но разве будет лишним, если благодаря Хон Ильми они еще и заработают денег?

После долгих споров было решено объявить основателем школы господина Хона, и над главными воротами наконец появилась долгожданная вывеска. Не зря люди говорят: зарабатывай деньги как собака, а трать как министр. Благодаря дочери положение господина Хона в обществе круто изменилось. Хон Ильми заведовала всеми делами, а Ким Ёнчоль и его товарищи занимались обучением – каждый был при деле.

Единственное, что беспокоило Ким Ёнчоля, – растущее влияние Хон Ильми: все они находились в ее кулачке, и выбраться оттуда становилось все сложнее. Даже недавно приглашенный новый учитель грамоты быстро сообразил, кто тут заправляет, и, чуть что, сразу бежал к Хон Ильми. Что уж говорить, если вероломные товарищи Ким Ёнчоля – и те старались выслужиться перед девушкой за вкусную еду, полностью игнорируя старшего друга.

Так или иначе, не прошло и года, как школа «Могучие Северные Мечи» стала самой известной в округе. И нельзя было отрицать, что это произошло в большей мере благодаря выдающимся талантам Хон Ильми.

Не только Ким Ёнчоль и его товарищи успешно справились с заданием, новые школы открывались по всей стране. Северные Мечи рассеялись по главным крепостям Когурё и, обмениваясь между собой важной информацией, потихоньку шли к успеху. Любое дело приносит плоды, если браться за него со всей душой. Чем сильнее стараешься, тем лучше будет результат. Однако самой большой проблемой для Северных Мечей оказался поиск учителей: сами они прекрасно могли обучать воинскому искусству, но не наукам. Принцесса Пхёнган, услышав об этом затруднении от Чхве Уёна, попросила брата поднять вопрос о нехватке учителей в провинциях, и тот представил ей государственного чиновника Ли Чжисопа, отвечающего за вопросы образования.

Ли Чжисоп внимательно выслушал опасения принцессы по поводу того, что все учебные заведения в стране сейчас сосредоточены ближе к столице и обучают только отпрысков знатных семей, что становится серьезной помехой для воспитания молодых талантов из провинций. В результате появилась система, по которой каждый будущий учитель или ученый муж, прежде чем заступить на должность, обязан был не менее года проработать в провинциальной школе. И наконец в свет вышло первое издание учебника по боевым искусствам, которое написали Им Чжонсу и генерал Ыльчжи Хэчжун. Пхёнган лично переписала книгу несколько десятков раз и разослала рукописи Северным Мечам по всей стране, чтобы они могли проводить по ним занятия.

На крыше закукарекал петух.

Ранним утром при взгляде, как пар идет изо рта у коров и лошадей, поглощающих теплый корм, еще больше ощущается холод. Пока госпожа Консон со слугами убирали дом, Пхёнган приготовила свекрови воду для умывания.

Ондаль сладко спал, откинув одеяло. Должно быть, ему снился хороший сон, потому что он то и дело расплывался в улыбке. Вдруг откуда-то повеяло холодком, и Ондаль хотел было натянуть одеяло на себя, но рука ничего не нащупала рядом. Приоткрыв один глаз, он увидел, что рядом восседает нарядно одетая Пхёнган и ожидает его пробуждения. Атмосфера отличалась от обычной. Ондаль сонно посмотрел на жену, но, наткнувшись на ее взгляд, тут же закрыл глаза и сделал вид, что спит.

– Кажется, вы кашлянули? – поинтересовалась Пхёнган.

Ондаль понял, что попался. Теперь уже невозможно было продолжать притворяться спящим.

– Умойтесь и наденьте подходящий наряд. Поднимайтесь, пока я прошу по-хорошему.

Услышав необычно высокие нотки в голосе Пхёнган, Ондаль побоялся отпустить в ответ какую-нибудь шутку. Взъерошенный юноша быстро подскочил с кровати. Пхёнган подтолкнула к нему какую-то книгу.

– Вы уже прочли эту книгу?

Ондаль хоть и встал с кровати, но все еще не проснулся полностью. Прикрыв глаза, он заклевал носом в сидячем положении. Но тут Пхёнган так хлестнула по столу хворостиной, что юноша подскочил на месте. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

– Что с вами случилось с самого утра? Еще и наряд такой… – жалобно пролепетал Ондаль.

– Мне удобно так одеваться.

– А, ну конечно. Нужно жить так, как удобнее. Я вот тоже очень люблю, когда удобно.

– А еще вы, муж мой, должно быть, любите, когда в вас тычут пальцем.

– Когда живешь в горах, на людское мнение внимания не обращаешь. Можно спать сколько угодно и носить что хочешь…

– Как же тогда мужчина должен воплотить в жизнь свои чаяния? Разве нет у вас, муж мой, благородных стремлений?

– Чаяния, стремления… А нельзя использовать слова попроще?

Пхёнган попыталась скрыть раздражение, но все равно повысила голос:

– Я спрашиваю: есть ли у вас какие-нибудь мечты или желания?

– Матушка же в доме, нельзя ли потише говорить? Почему же нет, есть у меня желания.

Пхёнган оживилась, ее глаза заблестели.

– Но они уже все исполнились, – продолжал Ондаль. – Жена-красавица, живот полный – чего еще желать-то? Говорят, если сильно жадничать, будешь наказан…

Этого и следовало ожидать. Но Пхёнган все равно надеялась ухватиться за что-нибудь еще и внимательно слушала Ондаля.

Он продолжал:

– Вот если бы еще спать можно было сколько душе угодно, тогда бы вообще не жизнь была, а сказка…

Рука Пхёнган, в которой она держала хворостину, мелко затряслась. Она сделала глубокий вдох и решила изменить подход к воспитанию мужа. Он так ведет себя просто потому, что еще ничего не знает. Детей нужно завлекать чем-нибудь интересным и хвалить. Пхёнган закусила губу и решительно сказала: