Гибель Сатурна

* * *

Встреча синьора Джорджоне с чемоданом денег должна была состояться в гостинице «Корона».

Всякий знает, что если вы оказались в Европе, даже в самом занюханном городишке можно найти гостиницу «Корона». И не потому, что это мировая сеть, охватывающая всю планету, а потому, что это именно то название, которое, как верно писал несостоявшийся бурлак Алексей Максимович Пешков, звучит не только величественно, но и гордо. Любой обыватель хочет звучать величественно и гордо, ну, или хотя бы жить в величественном и гордом месте. Именно по этой причине гостиницу «Корона» можно найти как в столице христианского мира, которой является Рим, так и в столице Рыбновского района городе Рыбное, который населяет двадцать одна тысяча человек.

Имелась своя «Корона» и в здешнем городке. Именно ее выбрал для встречи синьор Джорджоне, он же Романо Тоцци. Небольшое двухэтажное здание соединяло в себе черты разных архитектурных стилей и выглядело при этом настолько помпезно, насколько позволяли ему окрестности.

Волин и Иришка вышли из машины и быстро двинулись ко входу. Молча миновали портье, поднялись на второй этаж. Волин посмотрел на часы.

– Может быть, дождемся Пеллегрини? – шепотом спросила Иришка. – Два пистолета лучше одного.

Из-за двери раздался негромкий хлопок. Волин поморщился, как от зубной боли, и, выбив ногою дверь, бросился внутрь.

Номер люкс распростерся перед ними обширный, как волейбольная площадка. Обстановка была выдержана в кремовых тонах. Не только диваны, кресла, пуфики и громадный письменный стол, но и телевизор с холодильником и даже кондиционер имели в себе нечто благородное, розовато-желтое. Даже покрывало на огромной кровати, на которой в полном составе мог бы разместиться небольшой сиротский приют, и то было выдержано в том же кремовом тоне.

Но, как легко догадаться, Волину было не до того, чтобы разглядывать обстановку. Прямо на него смотрело дуло пистолета, который держал в руке человек с зализанными черными волосами и в неуклюжих очках, больше всего на свете похожий на рядового клерка. В левой руке у клерка был пузатый чемоданчик, за его спиной возле окна распростерся господин в сером костюме. Господин не шевелился, ничего не говорил и даже, кажется, не дышал, из чего ясно можно было сделать вывод, что хлопок был не хлопком, а выстрелом, и выстрел этот направлен был в серого господина. Крови, впрочем, видно не было.

– Добрый день, синьор Тоцци, – вежливо проговорил старший следователь по-французски.

– Руки вверх, – ровным голосом отвечал собеседник, держа Волина на прицеле.

Волин поморщился: видно было, что ему неприятна грубость собеседника.

– Я бы не советовал слишком уж размахивать оружием, – сказал старший следователь. – Как вы уже, конечно, заметили, я зашел к вам с голыми руками. Однако рядом со мной стоит мадемуазель Белью, и она, в отличие от меня, вооружена.

Это было правдой лишь отчасти. Иришка стояла не рядом, а выбрала удобную для стрельбы позицию за Волиным и чуть сбоку. Таким образом, чтобы обезвредить ее, Тоцци пришлось бы сначала уложить Волина, и только потом начать стрельбу по Иришке. За это время она вполне могла бы расстрелять врага из своего собственного пистолета.

– Это все только милые фантазии, – осклабился Тоцци. – Разница между пистолетом этой симпатичной барышни и моим состоит в том, что ее пистолет – травматический, а мой заряжен боевыми патронами.

– Вы явно недооцениваете травматические пистолеты, – начал было Волин. – Если, например, с близкого расстояния выстрелить из него в глаз…

Но тут Тоцци перебил его, заявив, что если Волин не прекратит свою болтовню, то он, Тоцци, как раз и выстрелит ему в глаз, а то и куда похуже. Если они сейчас же не уберутся с дороги, он убьет сначала сурового русского полицейского, а потом, как ни грустно, и очаровательную французскую мадемуазель. Если же они пропустят его, никто не пострадает. Кроме тех, кто уже пострадал – и он покосился в сторону, где неподвижно лежал человек в сером.

– Но для начала, – сказал Тоцци, со значением глядя на Иришку, – для начала я все-таки попрошу вас положить ваш пугач на пол. Так сказать, во избежание ненужных эксцессов…

– Неужели вы думаете… – снова заговорил Волин, но опять был перебит самым невежливым образом.

– Считаю до трех, – сказал Тоцци. – Терять мне, как вы понимаете, нечего. Итак, раз…

По остановившимся выпуклым глазам его, похожим на глаза какого-то морского чудовища, Волин понял, что тот выстрелит, не задумываясь.

– Хорошо, – сказал он. – Она положит.

Он повернул голову к Иришке и ободряюще улыбнулся.

– Милая, положи пистолет на пол…

Внезапно в глазах Иришки загорелся какой-то странный огонь.

– Нет, – протянула она, – не положу.

– Ты с ума сошла? – удивился Волин. – Бросай пистолет, он же нас застрелит.

Мадемуазель ажан упрямо тряхнула головой: нет и нет! Если она бросит пистолет, они останутся совсем без защиты. Тоцци сможет пристрелить их в любой момент.

– Он и так может пристрелить нас в любой момент! – зашипел Волин.

Говорили они по-русски, и Тоцци, конечно, не понимал, что именно они говорят. Однако было совершенно ясно, что барышня не торопится расстаться с оружием. По бесстрастному лицу итальянца пробежала судорога, он сжал свой пистолет сильнее.

– Раз, – сказал он решительно. – Два…

– Три, – ухмыльнулась Иришка.

По исказившемуся лицу Тоцци стало ясно, что сейчас грянет выстрел. Однако за миг до этого посыпались разбитые стекла, и в комнату из окна с грохотом ввалился какой-то крупный объект. Судя по силе удара, это было что-то вроде ракеты «земля-воздух». Впрочем, так могло показаться только на первый взгляд. На второй же взгляд с несомненностью становилось ясно, что это вовсе не ракета, а молодой человек атлетического сложения.

Тоцци повернул пистолет в сторону новоприбывшего, но опоздал буквально на полсекунды. От удара его швырнуло в стену с такой силой, что он буквально впечатался в нее. Любого другого такой удар расплющил бы в лепешку, однако Тоцци даже устоял на ногах. Глаза его полыхнули холодным огнем, он поднял свой пистолет, направляя его на невесть откуда взявшегося врага. Однако тот шагнул в сторону и вперед и мгновенным движением скрестил предплечья так, что осью их соединения стала рука Тоцци с пистолетом. Раздался тошнотворный хруст ломаемых костей, Тоцци взвыл от боли и повалился на пол.

Враг встал над ним на одно колено и занес руку для удара.

– Стой, – крикнула Иришка. – Маттео, остановись!

Волин не успел и глазом моргнуть, а она уже стояла рядом с Гуттузо и держала его на мушке своего травматического пистолета, который так и не отдала Тоцци.

– Нет! – крикнул Волин отчаянно. – Иришка, назад!

Но было поздно. Маттео стремительно отмахнулся рукой, и Иришка рухнула на пол. Бесполезный теперь пистолет отлетел под кровать. Маттео повернулся и навис над упавшей Иришкой.

– Стоять! – рявкнул Волин. – Маттео, стой! Никто не трогает тебя! Опасности нет! Не двигайся!

Но Гуттузо уже отводил кулак для последнего страшного удара. Волин, как тигр, прыгнул на него сзади. Маттео, не задумываясь, провел бросок, и Волин покатился по полу. Но через мгновение он уже стоял на ногах, глядя на врага с вызовом.

Маттео забыл о стонущем Тоцци, об Иришке, от жесточайшего толчка потерявшей сознание – теперь он глядел только на Волина.

– Ты не убьешь нас, – глухо проговорил Маттео, испепеляя противника безумным взглядом.

Он говорил по-итальянски, но Волин все понял.

– Спокойно, – отвечал он по-французски, – никто не хочет тебя убивать.

Но тот, кажется, не слышал его или просто не понял. Старший следователь услышал, как с хрустом сжимаются его огромные кулаки. Эх, черт, сколько же лет он не тренировался?! Когда-то, будучи совсем молодым, Волин дрался очень неплохо и мог бы со временем выступать на профессиональном ринге… Но что-то не очень хотелось ему бить людей по морде и получать от них ответные тумаки. Однако чему-то же он научился, а, говорят, мастерство не пропьешь… Вот только где оно, наше мастерство? Эх, муай-тай, выручай!

Он встал в стойку, собрав все тело воедино, наклонил голову чуть вниз, прикрылся руками, левую ногу выдвинул чуть вперед, готовый блокировать ею вражескую атаку и тут же ударить правой. Да, он был растренирован, но готов к бою, пусть даже бой этот окажется последним…

Однако боя не вышло. Маттео атаковал его с такой силой, что Волина буквально снесло с места. Где-то рядом раздался противный хруст. Старший следователь понял, что что-то сломалось, но не сразу понял, что именно…

В следующую секунду дикая боль пронзила его правую руку, и она повисла плетью. Волин попятился, но оступился и повалился на спину. Забарахтался, как жук, пытаясь подняться, но боль в руке парализовала его.

Маттео шагнул к поверженному противнику, глаза его горели безумным черным огнем. Волин скрипнул зубами. Он знал, что будет дальше. Перед глазами его встали трупы – Корзуна, черного человека, Чезаре. Сломанные руки и безобразно распухшие животы, с превращенными в студень внутренностями. Сейчас Маттео нанесет свой коронный удар, и он превратится в такой же точно почерневший труп. Но не это самое страшное. Гораздо страшнее, что, убив его, он возьмется за Иришку.

Нет, он так просто не сдастся. У него есть еще левая рука, у него есть ноги…

Левую руку, которой ударил Волин, метя в глаз врагу, Маттео даже не стал ломать. Он просто выкрутил ее так, что в глазах у старшего следователя побелело от боли. Превозмогая себя, Волин открыл глаза, чтобы взглянуть в лицо смерти. Зрачки у Маттео были расширены, как у демона, он поднял кулак для последнего, сокрушительного удара. Веки Волина дрогнули и закрылись сами собой…

И сразу вслед за этим раздался удар. Удар был звучный, но какой-то непонятный. Волин не почувствовал никакой боли, но услышал странное шипение, будто прохудилась гигантская шина. Затем что-то очень тяжелое и мягкое повалилось на старшего следователя.

Он открыл глаза и понял, что его накрыло обмякшим телом Гуттузо. Над ним стоял Пеллегрини со своей круглой физиономией и язвительно ухмылялся.

– Рагацци, – сказал он, – с вами невозможно иметь дело. Стоило мне отойти за пивом, как вы вляпались в неприятную историю. Если бы не я, этот бык отделал бы вас, как бог черепаху.

– Убери его, давит, – морщась от боли, проговорил Волин.

– Потерпи немного, я вызову «скорую» – отвечал Пеллегрини. – Тебя нельзя кантовать, у тебя может быть сотрясение мозга.

– У меня рука сломана, дуралей, – скрипнул зубами Волин.

– Интересное дело, – обиделся совринтенденте. – Рука сломана у него, а дуралей почему-то я.

Тут старший следователь вспомнил нечто такое, что у него снова побелело в глазах.

– Что с Иришкой? – спросил он хрипло.

– Эй-эй, не гони, все по порядку, – Пеллегрини наклонился над Ириной, та слабо застонала. – Все хорошо, она жива. Но вот у нее, похоже, точно будет сотрясение мозга.

– Вызывай полицию, – велел Волин, скрипнув зубами – сломанная рука снова ужасно заныла. – Если Маттео очнется, нам всем не поздоровится.