Центророзыск. Испанское золото

* * *

— Уйду я от вас, — неожиданно заявила за вечерним чаем кухарка.

— Это еще почему? — склонив голову к столу и находясь в своих думах, спросил Яков Иванович.

— А не нужна я вам больше, — слегка обиженно объяснила она. — Чую по вашему виду — болеете, а не лечитесь. Не едите. Или на работе что не так? Я к вам со всей душой, а вы все молчком да молчком. Вот у нас, у женщин, поделишься своим горем, и на душе легче становится.

— Так то у женщин, — поднял на нее взгляд Кривцов. — А мне от этого легче не станет.

— Кто знает, — покачала головой кухарка. — Иногда добрый совет или помощь от такого человека придет, о котором даже и подумать не можешь.

— От тебя, что ли?

— Да хоть и от меня. Я ведь тоже не одна на белом свете живу. Двое братьев есть. Что сама не могу, они подсобят. Когда все один да один, нет подспорья, вот дело и не идет, а вместе завсегда сладится.

— И кто же такие братья у тебя? — немного оживившись и отходя от своих нерадостных мыслей, спросил Яков Иванович. — Ты про них никогда не говорила.

— Так вы и не спрашивали, да и случая не было. Младшенький-то путевый, в морские офицеры выслужился, а старший, Семён, оторви да брось, с малолетства такой. Шастает туда-сюда.

— Куда это туда-сюда?

— Дак к финнам, — женщина в испуге прикрыла рот рукой, но было уже поздно.

— Это он как же так — через границу? — заинтересованно и более живо спросил хозяин.

— Да это я оговорилась, — попыталась увильнуть от ответа кухарка.

— Да не бойся ты, Катюша, никому я ничего не скажу, — стал успокаивать женщину Яков Иванович.

— Взаправду не скажете?

— Слово даю. Могила. Мне с НКВД тоже встречаться не хочется. Могут еще в соучастники к твоему брату приписать.

— Это да, они могут. В нашем доме вона соседа Павла Васильевича забрали. Тихий был человек… — и женщина начала рассказывать наверняка услышанную где-то историю, чтобы скрыть невольно выскочившее слово.

К разговору о брате Яков Иванович вернулся через двое суток.

— А скажи-ка мне, Катерина, твой брат сейчас в городе? — задал он интересующий его вопрос.

— Это который? — начала хитрить женщина.

— Непутевый твой. Семен.

— Неделю назад видала. Да на кой ляд он вам нужен? Не вязались бы вы с ним.

— Дело у меня к нему есть, — объяснил Кривцов. — Приболел я тут, сама видишь. Врачи лекарства выписали, но нигде найти не могу. Может, он поспособствует. Я заплачу.

— Ой, не знаю, Яков Иванович. Он мне голову оторвет, если узнает, что я вам сказала.

— А ты ему не говори, что я знаю, что он через границу ходит, — посоветовал кухарке хозяин. — Скажи, что приболел, мол, человек, у которого ты работаешь, и тебе хочется ему помочь. А он лекарств нужных достать не может. Заплатит, мол, сколько скажешь. Человек серьезный, с деньгами.

— Ну, не знаю, Яков Иванович, — женщина явно не могла решить, как ей поступить. — Вы, конечно, хозяин добрый, положительный, но боязно мне.

— Неужто не хочешь, чтобы я выздоровел? — попробовал разжалобить ее Кривцов.

— Да как не хотеть. Тут кошка моя заболела, и так животинку жалко, до слез. А тут вы — человек.

— Передай Семёну, пусть зайдет. Я еще три дня дома буду.

— Так вы напишите, какое лекарство, — нашла выход из положения кухарка. — Я ему записку и передам.

— Нет, — покачал головой Яков Иванович. — Лекарство дорогое. Я ему еще должен буду объяснить, где его надо будет взять. Не то привезет, и пропадут деньги зря.

— Ну как хотите, — сдалась Катерина. — Скажу.