Пендрагон

Глава 1

Говорят, Мерлин — маг, чародей, друид, владеющий темными знаниями. Будь я и впрямь таким, а главное — будь я им, я наколдовал бы людей получше, вместо того, чтобы править этим островом сейчас! Я бы вернул тех, чьи имена — символы силы и славы: Кая, Бедивера, Пеллеаса, Агравейна, Лленллеуга, Гавейна, Борса, Риса, Кадора и других: Гвенвифар, Хариту, Игерну, мужчин и женщин, сотворивших этот морской Остров Могущественного.

Мне не нужны ни Чаша Видения, ни вода из черного дуба, ни раскаленные угли, чтобы вспоминать о них. Они всегда со мной. Они не мертвы — только спят. Услышьте меня! Мне достаточно произнести их имена вслух, и они проснутся и встанут. Великий Свет, как долго я должен ждать?

Я брожу по зеленым холмам Стеклянного острова один; теперь у меня другое имя. О, у меня так много имен: Мирддин Эмрис среди кимров и Мерлин Эмрис среди тех, кто живет на юге; для говорящих на латыни я — Мерлин Амброзиус: Мерлин Бессмертный. Я Кен-ти-Герн для маленького темного горного народа пустынного севера. Но имя, которое я ношу сейчас, — это имя, которое я выбрал сам, простое имя, ни для кого не имеющее значения. Так я охраняю и защищаю свою силу. Так и должно быть. Однажды проснутся те, кто спит, и станут явлены те, кто охраняет их сон. И в этот день Пендрагон вернет себе давно покинутый трон. Да будет так!

О, я нетерпелив! Это проклятие моего рода. Но время не спешит. Я должен довольствоваться порученной мне работой: сохранить суверенитет Артура, пока он не вернется, чтобы снова стать тем, кем должен. Поверьте мне, в этот век воров и дураков это непростая задача.

Не то, чтобы когда-либо было иначе. С самого начала мне потребовалось все мое мастерство, чтобы сохранить суверенитет Британии для того, чья рука должна была держать его. А ведь в те ранние годы сохранить даже эту слабую человеческую руку было непростой задачей. Мелкие короли, если бы знали, приказали бы зажарить молодого человека заживо и подать к своему столу на блюде.

Почему же сложилось так, как сложилось, спросите вы? Потому что время все запутало. Послушайте меня, если хотите знать: Артур был сыном Аврелия и племянником Утера; его мать, Игерна, была королевой для обоих мужчин. И хотя в Британии еще не утвердился обычай передачи королевской власти от отца к сыну, как это было у саксов, все больше и больше людей начинали выбирать себе сеньоров из рода предыдущих королей, будь то сыновья или племянники, — тем более, если этого лорда любили, если ему везло в делах и битвах. Таким образом, Аврелий и Утер оставили младенцу огромное наследство. Ибо никогда не любили правителя больше, чем Аврелия, и никогда не бывало никого удачливее Утера в битвах.

Младенцем Артур очень нуждался в защите от одержимых властью псов, которые, конечно же, увидели бы в нем угрозу их амбициям. Тогда я еще не знал, что Артуру суждено стать Пендрагоном. А многие считают, что я знал с самого начала. Но нет; я не сумел сразу оценить то, что оказалось у меня в руках. Мужчины вообще плохо провидят будущее. Мои собственные дела в то время занимали меня куда больше, чем его маленькая жизнь.

Тем не менее, я помню первые слабые проблески того великолепия, которому надлежало проявиться в будущем. Но до этого будущего оставалось далеко. Зато потом его слава засияла таким ярким светом, что я верю: она не померкнет вечно.

Послушайте меня.

После смерти Утера Пендрагона короли Британии собрались на совет в Лондиниум, чтобы решить, кому стать Верховным королем. Многие рассчитывали занять его место. Когда стало ясно, что договориться невозможно, вместо того, чтобы ждать, пока шипящая жаба вроде Дюно или гадюка вроде Морканта захватят трон, я вонзил Меч Британии в замковый камень недостроенной арки, стоящий на дворе.

— Вы просите знака, — с негодованием крикнул я им, — так вот вам знак: тот, кто сможет достать этот меч из этого камня, и станет истинным королем всей Британии. А до того дня земля увидит такие распри, каких еще не бывало на Острове Могущественных, и у Британии не будет короля.

Затем мы с Пеллеасом с отвращением покинули город. Я больше не мог выносить коварного двуличия мелких королей, поэтому оставил совет и поспешил на поиски Артура. Я торопился, хотя и не вполне понимал еще, что меня подгоняло. Я не видел в нем будущего короля. Он был всего лишь младенцем, нуждающимся в защите, тем более, что верховный королевский сан оставался невостребованным. Но во мне поселилось непреодолимое желание увидеть ребенка как можно быстрее. Я был в состоянии бардовского авена[2], и я следовал его велениям.

В свое время придет понимание, но позже, да, позже. А тогда я приказал верному Пеллеасу оседлать лошадей и просто сказал: «Поедем, Пеллеас, я хочу увидеть ребенка».

И мы бежали из Лондиниума, словно за нами гнались разъяренные лорды, оставшиеся ни с чем. Но уже где-то по дороге в Каэр Мирддин я начал спрашивать себя, почему я так спешу, и нет ли помимо простого желания увидеть Артура в моей торопливости чего-нибудь большего?

А ведь верно — что-то во мне изменилось. Возможно, так повлияла на меня грызня мелких королей, или это случилось тогда, когда я вонзил Меч Британии в камень?

Как бы то ни было, одно я знал твердо: Мерлин, въехавший в Лондиниум, полный надежд и предвкушений, совсем не тот Мерлин, который выехал оттуда. В душе я чувствовал, что течение моей жизни приняло неожиданный оборот и что теперь я должен приготовиться к гораздо более изощренной войне, чем все, в которых мне приходилось участвовать.

Aliajacta est[3], сказал старый Цезарь, а он кое-что знал о власти и о том, что она может сотворить с человеком. Хорошо это или плохо, но жребий брошен. Да будет так!

Оставив позади Лондиниум и тявканье мелких королей, мы с Пеллеасом направились прямо в Каэр Мирддин. Дорога известная, и путешествие оказалось приятным. Однако в то ветреное зимнее утро нас не ждали. Верный Тедриг, чьим заботам я поручил ребенка, все еще не вернулся с Совета королей.

По прибытии в Каэр Мирддин нас встретил Артур с шипящими и плюющимися котами. Ребенок держал по одному зверю в каждой руке, и никаких надежд вырваться им не светило. Мне это показалось знаком.

— Вот Медведь Британии! — заявил я, глядя на упитанного ребенка. — Своенравный детёныш, ты только посмотри на него! Тем не менее, его нужно учить, как любого молодого зверька. Впереди нас ждет работа, Пеллеас.

Мы сошли с коней и нас приветствовали люди Тедрига. Каэр Мирддин — Маридунум в прежние времена, просто распирало от богатства, и мне доставляло удовольствие, что моя старая обитель процветает. И тут до моих ушей донеслись удары молота.

— Лорд Тедриг нашел кузнеца, — пояснил один из слуг, принимая у меня поводья. — И мы теперь целыми днями бегаем от него.

— Уж лучше от него, чем от Морских Волков! — добавил другой.

Я смотрел на ребенка и слушал звон новоиспеченной стали. И тогда мне пришло в голову использовать свое особое зрение и заглянуть сквозь тонкий полог в Иной мир. Мне явилась фигура высокого человека, большого человека, рожденного, чтобы ходить по земле как король. Поистине, это было мое первое предчувствие будущего Артура. Поверьте, это было так!

Впрочем, я быстро пришел в себя и повернулся, чтобы приветствовать Ллаура Эйлерва, военачальника и советника лорда Тедрига, который руководил крепостью в отсутствие лорда.

— Добро пожаловать, Мирддин Эмрис! Добро пожаловать, Пеллеас! — Ллаур взял нас за руки в знак приветствия. — Рад видеть вас обоих.

Тут мы услышали крики и обернулись. Над Артуром стояла молодая женщина и распекала его, на чем свет стоит. Она даже шлепнула его по рукам, чтобы он перестал мучить кошек. Ребенок вскрикнул — от гнева, а не от боли — и неохотно отпустил полузадушенных зверей. Женщина нагнулась и подняла ребенка. Заметив, что мы за ней наблюдаем, она покраснела и поспешно отвернулась.

— Это на ее попечении ребенок? — спросил я.

— Да, лорд Эмрис.

— А что сталось с Энид — женщиной, которую я привел?

Ллаур озадаченно посмотрел на меня.

— Так ведь это и есть Энид — та самая, которую ты привел сюда. Больше никого не было.

— Замечательно, — признался я, весьма удивленный. — Я бы ее не узнал. Она изменилась и, пожалуй, к лучшему.

— Позвать ее?

— Потом. Сейчас в этом нет необходимости.

— Конечно, — кивнул Ллаур. — Прошу меня извинить. Дорога дальняя, вы, конечно, хотите пить. Идемте в зал. Там ждет заздравная чаша.

Пиво было темное и хорошо пенилось. В зале Тедрига было тепло. Кувшин пришлось несколько раз наполнить, пока мы болтали с Ллауром и некоторыми здешними воинами. Напрямую никто не спросил, зачем мы приехали, не принято спрашивать. Но они же знали, что мы присутствовали на совете, и, только что не лопались от любопытства. Кто новый Верховный Король? Кого выбрали? Что вообще происходит?.. Тем не менее, они почтительно ждали, когда мы сами решим рассказать обо всем.

— Год прошел тихо, — сказал Ллаур. — А теперь, когда пришла зима, нам вообще не о чем беспокоиться. Снег и лед удержат Морских Волков дома.

— И то верно! — поддержал мужчина, сидящий рядом с ним. — В этот раз выпало больше снега, чем в прошлом году. Скотине это не нравится.

— Зато для посевов хорошо, — добавил другой.

— Если в этом году урожай выдастся таким же обильным, как и в прошлом, — заметил Ллаур, — у нас появится излишек зерна для торговли. Мы построили новые склады.

— Я заметил. Целых четыре новых зернохранилища. Но почему? Неужели крепость так разрастается?

— Мы расширяемся, это правда, — сказал один из мужчин по имени Руэль. — Лорд Тедриг хочет увеличить запасы зерна. «Чем больше мы сейчас сбережем, — говорит он, — тем меньше нам потом понадобится». Это его слова.

— И я с ним согласен, — немного резковато произнес Ллаур. — Времена смутные. Мы больше не можем жить от одного урожая до другого и быть довольными. Надо заботиться о будущем.

— Ну что же, это мудро, — согласился я. — В эти злые дни только дурак будет считать, что завтра будет как вчера.

Мужчины смотрели на меня с опаской. Ллаур выдавил из себя улыбку и попытался поднять настроение.

— Злые дни, ты говоришь, Эмрис? Ну, может, не все так плохо? Сэксенов больше нет, и ирландцев уже год как не видели. Мир — это хорошо. Правда, если так и дальше пойдет, мы разленимся. — Остальные кивнули, соглашаясь со своим начальником.

— Наслаждайтесь миром и изобилием, друзья мои. Ничего другого хорошего в этой жизни нам не увидеть.

Улыбка исчезла с лица Ллаура. Остальные тоже смотрели ошеломленно. С годами я все чаще производил на воинов такое впечатление.

Но кимры не могут долго оставаться подавленными. Настроение быстро улучшилось, и я тоже повеселел, когда разговор перешел на другие темы. Пиво кончилось, воины разошлись по делам, и мы с Ллауром остались одни.

— Будь лорд Тедриг дома, — смущенно сказал он, — устроил бы для вас пир. Но, — он беспомощно развел руками, — я не знаю, когда он вернется.

Это Ллаур пытался направить разговор к цели нашего приезда. Теперь, без посторонних ушей, я не хотел темнить.

— Полагаю, твой господин не сильно отстанет от нас, — сказал я ему. — Ты же догадался, что мы покинули Совет раньше остальных.