Первый практикум. Напиток бессмертия.

– М-да. Про конвекцию я как-то забыл, восходящий поток нагретого воздуха поднял лёгкую папиросную бумагу, – Виктор смущённо кашлянул. – Спасибо, Саш! Давай огнетушитель сюда, больше пироманить сегодня не будем. И да! Это… Веник бы…

Ученики потихоньку отмерли и снова пододвинулись, хотя смотрели на учителя несколько настороженно.

– В общем, вот. Поджигать можно предметы без всяких спичек. Да, Ольга?

– А можно про огненных змей подробнее? – проговорила Ольга.

Девушка поправила висевшие на одной дужке очки и указала на светящиеся струи.

– Огненные змеи, – сказал Виктор, улыбнувшись. – Обратите внимание, это обычный прозрачный шланг, подключенный к водопроводу.

Он подошёл к первой попавшейся установке и подсветил конструкцию фонариком.

– Струя падает в пластиковый контейнер со стоком в раковину. То есть, струи вверх не ползут, это иллюзия, специально чтобы вы спросили. Всё дело в том, что я прилепил шланги к колонкам.

Виктор поднял палец вверх, призывая всех затихнуть. Действительно, за журчанием воды был едва слышен низкочастотный шум, а кончики шлангов скотчем приклеены к обычным звуковым колонкам. Виктор окинул взглядом подсвеченную лазерами толпу учеников. На него были устремлены десятки пар заинтересованных глаз, тишина стояла полная, если не считать весёлое журчание и шум воды в трубах. Наконец, учитель завладел вниманием класса полностью и безраздельно. Виктор почувствовал, как наполняется какой-то лёгкостью и эйфорией, и продолжил:

– Как из обычной капельницы и колонки сделать такую вот стоячую струю – это мы с вами подробно рассмотрим в рамках курса динамики. А конкретно – колебаний.

Последнее слово Виктор выделил особо, найдя в темноте Кривова

– Я имела в виду, почему они пылают, - непреклонно проговорила Ольга.

– Это, Светлова, и есть ваше первое домашнее задание. Как минимум – определить, что это за явление. Как максимум – объяснить его природу. Кто забуксует – приходите за подсказкой. Да! Прочитайте также параграфы первый и второй. Задачки три и шесть.

В тишине прозвенел звонок, заставив всех подпрыгнуть. В темноте класса, наполненной шорохами, бормотанием и журчанием все забыли про время. Никто не встал.

– А почему вообще луч меняет направление при переходе в другую среду? – спросил кудрявый мальчишка.

– Ну... Согласно учебному плану, я должен вам ответить "потому, что так вот происходит". Но вообще, кому интересно, могу нарисовать, станет понятно.

Виктор с улыбкой зажёг светильник над доской и взялся за маркер.

– Так…

На следующем уроке, у седьмого «Б», была раскрыта тайна рабочих тетрадей-альбомов. Входя в кабинет, Виктор обратил внимание, что на столе у Даши Медведевой лежит небольшой букет хризантем, и спросил, по какому поводу цветы. Класс дружно рассмеялся. Маша, сестра-близняшка Даши, хихикая, рассказала, что однажды на музыке учительница попыталась выгнать из класса нарисованного Дашей котёнка.

Даша показала учителю «букет» в её рабочей тетради по физике. Это был настолько мастерский рисунок акварелью, что цветы казались настоящими. Виктор даже потрогал краски. Оказалось, что ребята пришли к нему на урок аккурат после занятия по изобразительному искусству. Альбомов для рисования в этой школе не признавали, поэтому шедевры создавали прямо в рабочих тетрадях и в дневниках. Пунктирные линии как раз и делили листки на куски, в которых полагалось писать или рисовать.

В рисовании Даша считалась непревзойдённым мастером. Её сестра, Маша, была не так искусна. Девочки-близняшки одинаково одевались и заплетали волосы, и Виктор со временем приладился отличать их по тетрадкам.

С того достопамятного дня дела пошли лучше. В лаборантскую Виктор старался без нужды не заглядывать, на рубильник вообще не смотрел. Берёг психику. В учительскую же заходил, как герой. Учителя ему улыбались, а Харитон Корнеевич ходил гордый, будто успех Виктора – это его личная заслуга. После победоносного возвращения Виктора в учительскую Стах Глебович зашёл, чтобы поздравить его со срывом третьего урока у целой школы.

Потом директор невинно поинтересовался, кто всю экспериментальную красоту потащит из триста первого, который на третьем этаже, в школьный музей на первом. Путём неподкупного общего открытого голосования ответственным был назначен сам Виктор. К слову, от голосования его почему-то отстранили, так что решение вышло единогласным. В помощники Богданову почему-то определили Харитона Корнеевича, что несколько притушило гордость физрука за участие в Витином триумфе.

Через неделю, ругаясь шёпотом, они инсталляцию-таки перетащили, поскольку долее держать триста первый кабинет в непотребном состоянии не разрешил господин Лютэн. Правда, туда же пришлось перенести часть уроков. Толпа школяров требовала зрелищ, и уроки физики стал больше похожи на посиделки. Ученикам приходилось сидеть на полу, писать, положив тетради на спину соседа, и подсвечивать себе фонариками, когда эксперимент требовал темноты. Впрочем, это никого не расстраивало, кроме завхоза.

После встречи с мадагаскарской бабочкой, Виктор ожидал увидеть в музее зоологический уголок, но его там не оказалось. Ничего, ровно под его триста первым располагался двести первый, который был отдан на откуп учительнице биологии. Надо будет зайти туда. Любопытно же.

Ученики стали слушать Виктора гораздо охотнее и ходили на уроки без пропусков. Они даже, в это почти невозможно поверить, стали выполнять домашнюю работу. Даже Кривов притих и наскребал на заслуженную тройку. Правда, было не ясно, это он из любви к науке или от желания наконец закончить школу. Чтобы никогда больше в глаза не видеть ни ненавистного физика, ни его опыты.

Словом, Виктор был счастлив. Он повторил каждый эксперимент на уроке с подробным описанием и расчётами. Он очень обрадовался, когда к нему через день ввалилась толпа учеников, вставших на путь познания истины. Ребята, фактически забаррикадировав его в кабинете, спросили об обещанной подсказке. Вместе с одиннадцатиклассниками пришёл девятиклассник Эрик Берг. Он был младше присутствующих на два года, но ростом превышал всех. Пожалуй, размерами он мог поспорить с Кривовым. Но не в пример Кривову учился гораздо прилежнее.

Виктор направил свет лазерной указки на воду в аквариуме на столе, показал излом луча и начал вещать:

– Если на пальцах, то свет – лентяй, при переходе из среды в среду он будет стремиться туда, где его скорость ниже. Фраза ненаучная, в ЕГЭ не пишите ни за что.

Ребята хихикнули.

– Скорость связана с коэффициентом преломления, но эту скукоту я оставлю вам на дом. В параграфе прочтёте. Смотрите: я свечу на воду. - Виктор подвигал указкой. – При попадании в воду луч ломается так, как будто хочет попасть на глубину поскорее, а на выходе обратно в воздух начинает стелиться ближе к поверхности. Смотрите, чем больше угол падения...

Он переместил указку снова.

– Но это меньше! – нестройно выкрикнули несколько человек.

– По какой-то абсолютно непонятной мне причине угол падения, отражения и преломления света измеряют не к поверхности, а к перпендикуляру к ней. Так что это – больше. Вот!

Виктор нарисовал на доске пояснение.

– Поплавок показывает угол падения, равный нулю…

– Ересь какая-то! – послышалось из класса.

– Согласен! – ответил Виктор. – Но проще запомнить эту небольшую деталь, чем переделывать все формулы оптики, которые добрые дяденьки так заботливо за нас вывели. Так вот, чем угол больше, тем заметнее эффект.

Виктор поводил указкой медленно, чтобы ребята смогли рассмотреть эксперимент.

– Наверное, все видели, как «ломается» ложка, погружённая в стакан воды? Это всё туда же. Работает не только с водой, но и с любой другой средой. Например, со стеклом. Кстати, если границы среды сделать непараллельными, то на этом можно сыграть и сделать то, что называется…

– Линза! – чётко ответил Эрик Берг.

– Именно! Можно на секунду?

Виктор протянул руку к Светловой, та сняла очки и подала ему.

– Вот! Это – простейший оптический прибор. В нём линзы. Ещё они есть в телескопе и микроскопе.

– А в фонендоскопе? – спросил кто-то.

– Там нет. Он для ушей, а не для глаз. Спасибо! – сказал Виктор и вернул очки Ольге.

– А у света разных цветов скорость тоже разная? – спросила девушка.

– Да.

– Интересно, а можно как-нибудь так запихать белый свет в воду, чтобы через бока вышел только синий, а в конце – красный? И почему если свет при преломлении расщепляется, то картинка всё равно чёткая, и цвета никуда не съезжают?

Богданов только подмигнул и сказал:

– Пробуй, Светлова, пробуй! Материалы в твоём распоряжении после уроков.

Светлова почти каждый день оставалась после уроков и до позднего вечера сидела в кабинете, что-нибудь мастеря. Первое время Виктор оставался с ней до победного или пытался выгнать домой, если они задерживались совсем допоздна. Девушка уходила неохотно, и Виктор смирился. Он просто начал оставлять ей школьный ключ от кабинета. Каждое утро неизменно следы пребывания Ольги были подчищены, доска – вымыта, а ключ аккуратно висел на месте в учительской.

В кабинет начали заглядывать на переменках, оценки многих учеников поползли вверх. Виктор ходил гоголем. Он с огромным удовольствием подсказывал, подначивал и подсовывал книжки, не отвечая на вопросы напрямую. И это сработало. Контрольная по оптике у одиннадцатой параллели прошла без единого неуда. После устроенного им представления к оптике проявили тягу даже пятиклашки. На просьбы повторить трюк с летающим факелом Виктор загадочно подмигивал.

Не обошлось и без ложки дёгтя. По совместительству на Виктора нагрузили и природоведение, которое он вёл у пятых и шестых классов. Пятиклашка, Ян Купала, рыжий конопатый мальчуган, наотрез отказывался изучать предмет. Он мотивировал это тем, что природоведение ни к чему настоящему военному, а он, Ян, непременно планировал стать военным, когда вырастет. То есть, годика через полтора. Первую же контрольную он провалил с таким треском, что вздрогнули даже портреты великих физиков на стенах.

Реакция на красивую красную двойку в дневнике последовала незамедлительно. Ян бранился, размахивал руками, как ветряная мельница, и кричал, стуча себя кулаком в грудь, что так плохо он написать контрольную не мог. А бумажку с решением и его, Яна, подписью Виктору, конечно, просто кто-то подбросил. А настоящую, написанную, естественно, без единой ошибки, у учителя кто-то бессовестно украл. В связи с этим Виктор должен, просто обязан, немедленно исправить двойку на пятёрку. Безо всяких бюрократических проволочек, вроде проверки усвоенных знаний! Иначе у его, Яна, бабушки случится сердечный приступ, за что его, Яна, насмерть прибьёт суровый отец. А затем Янова собака издохнет от голода, ибо гулять с ней и кормить её после Яновой кончины будет некому.

Виктор не смог противиться такому неудержимому напору слёз и причитаний. Он предложил Яну то, бессовестно украденное неизвестно кем решение, восстановить по памяти прямо тут, не сходя с места. Ян замялся, но крыть было нечем Новый опус оказался ещё хуже прежнего, хотя Виктор считал, что это невозможно. Виктор сильно подозревал, что, пользуясь массовостью мероприятия, Ян нагло, но бесталанно списывал на контрольной. Теперь, тет-а-тет с учителем списать не получалось, и решение утеряло всякую логику, которую имело ранее. Ян был безутешен. Новая попытка разжалобить учителя потерпела неудачу. Пришлось нести двойку домой.