Авалон. Возвращение короля Артура
- Автор: Стивен Лоухед
- Жанр: Историческое фэнтези / Любительские переводы / Зарубежное фэнтези / Героическое фэнтези
- Дата выхода: 1999
Читать книгу "Авалон. Возвращение короля Артура"
— Конечно, Найджел, входи. Будь как дома.
— Вы чем-то расстроены? — спросили из кухни.
«Идиоты! — безнадежно подумал Уоринг. Вокруг него одни идиоты, болваны и придурки. Хотя плевать на все», — подумал он и добавил себе под нос: — А уж после сегодняшней ночи и подавно.
— Заказать у повара несколько крылышек буйвола, или как они там называются?
— Все, что угодно, лишь бы ты был доволен, Найджел.
Деннис Арнольд и Мартин Хатченс явились около половины седьмого. К девяти часам они выпили пиво, которое принес Сфорца, и отправили на кухню за новым. Под пиво они съели два десятка острых куриных крылышек, большую пиццу и большую порцию фирменного салата «Цезарь» от шеф-повара, так что теперь готовы были к ночному бдению.
Поскольку все считали, что ВВС лучше всех справится с освещением результатов референдума, канал включили как раз в тот момент, когда Джонатан Трент говорил:
— Итак, сегодня побиты все рекорды голосования, это самая большая явка в истории страны. Данные экзитполов пока указывают на победу на референдуме с минимальным перевесом.
Трент сидел под бледно-фиолетовым лозунгом со словами «Королевский референдум» и логотипом в виде короны над вопросительным знаком. Повернувшись налево, он представил собеседника:
— Со мной в студии Питер Бэнкрофт, один из самых опытных аналитиков экзитполов. Попросим его объяснить состояние дел. Питер…
На экране возник мужчина средних лет с волосами, как у испуганного Альберта Эйнштейна. Он стоял возле большого экрана, изображавшего две сформированные компьютером колонки — красную и синюю — примерно одинаковой высоты.
— Спасибо, Джонатан, — сказал эксперт. — Как видно из этого графика, вечер начинается с того, что обе тенденции идут почти вровень. Синий график представляет голосование «за» то есть за отмену монархии, а красный — это голоса «против». Графики отличаются друг от друга на полпроцента — преимущество пока сохраняет график «за». Однако, — быстро заметил он, поигрывая указкой, — следует помнить, что погрешность при оценке составляет около трех процентов, так что небольшое видимое преимущество не имеет значения. Голосование может пойти по любому пути.
— Боже! — простонал Уоринг, падая на стул.
— Да врет он все, — заявил Арнольд. — Наши собственные опросы показывают восьмипроцентный отрыв.
Уоринг скептически посмотрел на председателя Специального комитета.
— Ты же недавно говорил мне про два процента.
— Так я же говорил — это тенденция, помните? Взбодритесь, — весело призвал Арнольд. — Мы выиграем этот референдум!
Следующий час значительно улучшил картину. Избирательные участки начали сообщать цифры. Области, залитые синим цветом на компьютерной карте Британии Питера Бэнкрофта, начали расширяться. К одиннадцати часам стало казаться, что большая часть Лондона так и останется синей, на юго-востоке графство Кент составляло единственную серьезную оппозицию.
К Уорингу потихоньку стала возвращаться надежда. Если Лондон так и останется за ними, можно считать это победой. Пресс-секретарь Мартин Хатченс, весь вечер не отрывавшийся от телефона, вошел в комнату со словами: «Все в порядке, господа».
— Что там? — спросил Сфорца, пытаясь вытрясти из пустой банки хоть каплю пива.
— Последние данные экзитпола. — Мартин помахал листком бумаги. — «Таймс» предрекает победу на референдуме с перевесом в восемь процентов.
— Это уже публикуют? — спросил Деннис Арнольд.
— Э-э, нет пока, — ответил Хатченс. — Придерживают данные, пока не получат еще несколько результатов. Но и так здорово. Мы сделали это!
Уоринг стиснул зубы.
— Посмотрим.
Прошел еще час. Данные на карте BBC, действительно, подтверждали прогноз «Таймс». Синий цвет расползался по карте, теперь он захватил Мидлендс. Правда, в малонаселенных районах северной Шотландии тут и там возникали красные области. Арнольд посмотрел на них и скривился:
— Да черт возьми, пусть хоть вся Шотландия проголосует «против», это не будет иметь никакого значения.
Вскоре Сфорца ушел, заявив, что удовлетворен «сохранением тенденции» и тем, что голосование пройдет пусть и с небольшим, но достаточным отрывом в их пользу. Когда Питер Бэнкрофт высказал предположение, что юго-западная ось Кардифф–Лондон вот-вот посинеет, ушел и Деннис Арнольд.
— Поздравляю, Том, — сказал он напоследок. — Завтра увидимся. Поговорим о том, как вести кампанию по переизбранию.
Уоринг проводил Арнольда, вернулся и снова устроился в кресле.
— Хочешь выпить, Хатч? — спросил он, впервые за много дней почувствовав прилив энергии. — Есть хороший односолодовый виски «Springbank», двадцать четыре года.
— Почему нет? — с энтузиазмом откликнулся Хатч. — Мы выскользнули из петли. Можно отметить.
Они потягивали виски, наблюдая, как Шотландию на карте BBC постепенно заливает красный цвет. Впрочем, Уоринга это не особо тревожило. «Арни прав, — размышлял он, — мы можем позволить себе потерять хоть всю Шотландию. Куда она денется?»
— Ты был когда-нибудь в Шотландии? — спросил Уоринг.
— Нет.
— А что так?
— Да как-то причины не было.
— Съезди. Рекомендую. Свежий воздух, море, небо. Красиво, только мошки многовато.
— Я — закоренелый горожанин. Не хочу.
Они болтали так некоторое время, наблюдая, как красное пятно растекается по лощинам и просачивается на юг. Когда оно перебралось через Вал Адриана и начало заливать кровью Северную Страну, Уоринг разозлился. Красный цвет поглотил Йоркшир и Озерный край. Премьер-министр забеспокоился. К тому времени, когда волна цвета крови прокатилась по западному побережью и затопила Северный Уэльс, Уоринг беспокойно расхаживал по комнате перед телевизором, а Хатченс разговаривал по телефону с социологами, требуя узнать, что происходит.
Политический обозреватель BBC Питер Бэнкрофт прыгал по своей маленькой съемочной площадке, как перепивший эльф, взволнованно отмечая то или другое удивительное событие. Тем временем Ньюкасл, Сандерленд и Мидлсбро пали под надвигающимся красным валом. В этом старом промышленном центре Британии остановить его казалось невозможно. Шеффилд, Лидс, Манчестер и Ливерпуль окрасились в ярко-красный цвет, за ними последовали Ноттингем, Бирмингем, Лестер. Сельские провинции вокруг Ковентри, Нортгемптона и Питерборо пали под натиском пурпурных войск. Корнуолл и Девон, давние королевские провинции, даже не думали сопротивляться, за ними последовали Сомерсет, Дорсет и Уилтшир.
Премьер-министр откинулся на спинку кожаного кресла, в полнейшем недоумении глядя на экран. В животе образовалась сосущая пустота; болела голова, болели глаза.
— Как? — простонал он.
Угрюмый Мартин Хатченс пожал плечами.
— Черт его знает!
— Ты же уверял, что референдум у нас в кармане! Где твое преимущество в восемь процентов?! Мы не могли проиграть. Гром тебя разбей! Вы все были уверены, что мы победим! — Чудовищность надвигающейся потери только теперь по-настоящему начала доходить до премьер-министра. Годы работы, годы его жизни… все пошло прахом.
— А что я могу? — Хатченс смотрел на экран, склонив голову набок. — Бывает, экзитполы не дают полного представления. Люди врут.
— Да ты посмотри, что творится! — прорычал Уоринг. — Это какой-то ад кровавый!
— Люди говорят то, что от них хочет услышать социолог. Они не хотят говорить правду. Потому опросы и не дают точной картины. Социологам вообще редко говорят правду.
— Но ведь были эти треклятые восемь процентов! Так куда же они подевались?
— А я что могу? — севшим голосом повторил Хатченс. Он зевнул и встал. — Пойду-ка домой, пожалуй. — Он пошел к выходу. Уоринг с ненавистью смотрел ему вслед, как будто именно его ближайший соратник и был причиной всех человеческих злодеяний. — Это еще не конец света, — заявил Хатченс. — Увидимся завтра.
Проводив политтехнолога, Уоринг еще долго сидел в кресле. «Не будет никакого «завтра», — угрюмо размышлял он. — Завтра принадлежит победителю. Для неудачников завтра не наступает.
С экрана телевизора лился сплошной кошмар. Округа, которые Уоринг считал на сто процентов своими, оказывали чисто символическое сопротивление; кое-где оставались синие карманы, словно островки-убежища в бушующем красном море. Линкольншир, Кембриджшир, Норфолк и Саффолк были почти полностью завоеваны королевским пурпуром. Оксфорд, этот рассадник политической анархии, присоединился к пурпурному восстанию, в то время как остальная часть графства долгое время оставалась синей, но в конце концов сдалась красной волне вместе с Глостерширом, Херефордом и Вустером; Шропшир и остальная часть Уэльса от Сент-Дэвида до Лландидно присягнули королю, завершив узор на лоскутной карте.
Уоринг щедро плеснул себе виски и сделал большой глоток, чтобы унять глухую боль, пульсирующую в том месте, где раньше располагалось сердце. Тусклый алкогольный туман заволакивал измученный мозг премьер-министра. Он тупо рассматривал политическую карту, окрашенную почти полностью в королевский цвет — за исключением рваного синего пятна — Лондона.
Джонатан Трент, выглядевший на удивление бодрым, снова появился перед зрителями в самом конце передачи. С явным удовольствием известный телеведущий произнес судьбоносные слова:
— Обработано девяносто семь процентов избирательных бюллетеней. Судя по результатам, референдум об отмене монархии провалился. Повторяю, референдум провалился. Британская монархия выжила и, надеюсь, будет жить еще долго. — Широко улыбаясь, он пожелал телезрителям спокойной ночи. Вечернюю трансляцию завершил видовой фильм о Великобритании под волнующее исполнение гимна «Боже, храни короля».
Уоринг долго сидел в образовавшейся пустоте, рассеянно глядя на пустой экран и прислушиваясь к собственному хриплому дыханию.