Секреты Ватикана

Итак, быть готовыми отдать жизнь или же потерять ее загадочным образом, как в случае Алоиса Эстерманна, его жены Глэдис Меса Ромеро и юного вице-капрала Седрика Торнея.

В 20:46 4 мая 1998 года в доме Эстерманнов, в небольшой и элегантно меблированной квартире неподалеку от Порта Санта Анна, раздается телефонный звонок. Мы находимся в узловом «нервном» центре Ватикана, где бьется его пульс — рядом с казармами швейцарцев и в двух шагах от головной башни, где размещается Банк Ватикана, пресловутый IOR (L’Istituto per le Opere di Religione, буквально — Институт религиозных дел).

На другом конце провода старый приятель полковника Эстерманна, который рад поздравить его с назначением командующим гвардией, обнародованным всего лишь девять часов назад. В своих свидетельских показаниях от 7 мая друг Эстерманна заявляет:

Мы обсудили церемонию присяги и погоду. Внезапно я почувствовал, что связь нарушена, — так бывает, если приложить трубку к груди или положить на что-то мягкое. Потом я услышал в отдалении какие-то голоса, один из которых напоминал голос его супруги, затем какое-то шуршание и, наконец, отчетливый хлопок, за ним, через короткий промежуток, еще один и другие, уже издалека, неразборчивые.

Как раз именно в это мгновение монахиня, жившая на том же этаже здания, слышит, как что-то с грохотом падает. Обуреваемая любопытством, она выходит на лестничную площадку и видит, что входная дверь Эстерманнов распахнута. На часах 21:04. Она робко заглядывает внутрь и в ужасе кричит. Ее взору предстает душераздирающая сцена: кругом кровь, брызги на стенах и лужи на полу. Там же три трупа: двое мужчин, лежащих ничком, лицом вниз, и женщина, сидящая на полу, прислонившись спиной к стене. Все трое убиты из огнестрельного оружия.

Алоис Эстерманн никогда не был заурядным офицером. Его карьера оказалась стремительной и блестящей, особенно после покушения на папу Кароля Войтылу 13 мая 1981 года. В тот день тогда еще капитан Эстерманн делом подтвердил верность присяге, заслонив понтифика, как щитом, собственным телом. Героический поступок для многих; для прочих — запоздалый жест, ведь пуля, выпущенная в Святого Отца, на тот момент уже достигла цели.

Спустя пару минут после чудовищной находки, в 21:30, маленькие апартаменты супругов Эстерманн оживляются беспрестанными передвижениями множества высокопоставленных прелатов, ватиканских чиновников и сотрудников корпуса охраны (внутренней полиции Папского государства). В 22 часа прибывает Джанлуиджи Марроне, главный и единственный судья Ватикана. Все три тела до сих пор находятся на полу. Между тем в адрес итальянских властей так и не поступило ни одного запроса о помощи или сотрудничестве. В Апостолическом дворце папа погружается в глубокую молитву. А страшная новость уже просачивается сквозь ватиканские стены, и напротив Порта Санта Анна собирается толпа журналистов, фотографов и операторов телевидения.

В путанице первых часов нет места какой-либо определенности, за исключением сразу же установленной личности жертв. Несмотря на это, вскоре после полуночи (точнее, в 00:10) пресс-секретариат Святого престола рассылает бюллетень № 184, датированный 5 мая: «Командир корпуса швейцарской папской гвардии, капитан-полковник Алоис Эстерманн, — читаем мы в нем, — был найден мертвым в своем доме вместе с супругой Глэдис Меса Ромеро и вице-капралом Седриком Торнеем… Все трое убиты из огнестрельного оружия. Под телом вице-капрала найдено его табельное оружие… Данные, имевшиеся в нашем распоряжении до этого момента, позволяют выдвинуть предположение о приступе безумия (raptus di follia) у вице-капрала Торнея».

Чуть позже директор пресс-службы Хоакин Наварро-Вальс уточняет журналистам динамику преступления: вице-капрал, вероятно, убил из своего пистолета супругов Эстерманнов, а после этого покончил с собой. В подтверждение данной версии официальный представитель Ватикана объясняет, что Торней за полтора часа до двойного убийства якобы доверил сослуживцу передать родственникам его прощальное письмо. «У Ватикана есть моральная убежденность в том, что события разворачивались таким образом», — безапелляционно заключает доктор Наварро-Вальс.

Играя на опережение и не дожидаясь результатов вскрытия, допросов и баллистической экспертизы, уже через три часа после смерти троих человек Святой престол распространяет базирующуюся на «моральной убежденности» официальную версию, позволяющую закрыть дело еще до его открытия. Три трупа «ошпаривают», торопят, давят самим фактом своего существования: не только из-за того, кем они были при жизни, но и по причине места их обнаружения.

5 февраля 1999 года судья Марроне скрепляет подписью, как сказано в начале главы, декрет об архивации: не требуется никаких уголовнопроцессуальных действий в отношении смерти полковника Алоиса Эстер-манна, синьоры Глэдис Меса Ромеро и вице-капрала Седрика Торнея. Конечно, дело формально уже закрыто, но на месте отсутствующего судебного приговора продолжает зиять вызывающая пустота наряду с предельно ясным обвинением в адрес бедного Торнея.

Святой престол улаживает этот вопрос и бюллетенем № 55 от 8 февраля 1999 года заполняет пустоту, созданную декретом об архивации. На девяти страницах (которые являют собой коллаж из выжимок и отрывков того доклада, что был представлен судье Марроне судебным следователем Никола Пикарди) заклеймен молодой вице-капрал: он и убийца, и самоубийца, и сумасшедший, и больной, и пристрастившийся к наркотикам.

В информационном сообщении Ватикана зафиксировано: «Аутопсия показала наличие субарахноидальной кисты размером с голубиное яйцо в черепе Торнея, которая деформировала переднюю часть лобной доли левого полушария головного мозга». Читаем далее: «Химико-токсикологические исследования организма Торнея выявили следы метаболита индийской конопли-каннабиса». И вдогонку: «Третья привходящая причина [преступления] заключается в активной фазе бронхопневмонии». Итак, безумец, наркоман и больной.

Однако все еще неясен мотив, положительный или отрицательный, который подтолкнул бы на это злодеяние человека, пусть даже находившегося в столь плачевном состоянии.

Вот он: «Весть о том, что ему было отказано [полковником Эстерманном] в признании его заслуг в виде награждения медалью Бенемеренти». Тор-ней, лишившийся рассудка и кипящий обидой, был, следуя логике текста, поражен «острой психической реакцией, механизмы торможения которой не сработали и ликвидировались».

Гипотетически ход совершения преступления реконструируется по такой схеме: Торней звонит в дверь, входит в квартиру, «два раза стреляет в полковника Эстерманна… третий раз впустую, пуля застревает в левом косяке двери лифта… четвертый настигает синьору Эстерманн… в конце концов, вице-капрал обращает оружие против себя самого».

В совокупности все пять выстрелов произведены из табельного пистолета юного вице-капрала. «Под его телом, — гласит бюллетень, — был найден пистолет марки SIG, модель 1975 года, швейцарского производства, калибр 9 мм, реестровый номер А-1-101-415, в комплекте обойма с шестью, как правило, патронами, один из которых остался неиспользованным… это табельный пистолет вице-капрала». Пять гильз, собранных на месте преступления, полностью соотносятся с этим пистолетом. Стрелял, вне всякого сомнения, Торней: эксперты обнаружили на его правой руке «присутствие остаточных гранул пороха». Для Святого престола все решено, резонов не доверять отчету нет. Между тем какие-то сомнения остаются, лучше даже сказать так: сомнений масса.

Тот самый судья Марроне в интервью ежедневной газете «Ла Нацьоне» от 9 июня 2002 года признает: «Когда случаются такие серьезные происшествия, по которым не все сомнения рассеяны, необходимо попытаться с минимальной степенью приблизительности докопаться до истины». И это еще не все. В письме, отправленном матери Торнея 1 марта 2000 года, Марроне пишет по поводу ватиканского бюллетеня № 55: «Документы, разработанные Святым престолом, не могут быть подкреплены формальной гарантией судебного органа».

Этого было достаточно, чтобы убедить синьору Мюгетт Бода, что реальные события отличались от того, как их описывают должностные лица Ватикана, и что ее сын, бедный вице-капрал, стал безвинной жертвой жестокой инсценировки: его несправедливо обвинили в убийстве, дабы скрыть настоящие причины бойни. «Я получила только лживые выдумки и нахожусь в полном отчаянии», — признается мадам Бода журналу «Панорама» 18 июня 1998 года. «Слишком много замалчиваний и вранья со стороны Ватикана».

6 июля 2000 года при содействии двух парижских адвокатов — Жака Верже и Люка Броссоле — она формализует требование о повторном проведении расследования. Двое юристов неоднократно пытаются получить аккредитацию при судебной инстанции Ватикана, но ответ всегда одинаков: это невозможно.

Тогда 11 апреля 2002 года адвокаты направляют «ходатайство Его Святейшеству Иоанну Павлу II о возобновлении следствия», где изложены все те пункты, правдивый анализ которых ставится под сомнение. Прежде всего, входная дверь дома Эстерманнов была распахнутой, словно кто-то, в спешке удаляясь, оставил ее открытой. Потом еще эта загадка четырех грязных бокалов, обнаруженных в помещении, — данное обстоятельство заставляет думать о том, что там присутствовал кто-то четвертый. Кроме того, имеются результаты второй аутопсии вице-капрала, проведенной в Швейцарии, согласно которым никакой кисты в черепе найдено не было. И еще: «Табельный пистолет, из которого вроде бы застрелился Торней, — сообщают юристы, — имеет боезапас с точным калибром 9,41 мм… в то время как диаметр отверстия в затылке Седрика составляет только 7 мм». Как возможно, чтобы дыра на выходе из черепа имела меньший калибр, чем пуля, от которой она образовалась? Значит, был второй пистолет? Именно из него покончил с собой Торней?

Но и это еще не все. Траектория вхождения пули в череп вице-капрала, линия слома верхних резцов и позиция орудия преступления под трупом юноши — все это заставляет двух французских адвокатов предположить, что в данном случае присутствовало «насильственное введение дула пистолета в рот жертвы». Если Седрик действительно покончил с собой, то по причине эффекта отдачи пистолет был бы найден на расстоянии метра-полутора от тела. В общем, Торнея «вынудили к суициду». Он тоже жертва, как Алоис и его жена. Жертва, а не убийца.

Что же до письма, врученного вице-капралом на хранение алебардщику Клоду Гугельманну за пару часов до смерти, то французские адвокаты уверены: речь идет о громкой подделке. В этом послании Торней обращается к матери, прося у нее прощение за «то, что я сделал» (без дальнейших уточнений) и жалуясь на то, сколько несправедливости ему пришлось вынести. Проведя стилистико-графологический анализ текста, адвокаты заявляют: «Эта фальшивка была состряпана очень быстро… неким человеком, по меньшей мере приближенным к Ватикану, чей родной язык — итальянский и кто плохо осведомлен о карьере Седрика Торнея в швейцарской гвардии, о его семье и его намерениях».