Секреты Ватикана

О необычайных приключениях этой самой старинной армии мира, к тому же уникальной тем, что рекрутский набор в нее производится в соответствии с вероисповеданием, мы и поговорим. В длительной истории Ватикана встречались и другие «армейские соединения»; к примеру, два из них были учреждены в XIX веке (дворянская гвардия и папская дворцовая, или палатинская, гвардия) и впоследствии распущены; а к далекому VI веку относится эпизод с появлением в Ватикане корсиканской гвардии, тоже ликвидированной примерно через сто лет.

Напротив, швейцарская гвардия продолжала свое существование в стенах этого государства с далекого 1506 года, когда папа Юлий II делла Ровере (заказчик и спонсор Микеланджело) обратился к государствам Конфедерации Верхней Швабии (Confederatis Superioris Allemanniae) за разрешением завербовать на ее территории десяток юношей и сформировать из них свою личную гвардию. Его предшественники — папы Сикст IV, Иннокентий VIII и Александр VI — уже пытались организовать армейский корпус, но лишь при Юлии гвардейский полк был создан официально.

22 января 1506 года контингент из ста пятидесяти наемников, прибывший пешком из Люцерна по Дороге франков (via Francigena), вошел в Рим. Перемещением руководил капитан Каспар фон Силенен, сопровождаемый прелатом Петером фон Хертенштайном. Сто пятьдесят алебардщиков (Gwardiknechthe) сделали остановку в Милане, где Хертенштайн получил в качестве задатка из суммы будущих вознаграждений пятьсот дукатов в местном филиале банка Фуггеров. В Аквапенденте, на юге Тосканы, швейцарцы получили наличными еще двести дукатов. 21 января они, наконец, достигли Рима и на следующий день, вступив в Вечный город, промаршировали от Порта дель Пополо до холма Ватикан, пройдя по Кампо дей Фьори. Достигнув цели после бесконечного путешествия (примерно 750 километров) в самой середине зимы, они выстроились в ряд для представления понтифику, после чего были расквартированы в казармах.

Эльзасский прелат Джованни Бушар, церемониймейстер папского двора и вдобавок педантичный хронист, отметил в своем дневнике: «К вечеру 22 января 1506 года группа из ста пятидесяти швейцарских солдат под командованием капитана Каспара фон Силенена достигла Порта дель Пополо и вошла в Рим».

Юлий II был папой-воином, каких до той поры еще не встречалось. Главными среди его стратегических целей были усиление церковного государства и повторная аннексия отколовшихся мятежных земель. В отношении создания собственной гвардии он взял за образец короля Франции, доверившего в 1497 году охрану своей персоны роте из ста вооруженных мужчин. Юлий II хотел иметь вдвое больше, но ему пришлось удовлетвориться количеством в 150 человек, которых удалось набрать.

В наши дни наличный состав гвардии — это сто десять человек, включая командующего полковника, офицеров, унтер-офицеров и рядовых алебардщиков. Престиж и театрализованная привлекательность службы в этой ее части подкрепляется и униформой, по легенде изобретенной, как уже было сказано, Микеланджело. В действительности броское ренессансное одеяние из отрезов ткани желтого, синего и оранжевого оттенков, повторяющее геральдические цвета династии Медичи, — это плод кропотливого труда полковника Жюля Репонда (командира гвардии в 19101921 гг.), которого при создании эскизов вдохновляло творчество Рафаэля. Парадная униформа включает в себя латы и шлем испанского образца, называемый «морионом», с гребнем из страусиных перьев и характерными приподнятыми полями. Вместе с тем предусмотрена и более строгая рабочая одежда в виде штанов и камзола голубых тонов, которые сочетаются с белым колетом, не стесняющим движений. Мундир швейцарцев уже давно и прочно интегрировался в ватиканский, а стало быть, и в римский фольклор.

Однако критических отзывов тоже предостаточно: к примеру, Стендаль, мало того что не выказал особого энтузиазма на этот счет, так еще и съехидничал в своих «Прогулках по Риму», а именно в заметке, датированной 7 марта 1828 года:

…у правого края колоннады я заметил несколько гротескных фигур, напяливших на себя полосы желтой, красной и синей материи; это были не кто иные, как бравые швейцарцы, вооруженные копьями и одетые на манер XV века.

Через пару десятилетий, в 1864 году, Ипполит Тэн наблюдает швейцарских гвардейцев в Сикстинской капелле и пренебрежительно отзывается о них как о людях, облаченных в пестрые (barioles) бутафорские костюмы, словно взятые напрокат из оперы (vetus d’un costume opera).

Истинным крещением кровью и испытанием верности (а гвардейцы приносили клятву пожертвовать, если потребуется, жизнью) для маленького корпуса стало 6 мая 1527 года — роковой день для Рима, которому тогда пришлось перенести одно из самых опустошительных вторжений в своей истории. После нескольких часов кровопролитных столкновений орда, состоявшая почти из 14 тысяч ландскнехтов во главе с Георгом фон Фрундсбергом, сломив сопротивление у ворот Санто Спирито и Торрио-не, ворвалась в город (слово «ландскнехты» является калькой с немецкого Landsknechte, состоящего из двух элементов: land — земля и knecht — слуга. Так в Европе XVI века назывались прославленные соединения профессиональных наемников-пехотинцев). Эти внушающие ужас полки из Баварии и Тироля, разбавленные испанцами, и были протагонистами «разграбления Рима».

Ландскнехты вторглись в город в районах Борго Санто-Спирито и Сан-Пьетро, в то время как швейцарская гвардия отчаянно сопротивлялась, сомкнув оборону у обелиска, тогда еще не установленного и лежавшего рядом с базиликой. Стычки врукопашную, на шпагах и алебардах вынудили швейцарцев, находившихся в явном меньшинстве, отступить до самого алтаря Святого Петра, но даже этого оказалось недостаточно. Непрерывно скрещивая клинки и наседая на гвардейцев, противники достигли Сикстинской капеллы и Станц Рафаэля, где в знак оскорбления кто-то из них вырезал кончиком шпаги на фреске «Диспут о Святом Причастии» имя Лютера, а другая надпись-граффити воспевала императора Карла V.

В ту эпоху мародерство признавалось неотъемлемым правом наемных армий, не получавших регулярного жалованья. Такой безграничный произвол не обходился, разумеется, без изнасилований, что тоже было в порядке вещей. В Риме «ланды», как их называли, не гнушались выламывать ворота монастырей и насиловать там затворниц. Ретивость в совершении этих преступлений и их продолжительность объясняются тем, что в немецких войсках служили преимущественно убежденные лютеране (Реформация началась всего за десять лет до описываемых событий), для которых папа был воплощением Антихриста, а Рим — Великой Блудницей. Иными словами, важным импульсом к притеснениям и грабежам, привычным для солдат удачи, был губительный порыв к возмездию, последствия которого для городского населения и остатков памятников прошлого были чудовищными. Папская гвардия была обречена: основная часть людей полегла, прикрывая отход папы Климента VII и ряда ватиканских сановников по Пассетто в замок Святого Ангела, где они и нашли убежище. Сто сорок семь алебардщиков были убиты, лишь сорока двум удалось выжить в той мясорубке.

Ландскнехты и испанцы, просачивавшиеся в Рим по мостам Сикста и Сант-Анджело, буйствовали и грабили в течение восьми дней. Были осквернены и ограблены даже папские гробницы, в том числе захоронение Юлия II, умершего немногим ранее (1513 год). В итоге жертвами набега стали свыше десяти тысяч человек, а трофеи и добыча, попавшие в руки к захватчикам, оценивались в несколько миллионов дукатов. Злоупотребления сопровождались антипапистскими насмешками. Так, напротив замка Святого Ангела, то есть на глазах у папы Климента VII, забаррикадировавшегося в его стенах, была организована процессия, в ходе которой издевательски пародировались римские ритуалы, а солдатня долго орала на все лады: Vivat Lutherus pontifex, то есть «Да здравствует Лютер — наш понтифик!»

5 июня, через месяц после вторжения в город вражеской армии, папа, наконец, подписал акт о сдаче и капитулировал с весьма обременительными условиями: уступкой крепостей Остия и Чивитавеккья, передачай Модены, Пармы и Пьяченцы, выплатой четырехсот тысяч дукатов компенсации, а также гигантским выкупом за освобождение многочисленных пленных. И что еще, в частности, представляет интерес для нашей истории — швейцарская гвардия расформировывалась и заменялась двумястами ландскнехтами: четырьмя отрядами по пятьдесят человек, которые должны были состоять из испанцев и немцев. Папа добился того, чтобы выжившим швейцарцам было позволено примкнуть к новой гвардии, но только двенадцать человек согласились смешаться в строю с ненавистными ландскнехтами. Так продолжалось более двадцати лет, пока Павел III в 1548 году не принял решение воссоздать корпус папских алебардщиков в его изначальном виде.

В память о тех трагических днях и сегодня на виа дей Пенитенциери можно увидеть бюст Бернардино Пассери, под которым видна надпись:

6 мая 1527 года,

Обернувшись знаменем,

Вырванным рукою его

У вторгшихся реакционных банд,

Здесь погиб, защищая родину,

В крови собственной и вражеской

Бернардино Пассери, римлянин,

Златых дел мастер, отец семейства.

Дабы сей пример служил назиданием

И вызывал подражание потомков,

Гильдия ювелиров города Рима

Возлюбленному собрату по ремеслу

Посвящает новый мемориальный дар

25 октября 1885

Еще одно воспоминание о событиях тех дней выражается в том факте, что новобранцы швейцарской гвардии до сих пор присягают на верность папе в тот самый день, когда их собратьями была принесена эта страшная жертва, то есть 6 мая каждого года. Рекрутов в новеньких парадных мундирах собирают во дворе Сан-Дамазо, где они выслушивают текст присяги, произносимой капелланом: «Клянусь служить верой и правдой и честью понтифику и его законным преемникам, посвятить им все силы мои, где потребуется, положить жизнь во имя их защиты. Равно принимаю эти обязательства в отношении Священной коллегии кардиналов на весь период, пока длится конклав. Кроме того, обещаю капитан-коменданту и прочим моим офицерам уважение, верность и послушание. Клянусь. И да помогут мне Господь и святые заступники». Одно за другим эти слова звучат из уст новоиспеченных гвардейцев, при этом левой ладонью они прикасаются к штандарту корпуса, а правую вскидывают в особом жесте с тремя разомкнутыми пальцами, символизирующими Троицу.

После кровавой бани 6 мая 1527 года на долю корпуса выпадали уже менее значительные испытания, пожалуй, за исключением одного эпизода, достойного быть упомянутым: речь идет о «резне в Перудже» 1859 года. В разгар Второй войны за независимость крупный контингент перуджинцев, численностью около восьмисот молодых людей, на добровольной основе вошел в состав сардинской армии. Одновременно в самом городе был создан повстанческий комитет, который после провала посреднических переговоров с папским легатом провозгласил создание временного правительства и передал власть над городом Виктору Эммануилу II[18]. Тотчас стало ясно, что Пий IX был вовсе не расположен терять эту часть своих территориальных владений. Напротив, он намеревался воспользоваться брожением в городе как предлогом для показательного подавления мятежа. Понимая это, временное правительство отдало приказ населению готовиться к обороне Перуджи.