Сквозь круг стальных небес

Файл 2. 2 ноября 3086 года. Поселок на дне колодца для захоронения отходов

Миновав рощицу огромных, выше человеческого роста грибов, которые бледно фосфоресцировали в ночной темноте, Шац приблизился к ветхому сараю. Грудь старика пронзали разряды боли, слева, под ребрами, будто засунули камень. Казалось, не кровь, а вязкий гудрон еле-еле струилась по сосудам, с силой ударяясь в виски и грозя их проломить. Мучила одышка, а сердце ковыляло, будто пьяница, готовый упасть на каждом шагу. Тяжело облокотившись о ржавую стену постройки, Шац сбросил на землю увесистый мешок и выдохнул:

— Ох, чуть не помер! До чего ведь довели, гады… Ну, да ладно, скоро все станет иначе.

Тут кое-как сбитая из гнилых досок дверь распахнулась, и на улицу, вытирая руки о грязный фартук, высунулась старуха. За ее спиной, похрюкивая, копошились свиньи, а в сторонке, в решетчатых клетках, ворочались некие тускло поблескивавшие существа.

— Чего разорался, болван? — неласково бросила пожилая женщина. — Хочешь, чтоб жнецы услышали? Мне уже хватило их на сегодня. Чуть не полдеревни уволокли!

Морщинистое лицо Шаца, эта маска скорби, расслабилось, на его глазах выступили слезы.

— О, Хильфе, ты жива, а я волновался! — улыбнулся старик бурыми пеньками зубов. Он хотел было приобнять бабку, но она его грубовато отпихнула. — Как убереглась-то?

— Да я как раз на огороде грибы окучивала, — Хильфе кивнула на ряды могучих боровиков, красовавшихся за оградкой рядом с сараем. — И тут переполох, вопли дикие… Выглянула, а на улице заваруха. Ну, я, не долго думая, под навес юркнула, благо, там всякий бурьян для слизней лежал, — она махнула в сторону кучи, смутно видневшейся за клетками. — В ней зарылась, так и переждала. Благо жнецы таким старьем, вроде нас, не особо интересуются.

— А, слава богу, — с облегчением сказал Шац, но старуха его тут же перебила:

— Тебя вообще где носило? Опять на свалке лазил? — ее слова были как ядовитые стрелы, а взгляд, казалось, мог легко прожечь бетонный блок у соседней лачуги. — Что если б тебя самого жнецы убили? И так от тебя помощи не дождешься, а одна я бы хозяйства точно не потянула. Сегодня уработалась, спина того гляди пополам разломится, — Хильфе демонстративно потерла кулаком поясницу.

Старик не обратил внимания на придирки, напротив, заговорил бодро, почти с энтузиазмом:

— Я как раз делом занимался! Наконец-то собрал все, что нужно. Будет нам и помощник, и защитник. Пойдем, тут надо вдвоем заниматься.

Старуха хотела что-то возразить, но Шац упрямо потянул ее за собой. Хильфе, видя, как покраснел и задыхается старик, не стала сопротивляться, а зря: Шац мигом навьючил на нее тяжелый мешок. В ответ на старика налетел настоящий вихрь проклятий, но Шац, не обратив на это внимания, уже ковылял к другому строению. Такой же уродливой, коряво слепленной из всевозможного хлама лачуге, но куда просторнее других. Отпихнув обросший белой коростой лист алюминия, служивший дверью, старик поманил Хильфе.

В помещении совершенно неожиданно обнаружилось нечто вроде лаборатории или палаты интенсивной терапии. Пара верстаков, вокруг которых, похожие на некие фантастические существа, сгрудились всевозможные станки и хитрые агрегаты. Вдоль одной из стен выстроились ящики с разным металлоломом, обломками микросхем и на первый взгляд просто мусором. У противоположной стены на широком столе громоздилось несколько компьютеров — тоже собранных из чего попало.

— И чего ты собираешься делать со всем этим хламом? — поинтересовалась старуха, вываливая содержимое мешка в один из ящиков.

— Как что? Я уже говорил тебе, — отозвался Шац, подпоясываясь фартуком. — Мы соберем робота. Будет помогать по хозяйству и защитит нас от жнецов. Для этого я и просил тебя написать ему ОС и вытащить из Сверхсети все данные о боевых искусствах, какие можно найти.

— Помню, помню, фантазер ты чертов, — проворчала Хильфе, усаживаясь за компьютер. — Но ты что думаешь, в Сверхсети можно гулять, как тебе вздумается? Она не для таких, как мы, делалась. Только попробуй какую-нибудь базу ломануть, мигом тебя заловят! Тут не только жнецы за тобой прибегут, а чего похуже… На одну маскировку сил куча уходит, а тут еще по дому работа! Императрица Хайланд крепко бережет свои секреты.

Игнорируя ее претензии, старик принялся раскладывать по верстаку различные железяки. Подчиняясь руке хозяина, ожило, загудело оборудование, и Шац в волнении произнес:

— Я придам ему идеальную форму. С ней он станет непобедим!

И закипела работа. Старик сновал по лаборатории, то и дело что-то регулируя в хитрой технике. Механические руки, дрели, пилы, жужжа и попискивая, крепили друг к другу куски металла и пластика. Постепенно из груды мусора формировалось нечто определенное. Тем временем Хильфе горбатилась за монитором, щелкая по различным панелям, торопливо набирая строчки кода.

Мертвенный свет фонарей за окном утонул в чернильной тьме, и та, спустя немало времени, успела посереть, а работа все продолжалась. И вот машины остановились. Массируя будто бы густо посыпанные горячим песком глаза, старуха направилась к верстаку. Шац на нее даже не глянул, его взгляд был прикован к завершенному творению. Глянув через его плечо, Хильфе скептически поджала губы. Перед ней, окруженная разнообразными обрезками, покоилась сфера диаметром с метр. Гладкая, отливающая полированным металлом.

— И что это за ерунда? Мы ради этого столько убивались? — фыркнула старуха.

Не обратив на это внимания, старик любовно погладил кругляш и сделал жест: мол, помоги поднять. Кряхтя и спотыкаясь, пожилые люди перенесли изделие на подоконник.

— Ну, давай, запускай, что ли? — молитвенно сложив руки, предложил Шац. — Хотя нет, постой. Едва не забыл важную вещь.

Он подошел к стене и отодвинул в сторону грубо намалеванную картинку с пейзажем. Позади нее обнаружился сейф. Набрав сложную комбинацию, старик вынул небольшую шкатулку. В ней обнаружился… маленький черный квадратик пластика с золотистыми контактами и аккуратной маркировкой. Взяв эту штуку двумя пальцами, Шац отнес ее к шару и открыл на нем небольшую выемку. Все эти действия старик совершал столь осторожно, будто у него в руках был нежнейший цветок.

— Наследие старого мира на месте и теперь все готово, — удовлетворенно сказал он и требовательно посмотрел на старуху. — Как думаешь, сможем пророчество исполнить?

С сомнением покачав головой, Хильфе достала из кармана массивный пульт, и сухоньким, похожим на древесный корень пальцем быстро настучала сложную комбинацию. Шар издал тонкий писк, и по сторонам у него открылись небольшие отверстия. С легким гудением оттуда высунулись членистые конечности — четыре штуки, вроде рук и ног у игрушки. Округлый фрагмент обшивки спереди уплыл в узкий паз, обнаружив под собой плоскую нишу. На ней вспыхнули зеленым огнем две выпуклости, похожие на перевернутые блюдца. Ниже выдвинулся зазубренный выступ, напоминавший лезвие серпа, а под ним раскрылась изогнутая прорезь. Воплощенный в металле детский рисунок человечка, размяв конечности, прошелся по подоконнику.

— Наш сын, — лучась самодовольством, шепнул старик помощнице. — Теперь заживем…

Шар повернулся старикам, озаряя их магнетическим изумрудным взором. Из прорези на лицевой панели донеслись слова:

— Ого, это вы меня создали? А с какой целью? — его голос оказался вполне мелодичным баритоном, хотя в нем и слышалось легкое шипение, как в старом динамике.

— Как зачем? Нас радовать! — с готовностью отозвался Шац. — Мир без тебя беден и скучен, родителям твоим никакой жизни не стало. Хозяйство совсем валится, а еще эти, жнецы, одолели.

— Ага, — не слишком уверенно поддержала старуха. — Долго объяснять. Подключишься туда, все нужное на диске хранится, — она указала на компьютер, за которым недавно работала. — А сейчас мы отдыхать пойдем, умаялись совсем… Ясно, Кугель?

— Кугель? — старик с удивлением воззрился на Хильфе.

— Именно, — кивнула та. — Надо же ему имя дать какое-нибудь умное?

Шац хотел еще что-то сказать, но старуха, крепко схватив его за воротник, потащила прочь из мастерской. Новенький робот остался один. Крутанувшись на месте, он свесил ножки за окно, с интересом разглядывая мир.

Зрелище, прямо скажем, было так себе. Лачуга находилась на краю поселка, напоминающего толпу нищих: согбенных, измученных жизнью, кутавшихся в какие-то грязные обноски. Сам воздух здесь пропитало уныние, он был густ, как желе, настоян на диком букете зловония — пищевых отходах, гари, едкой химии. Казалось, это забытое богом место неприятно посещать даже свету, и потому на кривых, загаженных улочках царил вечный полумрак. Тусклый свет фонарей и мертвенное сияние плесени на стенах лишь слегка приподнимало завесу тьмы. Впрочем, может оно и к лучшему, ведь желания разглядывать детали особенно не возникало.

И куда же посмотреть тогда? Взгляд Кугеля с облегчением перепрыгнул крайний забор, похожий на воткнутые в землю кости неведомой твари. Впрочем, за околицей было не многим лучше. Здесь тоже не слишком весело: склон холма, на котором расположился поселок, был разбит на квадраты огородов, где под сенью гигантских, выше любого из домишек, грибов копошились… навозные жуки? Нет, то были местные жители. Те, кто покончил с работой, сгибаясь в три погибели под грузом тюков, ковыляли домой по вымощенной листами ржавого металла дороге.

Хотя… не все эти существа были людьми. Вернее, были людьми не полностью… Тело кое-кого из поселян имело угловатые формы и поблескивало металлом. Роботы? Ну, это как сказать, ведь и у вполне живых на вид, мужчин и женщин нет-нет да и встречались механические детали: рука или нога, пластинка на щеке или телескопические объективы, торчавшие из-под бровей. Впрочем, трудились все наравне, не взирая на наличие искусственных частей. Но не все полагались только на свои силы. Вот путникам пришлось отойти на обочину, давая проезд телеге с огромной бочкой. На козлах сидел щуплый юноша, уныло взиравший на механического паука, который тащил груз. Похоже, повозка направлялась к слепому глазу озерца — с мутной, белесой водой, разукрашенной радужными пятнами. Неужели они будут оттуда пить?!

Ох, нет, лучше перепрыгнуть через эти мертвые воды — быть может, за ними обнаружится нечто более привлекательное? Вряд ли, хотя пейзаж на противоположном берегу был более разнообразным: там серыми дюнами раскинулась свалка. Огромная, она тянулась на километры в разные стороны, и, было бы легко вообразить, что всевозможный хлам заполнил целый мир, если бы не… из клубов белесого тумана не вставали бы практически отвесные скалы. Куда ни посмотри, налево, вперед или направо, взгляд все равно упирался в эту стену. Просто где-то она располагалась дальше, так что на ней нельзя было разобрать подробностей, а где-то — ближе. Если выйти, стараясь не задавить пасущихся тут и там огромных слизней, на устланный ковром из жухлого мха двор стариковской усадьбы, и глянуть в противоположную сторону — увидишь то же. Скалы, которые, вертикально вздымаясь за дальним краем поселка, возносились на недостижимую вышину. Они охватывали все видимое пространство ровным кольцом, и легко было вообразить, что находишься на дне гигантского колодца. Его отверстие скрывалось где-то в тяжелых, едва пропускающих бледный свет облаках.