На вершине все тропы сходятся (сборник рассказов)
- Автор: Фланнери О'Коннор
- Жанр: Классическая проза
- Дата выхода: 2005
Читать книгу "На вершине все тропы сходятся (сборник рассказов)"
Вечером перед уходом Леола оставляла ужин на плите, на стол подавал его Шепард. У него ныла голова, нервы были натянуты. Он опустился на табуретку и поник в тягостном раздумье. Нельзя ли чем-нибудь привести Джонсона в такое бешенство, чтобы он ушел сам? Вчера, например, он рассвирепел, когда ущемили в правах Христа. Да, Джонсон, может быть, рассвирепеет, но самому-то гадко. Отчего бы прямо не попросить его уйти? Признать свое поражение. Тошно, как подумаешь о новом столкновении с Джонсоном. Мальчишка держится так, будто это он, Шепард, виновен; будто видит в нем нравственного урода. Он же вправе, не хвастаясь, считать себя хорошим человеком, ему себя не в чем упрекнуть. А ощущения, которые сейчас вызывает в нем Джонсон, — они безотчетны. Разве он не хотел бы испытывать сострадание к этому подростку. Разве не хотел бы оказаться в силах ему помочь. Ах, наступило бы уж то время, когда в доме не останется никого, кроме него и Нортона, когда справляться нужно будет лишь с бесхитростным себялюбием сына да с собственным одиночеством.
Он встал, снял с полки посуду и подошел к плите. Рассеянно накладывал на тарелки мясное рагу с овощами, стручковую фасоль. Когда все было на столе, он позвал мальчиков ужинать.
Книгу они взяли с собой. Нортон отодвинул свой прибор на другую сторону стола, к прибору Джонсона, и перенес свой стул к его стулу. Они сели рядом и положили книгу посередине. Книга была в черном переплете с красным обрезом.
— Это вы что читаете? — спросил Шепард, садясь за стол.
— Священное Писание, — сказал Джонсон. Господи, дай мне силы, беззвучно выговорил Шепард.
— Мы его свистнули в книжном киоске,— сказал Джонсон.
— Мы? — глухо переспросил Шепард. Он грозно оглядел Нортона. Он увидел осмысленное выражение лица, возбужденно сияющие глаза. Только сейчас Шепард заметил, какая перемена совершилась с его сыном. Мальчик словно бы пробудился от спячки. Оттого ли, что на нем была синяя ковбойка, или по другой причине, но такой яркой голубизны в его глазах Шепард еще не видел. Внове было и это непривычное оживление, признак новых и недетских пороков. — Значит, теперь ты еще и воруешь? — гневно сказал он. — Щедрости так и не выучился, зато научился воровать.
— Да не он, — сказал Джонсон. — Это я ее свистнул. Он только сторожил. Ему нельзя брать грех на душу. Мне-то все едино, я так и так попаду в ад.
Шепард прикусил язык.
— Если, конечно, не покаюсь, — сказал Джонсон.
— Руфус, ты покайся, — просительно сказал Нортон. — Покайся, а? Зачем тебе в ад.
— Не болтай чепуху, — сказал Шепард, строго взглянув на сына.
— Уж если я покаюсь, я стану проповедником, — сказал Джонсон. — Делать, так до конца, наполовину — смысла нет.
— А ты кем хочешь стать, Нортон? — срывающимся голосом спросил Шепард. — Тоже проповедником?
Глаза мальчика заблестели лихорадочно и восторженно.
— Космонавтом! — вскричал он.
— Замечательно, — сказал Шепард с горечью.
— Тут главное верить в Бога, без этого тебе от космических кораблей проку будет чуть, — сказал Джонсон. Он послюнявил палец и начал листать Библию. — Стой, я тебе почитаю, где об этом сказано.
Шепард нагнулся вперед и тихо, сдерживая ярость, сказал:
— Руфус, положи Библию и ешь.
Джонсон как ни в чем не бывало продолжал мусолить страницы.
— Сию минуту отложи Библию! — закричал Шепард. Джонсон остановился и поднял глаза. Вид у него был оторопелый, но довольный.
— Ты нашел себе эту книгу, чтоб было за что прятаться, — сказал Шепард. — Она написана для малодушных, кому страшно стоять на собственных ногах, собственным умом разбираться, что к чему.
У Джонсона вспыхнули глаза. Он слегка отодвинулся от стола.
— Вы в когтях сатанинских, — сказал он. — Не я один. Вы тоже.
Шепард потянулся через стол за Библией, но Джонсон успел схватить ее и положить себе на колени. Шепард рассмеялся.
— Не веришь ты этой книжице, и сам знаешь, что не веришь!
— Нет, верю! — сказал Джонсон. — Почем вы знаете, во что я верю, во что — нет.
Шепард покачал головой:
— Не веришь. Чересчур хорошо у тебя варит голова.
— Ничего не чересчур, — буркнул Джонсон. — Много вы знаете про меня. Пусть бы я даже не верил, а там все равно правда.
— А ты и не веришь! — сказал Шепард. Лицо его поддразнивало, издевалось.
— Нет, верю! — часто дыша, сказал Джонсон. — Глядите — вот как я верую! — Он раскрыл у себя на коленях Библию, вырвал страницу и запихнул себе в рот. Не сводя с Шепарда глаз, он остервенело работал челюстями. Бумага шуршала у него на зубах.
— Перестань, — сказал Шепард чужим, неживым голосом. — Сейчас же прекрати.
Подросток высоко поднял Библию, зубами выдрал из нее еще страницу и с горящим взглядом принялся перемалывать ее во рту.
Шепард нагнулся через стол и вышиб книгу у него из рук.
— Выйди из-за стола, — холодно сказал он.
Джонсон проглотил то, что держал во рту. Глаза его широко раскрылись, словно им явилось сияние вечной славы.
— Съел! — задохнулся он. — Съел подобно Иезекиилю, и было в устах моих сладко, как мед!
— Вон из-за стола, — сказал Шепард. Его ладони по обе стороны тарелки сжались в кулаки.
— Съел! — воскликнул подросток. Сопричастность чуду преобразила его лицо.— Съел, как Иезекииль, и не надо мне после этого вашей пищи ни сейчас, ни во веки веков.
— Иди же тогда, — тихо сказал Шепард. — Уходи. Уходи.
Джонсон встал, взял Библию и направился с нею в переднюю. В дверях он остановился — черное тщедушное существо на пороге некоего ужасного прозрения.
— Вы в лапах диавола! — возвестил он с ликованием в голосе и скрылся.
После ужина Шепард сидел один в гостиной. Джонсон покинул его дом, но ему не верилось, чтобы мальчишка ушел просто так. Первое чувство облегчения прошло. Им овладела вялость, его знобило — заболевал, наверное, — в душу туманом вползал страх. Уйти и только — нет, для такого, как Джонсон, подобная развязка была бы слишком пресной; он еще вернется, еще постарается что-то доказать. Возьмет да через неделю устроит им здесь пожар. С такого станется что угодно.
Шепард взял газету и попробовал читать. Секунду спустя он отшвырнул ее, встал, вышел в переднюю, прислушался. Не прячется ли Джонсон на чердаке? Шепард подошел к чердачной двери, открыл ее.
Фонарь горел, на ступеньки сеялся неясный свет. И ничего не было слышно.
— Нортон, это ты там наверху? — позвал Шепард. Никто не откликнулся. Он поднялся по узкой лестнице.
Оплетенный лианами теней от фонаря, сидел, приникнув к телескопу, Нортон.
— Нортон, куда пошел Руфус, не знаешь? — спросил Шепард.
Мальчик сидел спиной к нему. Он сгорбился в напряженном внимании, большие уши топырились прямо у него на плечах. Неожиданно он замахал рукой, тесней подбираясь к телескопу, устремляясь как можно ближе к тому, что он там видел.
— Нортон! — громче повторил Шепард. Мальчик не шевелился.
— Нортон! — гаркнул Шепард.
Нортон вздрогнул и обернулся. Горячечно сияли его глаза. Мгновение — и он опомнился, узнав Шепарда.
— Я ее нашел! — сказал он, прерывисто дыша.
— Кого нашел? — спросил Шепард.
— Мамочку!
Шепард бессильно прислонился к косяку. Вокруг мальчика гуще сплелись ползучие тени.
— Поди посмотри! — воскликнул Нортон.
Он вытер взмокшее лицо полой ковбойки и опять припал к телескопу. Его спина застыла в напряженной неподвижности. Внезапно он снова замахал рукой.
— Нортон, — сказал Шепард. — То, что ты видишь в телескопе, — это скопление звезд, больше ничего. И хватит с тебя на сегодня. Иди-ка ты спать. Где Руфус, случайно не знаешь?
— Да вон же она! — крикнул мальчик, не отрываясь от телескопа. — Она мне помахала!
— Чтоб через пятнадцать минут ты был в постели,— сказал Шепард. И, чуть выждав, прибавил: — Слышишь, Нортон?
Мальчик изо всех сил замахал рукой.
— Я не шучу, — сказал Шепард. — Через пятнадцать минут я зайду проверю, в постели ты или нет.
Он спустился по лестнице и вернулся в гостиную. Потом пошел, открыл парадную дверь и выглянул наружу. Небо усеяно звездами — еще недавно он, глупец, мечтал, что их достигнет Джонсон. Где-то за домом, в рощице, гулко квакнула лягушка. Шепард пошел обратно к своему креслу, посидел немного. Нет, все-таки лучше пойти лечь. Он положил ладони на ручки кресла, и тут, как первый вестник беды, возник визгливый вой полицейской сирены, он медленно нарастал, приближаясь, пока не захлебнулся со всхлипом возле самого дома.
Холодная тяжесть легла на плечи Шепарду, словно кто-то окутал их ледяным плащом. Он вышел в переднюю и открыл дверь.
По дорожке к дому шли два полицейских, между ними, пристегнутый к каждому наручниками, — злобно ощетинившийся Джонсон. Рядом трусил репортер, в патрульной машине ждал еще один полицейский.
— Вот он, ваш молодой человек,— сказал тот, суровый. — Говорил я вам, что мы его накроем?
Джонсон бешено дернул к себе руку.
— Я вас дожидался нарочно! — сказал он. — Вам бы меня не накрыть, если б я сам не захотел попасться. Это у меня было так задумано. — Слова его были обращены к полицейскому, глумливая усмешка — к Шепарду.
Шепард глядел на него отчужденно.
— Почему же ты хотел попасться? — спросил репортер, забегая вперед, поближе к Джонсону. — Зачем ты подстроил так, чтобы тебя поймали?
То ли этот вопрос, то ли присутствие Шепарда повергли Джонсона в лютую ярость.
— Вот этому показать, Иисусу самозваному! — прошипел он и лягнул ногой в сторону Шепарда. — Корчит из себя господа бога. Чем быть в его доме, пускай я лучше буду в колонии — пускай хоть в тюряге! Он в лапах дьявола. Он ни бельмеса ни в чем не смыслит, в сыночке его чокнутом и то разумения больше! — Он перевел дух и выметнул то невероятное, что приберег напоследок: — Он ко мне приставал!
Шепард побелел и ухватился за край двери.
— Приставал? — жадно подхватил репортер. — Как именно?
— Грязно приставал! — сказал Джонсон. — А вы думали как? Да не на такого напал, я в Бога верую, я…
Лицо Шепарда свело как от боли.
— Он знает, что это неправда, — с усилием сказал он. — Он знает, что лжет. Я делал для него все, что только можно придумать. Делал для него больше, чем для родного сына. Я надеялся его спасти и не сумел, но это — поражение в честном бою. Мне себя не в чем упрекнуть. И я никогда его не совращал.
— Ты не припомнишь, как он к тебе приставал? — спросил репортер. — Ну, какие он тебе говорил слова?
— Он, гад, безбожник, — сказал Джонсон. — Он говорил, что ада нету.
— Ну, нагляделись друг на друга, и будет, — с привычным вздохом сказал один из полицейских. — Поехали.
— Погодите,— сказал Шепард. Он сошел на ступеньку ниже и впился глазами в зрачки Джонсона в последней отчаянной попытке обрести спасение.— Скажи правду, Руфус,— сказал он. — Зачем тебе это вранье? Ты не злодей, у тебя просто неимоверная путаница в голове. Тебе нет надобности ополчаться на весь свет из-за своей ноги, нет надобности…
Джонсон рванулся вперед.
— Вы только послушайте его! — надсадно крикнул он. — Мне нравится врать и воровать, у меня это здорово выходит!
Нога тут совсем ни при чем! В Царствие Небесное хромые внидут первыми! Увечных созовут на пир. Когда приспеет срок моего спасения, меня спасет Христос, а не этот нехристь, подонок, трепло, этот…