Любовница Витгенштейна

Тем не менее в итоге мне почти жаль, что я так и не написала Мартину Хайдеггеру снова, чтобы поблагодарить его.

Ну и, кроме того, мне определенно было бы приятно сказать этому человеку, как я обожаю его предложение о несущественных недоразумениях, которые время от времени становятся основополагающим настроением существования.

Если только, как я уже говорила, это предложение не написал Фридрих Ницше.

Или Сёрен Кьеркегор.

И даже пусть я давно придумала коту совсем другое имя, разумеется.

Хм.

Вот только после всех этих разговоров я вдруг не могу вспомнить, какое имя я ему придумала.

Несомненно, это лишь потому, что я говорила о столь многих других котах.

Даже не считая кота Рембрандта, есть, например, кот, которого Медея отдала Елене, и есть кот, которого я видела в Колизее, а еще есть кот, который шуршит за моим окном.

Ну и потом есть все те кошки, которые остерегались бы ходить на свалку из-за множества кормящихся там чаек, и есть кот, которого когда-то нарисовал Таддео Гадди и затем называл его рыжим, пока Джотто не объяснил ему, что это цвет жженой сиены.

О чем Феофан Грек прежде рассказал Джотто.

Я полагаю, что кошки могли так или иначе упоминаться в связи с такими людьми, как сестра Хуана Инес де ла Крус, и Людвиг Витгенштейн, и Анна Каренина.

С другой стороны, я могу ошибаться насчет сестры Хуаны Инес де ла Крус, ведь я не знаю, разрешалось ли людям, жившим в обители, держать кошек.

Я предполагаю, что сестра Иоанна Инес Крестная жила в обители.

Но это значит, что у св. Терезы тоже не было кошки в Толедо.

Ну и теперь я также понимаю, что заблуждалась насчет Людвига Витгенштейна, так как любой кот Витгенштейна был бы столь же осторожен по отношению к его ручной чайке, как и все те другие кошки к чайкам на свалке.

Или, по крайней мере, так было бы в период пребывания Витгенштейна в заливе Голуэй.

Залив Голуэй.

Andrea senza errori.

С другой стороны, это не значит, что у Витгенштейна не могло быть кота задолго до того, например, когда он косил газоны при монастыре.

Разве что в монастырях действовали те же правила, что и в обителях.

В этом случае св. Иоанн Крестный все-таки тоже не мог бы иметь кота.

Однако Ян Стен владел пивоварней, на которой кот, возможно, был.

Бог знает, почему об этом мне напомнило то, что я написала о монастыре, хотя я все равно рада, что подумала об этом, поскольку долгое время считала, будто совсем ничего не знаю о Яне Стене.

Хотя сейчас я также вспоминаю, что однажды Фра Филиппо Липпи сбежал с монахиней, если это как-то с чем-либо связано.

Ну, возможно, это связано с тем, что если раньше монахине было запрещено иметь кошку, то теперь она могла ее завести.

Кошку Анны Карениной переехал поезд, если я правильно помню.

Я все еще немного расстроена тем, что неоднократно думала, будто слушала «Четыре последние песни» Штрауса, тогда как в действительности я слушала «Бразильскую бахиану № 5».

Даже если я опять же не помню, была ли кошка рядом с фортепьяно Роберта и Клары Шуман в «Любовной песне».

Однако я только прямо сейчас осознала, что в этом доме вообще-то есть книги, написанные Жаком Леви-Строссом и Жаком Бартом.

Вот только теперь меня беспокоит то, почему столь многие люди могли с энтузиазмом относиться к инструкциям о поведении за столом или к путеводителю по Эйфелевой башне.

Хотя, возможно, я путаю его с путеводителем по птицам южного Коннектикута и Лонг-Айленда.

В любом случае в последнее время, когда я говорила о своем кувшине, мне следовало более откровенно называть его банкой.

Просто кувшин по звучанию больше похож на такой предмет, с которым люди ходят к ручью, только и всего.

Даже если я, хоть убейте, не имею ни малейшего представления о том, что именно из ранее сказанного мной теперь снова навело меня на мысль о Марине Цветаевой.

Тем более что это одна из самых печальных историй, которые я знаю.

Дело в том, что русские позволили такому замечательному поэту практически умереть с голоду, в полном одиночестве и в изгнании.

Убив перед этим всю ее семью.

Поэтому она в конце концов повесилась.

И поэтому я, возможно, действительно проехала мимо ее могилы по пути через Россию, даже не зная, где она находится.

Пусть даже этого никто никогда не знал, если на то пошло.

Боже, чего только не делали мужчины.

Не то чтобы они могли отыскать могилу бедняка, в которой был похоронен Моцарт, после того как на следующий день дождь прекратился.

Пожалуй, это совсем другая история, но все- таки тоже грустная.

Я когда-нибудь говорила, просто чтобы специально сменить тему, что именно на свалке мусора Ван Гог написал свой знаменитый холст под названием «Разбитые бутылки»?

Который выставлен в Рейксмюсеуме, если мне не изменяет память.

Кстати, Ван Гог, кажется, мастерски умел иногда заставить свои краски светиться.

Вот только в случае Ван Гога обычно ловишь себя на мысли о том, что ты оборачиваешься и смотришь через плечо, пытаясь понять, откуда падает весь этот солнечный свет.

С другой стороны, похоже, нет никаких свидетельств о том, какие именно картины Ван Гог писал, надев старые носки, которые Альфред Норт Уайтхед носил во время прогулок по лесу недалеко от Кембриджа.

Впрочем, я, возможно, никогда не упоминала еще кое о чем, а именно что и сам Людвиг Витгенштейн вообще-то имел обыкновение таскать сахар в карманах, когда отправлялся гулять неподалеку от Кембриджа.

Причина, по которой он таскал с собой сахар, заключалась в том, что он любил давать его лошадям, которых мог повстречать в полях во время прогулки.

Честное слово, Витгенштейн имел обыкновение делать это.

По какой-то причине эта история тоже напоминает мне о чем-то, даже хотя в данный момент я понятия не имею, о чем именно.

Однако я наверняка придумаю кличку для своего кота через пару дней.

Между тем я решила сменить кличку кота, который скребется за моим окном.

Теперь я зову этого кота Магритт.

Ну, ведь имя Магритт гораздо больше подходит коту, который на самом деле не является котом, чем Ван Гог.

Даже если та картина Ван Гога, о которой я только что упоминала, изображает не огонь как таковой, а всего лишь отражение огня.

И которую я, возможно, даже не видела нигде, кроме как на репродукции, потому что, если как следует подумать, я все же не помню ее в Уффици.

Между прочим, Витгенштейн никогда не был женат. Ну а также никогда не имел любовницы, поскольку был гомосексуалистом.

Хотя, между тем, когда я чуть выше сказала «между тем», я действительно имела в виду между тем.

Сейчас прошла уже почти целая неделя с тех пор, как я сказала также, что наверняка придумаю кличку для своего кота через пару дней.

И это, в свою очередь, был самый длинный период, в течение которого я позволила себе ни разу не сесть за пишущую машинку.

Однако мое плечо и лодыжка уже не болят так сильно, как раньше.

Это не значит, что боли в плече или лодыжке имели какое-то отношение к тому, что я не сидела за пишущей машинкой.

Или что облегчение этих болей как-то связано с моим возвращением за машинку.

По какой-то причине некоторое время все, что мне хотелось делать, это лежать на солнце.

Очевидно, это также говорит о том, что дождь прекратился.

Ну, едва ли можно было бы лежать на солнце, если бы он не прекратился.

Естественно.

Более того, наконец-то даже вернулись розовоперстые рассветы.

Хотя, честно говоря, большую часть недели я была в депрессии.

По-моему, я говорила на этих страницах, что как минимум один раз ощущала депрессию раньше.

Хотя, возможно, если точнее, то я говорила, что ощущала некую неопределенную тревогу.

Которая, однако, в тот раз наверняка была вызвана всего лишь моими месячными.

Или гормонами.

И которая, таким образом, была на самом деле вовсе не тревогой, а только иллюзией.

Даже если, конечно, трудно объяснить разницу между иллюзией тревоги и самой тревогой.

Да и в любом случае, на этот-то раз я испытывала депрессию.

Даже хотя я понятия не имела, почему.

И даже хотя вдобавок непонимание причины депрессии может дополнительно усилить ее.

Я была вполне уверена, что все это не имело ничего общего с тем, что я не могла вспомнить кличку своего кота.

Ну и к тому же как только дождь закончился, а лес еще стоял влажный, все выглядело необычайно красиво, а мокрые листья блестели и блестели.

Так что с дождем это тоже вряд ли могло быть связано.

Тем более что я легко игнорировала его, гуляя под ним.

Наконец во вторник я поняла, почему чувствовала себя подавленной.

Это, кстати, был тот самый день, когда я заметила, что нужно вычерпать воду из моей лодки, если я хочу еще когда-нибудь ей воспользоваться.

Хотя, когда я говорю, что это был вторник, я лишь выражаюсь фигурально, естественно.

Ведь я, конечно, не имею ни малейшего представления о том, каким днем недели был любой из них на протяжении всех этих лет, и это, безусловно, еще кое-что, о чем я наверняка упоминала.

Тем не менее некоторые дни ощущаются как вторник.

И пусть даже я не могла бы вспомнить также, вычерпывала ли когда-то воду из другой своей лодки, хотя я определенно должна была это делать время от времени.

Разве только если за все время, пока у меня была другая лодка, дождь ни разу не шел.

Или у меня никогда не было другой лодки.

Разумеется, когда-то у меня была другая лодка.

Точно так же, на самом деле, как когда-то у меня был другой кот, помимо того кота, о котором я писала письма всем этим знаменитостям, из-за чего я и чувствовала себя подавленной.

Это был кот до того кота, и я совсем забыла о нем, когда составляла список из многих других котов на прошлой неделе.

Более того, я подозреваю, что есть некая ирония в том, что я вспомнила кота Елены из Спарты и даже кота Карела Фабрициуса цвета жженой сиены, но забыла про этого своего кота.

Тем более что этот кот был не мой, а Люсьена.

И даже хотя в то же самое время у меня был муж по имени Адам, которого я тоже не очень часто вспоминаю.

Что случилось с тем котом, так это то, что мы с Адамом предложили Люсьену выбрать ему кличку.

И тогда Люсьен подошел к этому делу с необычайной ответственностью.

Ну, поскольку ему было всего четыре года, он, несомненно, никогда прежде не сталкивался с ответственностью, будь она необычайной или нет.

Так что некоторое время Люсьен только и делал, что переживал насчет клички для кота.

Которого мы пока что называли просто Кот.

Доброе утро, Кот, говорила я, когда находила кота в ожидании завтрака.

Спокойной ночи, Кот, говорили Адам или я, когда мы выставляли кота на ночь.

Кстати, все это происходило в Мексике, в деревне недалеко от Оахаки.

И естественно, что в мексиканских деревнях принято на ночь выставлять котов на улицу.

Ну, конечно, чтобы это делать, деревня не обязательно должна быть мексиканской.

На самом деле я помню, что позже делала то же самое со своим котом Мартина Хайдеггера, когда рисовала в Риме, штат Нью-Йорк, летом.

Хотя на этот раз, поскольку кот был городским, я, возможно, в известной мере волновалась за него.