Зарубежный детектив 1975

— Фрейлейн Шёнфиш! Вы не могли бы спуститься?

Фрейлейн Шёнфиш улыбается снисходительно.

— Вечная история. Как только в магазине наберется больше двух покупателей, она умирает от страха.

— Алло, фрейлейн Шёнфиш! — снова доносится снизу.

— Иду, иду, извините, я на минутку. Ой!

Фрейлейн Шёнфиш поворачивается и в упор глядит на Гейма расширенными глазами.

— Вот оно! Точно, как тогда! Фрау Гофман крикнула «Алло!», и мне пришлось спуститься. Дело было перед самым закрытием, и я просто рассвирепела. Я ведь собиралась ровно в шесть пулей вылететь из магазина. Мне вовсе не улыбалось бежать к вокзалу по снегу в нарядных туфлях.

Гейм молча откладывает сигарету и зажигалку, придвигает стул фрейлейн Шёнфиш. Та садится. Затем он подходит к лестнице и кричит в пролет:

— Фрейлейн Шёнфиш занята. Пожалуйста, не мешайте нам. У нас важное дело. А теперь рассказывайте, какой это был покупатель.

— Мужчина. Когда я спустилась, он стоял ко мне спиной и разглядывал картины. «Мне нужен натюрморт Виллема Кальфа, — буркнул он, и не оборачиваясь. — Есть у вас такой?» Он произнес «Кальф», я хорошо помню потому что меня это удивило, Те немногие, кому вообще известно имя художника, говорят не «Кальф», а «Калф». — Она умолкает, подперев под подбородок руками.

— Дальше, дальше. Все, что вы сейчас вспомните, очень важно.

— А с чего начать?

— Как он был одет?

Она закрывает глаза.

— На нем была старомодная шляпа с широкими полями. Она меня ужасно раздражала, потому что никак не подходила к зеленому пальто. Если не считать шляпу, у него был такой вид, словно он только что из лесу.

По-моему, на нем даже сапоги были, черные.

— Что произошло дальше?

— Я достала папку с натюрмортами и показала ему репродукции. Обычно у нас бывает не меньше трех-четырех натюрмортов Калфа, я думала он будет рыться, выбирать, но он управился очень быстро. Едва увидев папку, он ткнул пальцем в десятку — это и есть «Китайская шкатулка» — и сказал: «Беру». Со мной oн почти не разговаривал, да и глаз, пожалуй, не поднял. Странное поведение, ничего не скажешь, но я так спешила, что мне это было на руку, а то некоторые часами раздумывают, пока решат какую картину взять.

— А флакон с духами где у вас был?

— Он не пожелал, чтоб я свернула репродукцию трубкой, так прямо и сказал. Пришлось мне снова подниматься наверх, у нас там хранятся большие оберточные листы. Завязывать было бы слишком долго, и я взяла клейкую ленту, она лежит здесь в моем столе. Задвигая ящик, я, вероятно задела флакон, во всяком случае, он упал. И, должно быть, капля духов попала на репродукцию. Лично я этого даже не заметила. Потом я сбежала вниз, он уже держал кошелек наготове, расплатился, взял покупку и ушел. На все про все у него ушло не больше пяти минут.

— А сколько ему примерно могло быть лет?

— Пятьдесят или пятьдесят с небольшим. Точнее сказать не могу. Он все время стоял так, что лица не было видно. Да, по совести говоря, меня Это не очень и занимало. Мне хотелось только поскорей управиться.

— Рост не помните?

— Пожалуй, среднего.

— А фигура? Худой или толстый?

— Худой, я бы даже сказала — тощий.

— Говорил на каком-нибудь диалекте?

Не могу сказать. Он ведь вообще почти ничего не говорил.

Кроме него, были в магазине покупатели, с которыми вы занимались?

— Нет, даже фрау Гофман и той не было. Она потому меня и вызвала, что доставала деньги из кассы и не хотела, чтобы ей мешали при подсчете. Она ушла в крохотную заднюю комнатку, где мы обычно сидим, когда нет покупателей.

— Значит, кроме вас, этого человека никто не видел?

— Скорей всего нет.

— Пожалуйста, подумайте, может, вам еще что-нибудь придет в голову, какая-нибудь мелочь, которая поможет следствию.

— Не знаю, по-моему, нечего и думать, у него был вполне заурядный вид.

Гейм задумывается сам, после чего говорит:

— Но у него в руках был кошелек.

— Верно, был, помню. Скорее не кошелек, а маленький бумажник. Из какого-то странного материала. То ли бархат, то ли замша и снаружи какая-то эмблема.

— Какая? Описать не можете?

— Попробую. Итак, если я не ошибаюсь, она походила на герб. Сравнительно большая. Квадратная. Металл с эмалью.

— Буквы или изображение?

— По-моему, какой-то зверь. Как их изображают на гербах. Тигр. Или золотой лев на синем фоне.

Больше Гейму выпытать ничего не удалось. Получилось гораздо больше, чем он надеялся в самых дерзновенных своих мечтах, и потому он от всей души благодарит ее на прощанье.

В поезде и затем весь вечер он ломает голову над вопросом, что означает не то тигр, не то лев на синем фоне. Но, несмотря на все старания, ничего путного он придумать не может.