Любовь до дрожи

Волдеморт немедленно потянул к себе золотую цепочку. Спустя пару минут он оторвался от изучения и сдавленно поинтересовался:

— Медальон Салазара Слизерина? Оригинал?

— Разумеется, — высокомерно кивнул Малфой. — Как нам пояснил последний специалист, к которому мы обращались: чтобы узнать, что случилось с Руди, надо открыть медальон. А сделать это сможет только наследник Великого Основателя. Подлинный наследник. Именно поэтому я и пришел к вам. Ведь вы — единственный, кто полностью подходит под эти критерии, это всем известно, — с пафосом закончил он.

На самом деле, в законности притязаний Риддла как раз очень многие сомневались. И сам Малфой в том числе. Но тщеславие — прекрасная наживка для таких вот непризнанных гениев и самопровозглошенных лордов. Увидев как Темный Лорд непроизвольно выпрямился и приосанился; Люциус понял, что попал точно в цель.

— Вы правы, вещь признает только настоящего хозяина. Вы пришли по адресу, — самодовольно произнес Волдеморт и, в подтверждение своих слов, ловко поддел крохотный выступ под креплением цепочки. Верхняя крышка с нежным звоном открылась.

В ту же секунду из открывшейся полости повалил черный дым. Не успев ничего понять, Волдеморт непроизвольно вдохнул его и без чувств свалился на стол.

— Фините Инкататем, — быстро произнес Малфой, выхватив волшебную палочку и прижимая надушенный платок к лицу. Дым испарился, и он с облегчением вздохнул. Все шло по плану. Теперь оставалось самое главное — напоить Волдеморта Приворотным, и дело с концом. Малфой извлек из кармана флакон, полученный от Снейпа, и трансфигурировал медальон в изящную чашу. Вылив туда содержимое флакона, он обошел вокруг стола и почти нежно поднял безвольно поникшее тело Темного Лорда. Обхватив его за плечи, так что голова будущего супруга Бель прижалась затылком к его груди, Малфой поднес кубок с бурлящей жидкостью к губам Волдеморта.

— Вот так, мой хороший, сейчас выпьем микстурку и пойдем жениться. Все будет хорошо, может быть, тебе даже понравится, — проворковал он, стараясь приоткрыть рот жертвы. Но едва зелье коснулось губ Тома, как тот непроизвольно дернулся.

— Горячо? — Малфой бережно подул на буквально кипящую жидкость, и она тут же заметно успокоилась. — Ну давай, маленькими глоточками!

На этот раз его старания увенчались успехом. Волдеморт проглотил все до последней капли. Все еще удерживая будущего родственника за плечи, Люциус превратил чашу в медальон и спрятал в потайном кармане. Затем осторожно похлопал Тома по щеке. Тот вздрогнул и стал медленно приходить в себя.

— Что со мной? — прошептал он, поднимая на Малфоя затуманенные глаза.

— Вам внезапно стало дурно, сэр, — сладко пропел Люциус. И ослепительно улыбнулся. — Наверное, вы просто переутомились.

Волдеморт несколько раз моргнул и, в свою очередь, расплылся в широкой улыбке. Никаких фатальных последствий непроверенное зелье, похоже, не принесло. Малфой облегченно вздохнул, худшие его опасения не подтвердились: пациент был скорее жив, чем мертв и даже в хорошем настроении. Так что волокиты с сокрытием трупа он благополучно избежал.

Как оказалось, искренняя радость была несколько преждевременной, события развивались так, что уже через пару минут мертвое тело показалось ему меньшим из зол. Едва отойдя от обморока, Том повел себя более чем странно: потянувшись, он погладил Люциуса по щеке и сдавленно прошептал:

— Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,

Что пред тобой луна стыдится своих чар.(1)

И, прижавшись носом к груди ошарашенного Малфоя, шумно принюхался.

— Чего?! — совершенно неаристократично поинтересовался Люциус и попытался отодвинуться. Поведение Риддла ему совсем не понравилось. Но не тут-то было. Волдеморт буквально вцепился в него одной рукой, а второй, потянувшись, развязал кокетливый бантик на голове обескураженно Люциуса. Спустя секунду тяжёлые волосы волной упали на плечи.

— Дай коснуться, любимая, прядей густых,

Эта явь мне милей сновидений любых...

Твои кудри сравню только с сердцем влюбленным,

Так нежны и так трепетны локоны их! — звонко продекламировал Темный Лорд, перебирая шелковистые пряди и, приподнявшись, впился в губы Люциуса страстным поцелуем.