Письма от другой

— Так как оставишь, у меня сосед пьющий, коммунальная квартира!

Парень махнул рукой. Подошёл к Наташе, помог ей лечь на скамейку, заглянул в глаза, проверив зрачки.

— Вроде, реагируют на свет, — пробормотал он.

Наташа вдруг вспомнила, что её ждёт Зинаида Дмитриевна. Достала из кармана телефон, протянула парню. Там было четыре контакта: Мирон, Даниил Александрович, Зинаида Дмитриевна и Сергей Павлович. Зинаиде Дмитриевне нельзя звонить, у неё давление. Она показала на номер Даниила Александровича и отдала телефон парню. Тот понял, что она не может говорить. Её опять тошнило.

Пока он звонил, приехала полиция, следом скорая. Наташу тут же увезли. Парень спросил, куда повезут, они ответили. Полицейские "приняли" нападавшего; остальных опрашивали, проверяли документы.

Даниил выбежал прямо в домашней одежде и в тапках, но скорая уже скрылась за углом.

— Жена? — сочувствующе спросил какой-то здоровенный парень.

Даниил кивнул.

— Что же одну отпускаешь, она такая маленькая у тебя, но такая героическая! На бандита, который старушку грабил, со спины кинулась! Смотреть надо за женой!

— Куда увезли, сказали? — еле выдавил Даниил. Ему было тяжело дышать от страха, в голове стучало.

— В "семёрку".

— Спасибо! — Даниил пошёл в подъезд, но успел услышать, как один из полицейских сказал:

— Похоже, это наш серийный грабитель, с весны ищем. Допрыгался. Спасибо, парни! И девчонка молодец, жаль, пострадала!

Даниил кое-как успокоил Зинаиду Дмитриевну, велел караулить спящего Мирона, и поехал в больницу. В приёмном покое ему рекомендовали ехать домой и приходить завтра, в часы посещения. Сказали, у Натальи Юрьевны подтвердилось сотрясение, она госпитализирована. Он очень просил, чтобы его пустили, но ему ответили, что она спит после приёма лекарств.

Он ехал домой и думал. Что-то было недавно о старушках в подворотне. Ах да, Ксения! Но она всегда была глупа. Наташа Юрьевна (он именно так мысленно назвал её) не грабит бабушек. Она их спасает. А он сказал ей выметаться. Вот так вот. Глазам стало горячо. Да, она лгала ему. Но точно не со зла. Есть какая-то причина, объяснение. И он найдёт это объяснение. Но сначала надо успокоить всех, и увидеть Наташу Юрьевну. Пока своими глазами не увидит её, никому не поверит.

Утром он позвонил Палычу, предупредил, что сегодня его не будет. Все дела откладывать, все встречи переносить.

Очень осторожно поговорил с Мироном. Рассказал всю правду: о грабителе, о том, как Наташа Юрьевна напала на него, о том, что ударилась. О полиции. Мирон и всхлипывающая Зинаида Дмитриевна внимательно слушали. Потом Даниил с Мироном поехали в больницу. Зинаиду Дмитриевну не взяли с собой, чтобы она не разволновалась. Взяли планшет для Наташи Юрьевны, одежду, зубную щётку, мыло, шампунь. Купили ей сок и шоколад, который она любила, чай в пакетиках, печенье.

Вставать Наташе пока не разрешали. Но она улыбалась им. Радовалась, что они пришли. И что перестало тошнить. Только звенит пока в голове. Мирон держал её за руку.

— А тебя к первому сентября отпустят, Наташа Юрьевна? Так хочется, чтобы ты тоже на линейку пришла!

— Я спросила, Мирон, сказали, если лечение будет помогать, отпустят! Мне самой очень хочется на твою линейку!

Даниил Александрович уже не был ни злым, ни грозным. Он выглядел растерянным, всё больше молчал, и будто дулся на неё. Так смешно! Прямо как муж. В звенящей голове Наташи рождались странные идеи.

Потом медсестра сказала Даниилу и Мирону, что пациентке нужен отдых, и чтобы приходили в другой раз. Даниил Александрович сказал, что завтра они придут вечером, после работы.

Они ушли, а Наташа лежала и думала. У неё появилась масса свободного времени. Она всё думала о реакции Даниила Александровича на её роман. Есть причина, по которой он так взвился. Какая может быть причина? Наташа думала своей звенящей головой, и неожиданно её посетила мысль, кажущаяся совершенно невероятной. Однако она читала где-то, что такая вот мысль обычно и бывает самой верной!

Мать Мирона звали Валерия, и она выросла в детдоме. Так сказал Даниил Александрович.

Наташа взяла планшет, открыла ВКонтакте. Под девичьей фамилией Леру не обнаружила. Набрала под фамилией Даниила Александровича: Белова. И нашла. Последний раз Лера заходила на страницу в начале декабря. На стене соболезнования. А среди фотографий несколько фото с Мироном.

Наташа заплакала. Плакала горько и долго, оплакивая Леру, мысленно ругая её за то, что села пьяная на снегоход, погубила себя, такую молодую и красивую, и чуть не погубила Мирона.

Попила сок, который ей принесли "её мужчины", немного успокоилась. Теперь ей всё ясно. Вот почему он рвал и метал. Прочитав роман, он узнал их с Лерой историю, узнал себя. Дэн — это не какой-то Денис, как всегда думала Наташа. Дэн — это Даниил. Даниил Александрович — герой её романа.

* * * * * * * * *

Пока Наташа думала в больнице, Даниил тоже времени даром не терял. Он решил, что в данном случае все средства для извлечения истины хороши, и под покровом ночи зашёл в комнату Наташи Юрьевны.

«Обыск» не занял много времени, Наташа Юрьевна до недавнего времени была тем ещё аскетом. Наконец, он обнаружил то, что искал, и сердце забилось сильно, громко. Шкатулка с секретом, и в ней, наверняка, не драгоценности.

Эту тёмно-коричневую шкатулку подарили Наташе в детдоме на выпускном. Шкатулка потёрлась от времени, но была исправна.

Даниил усмехнулся. Он знал, что поступает плохо, и это он тут, в этой комнате, позавчера что-то орал про ложь… Но у него не было другого выхода. Иначе они с Наташей (теперь уже и без «Юрьевны»!) не придут к взаимопониманию. А они должный прийти! И чтобы никаких тайн не стояло между ними!

У покойного дяди когда-то была коллекция шкатулок с секретом, и Даниил прекрасно изучил много механизмов. Он хорошенько осмотрел шкатулку, нашёл «тайное» колёсико, покрутил… и крышка шкатулки резко открылась.

В шкатулке лежали стопкой свёрнутые, пожелтевшие от времени, бумаги и пухлый розовый блокнот с бархатной обложкой. Чистенькой, как новый.

Даниил уже знал, что увидит, когда развернул бумаги. Это были сделанные под синюю копирку копии писем, хранящихся в его несгораемом ящике. Та же «слепая» буква «о»… Восемнадцать писем, все на месте. Вот почему они в романе идут слово в слово… Это его и напугало больше всего. Сюжет банален, но письма?..

Отложив письма, он взял блокнот и открыл на первой странице. Конечно же, это дневник. Как у всякой уважающей себя романтичной особы. Красивый мелкий почерк. Датированная запись. Пятнадцать лет назад, когда у них с Лерой только всё начиналось. Даниил погрузился в чтение.

«…У меня спецзадание. Я должна помочь Лерычу «охмурить» какого-то золотого мальчика из МГУ. Так, чтобы наверняка. Он старше нас на год, и уже поступил в магистратуру, получает вторую «вышку», на журфаке. А филолога уже получил. Лерыч всё придумала, она сказала, что он — её «пропуск» в другую жизнь. Но мальчик сложный, ищущий идеал. Лерыч считает, что она не потянет, его не возьмёшь на её «творчество». Она до сих пор делает ошибки и терпеть не может сочинения. Итак, письма от имени Леры буду писать я — некрасивая, но грамотная и начитанная подруга с богатой фантазией. Как у Ростана, только там слегка наоборот…

P.S. Как бы мне хотелось увидеть этого мальчика, ищущего идеал! Интересно же!».

«Сложно работать вслепую, но Лерыч прячет от меня своего Дэна. И зачем-то взяла с меня клятву, что я никому не расскажу о нашей афере. А кому я расскажу-то?! Если я его даже не видела. Лерыч не может даже толком нарисовать словесный портрет. Я же должна писать о его глазах, руках, причёске…

О компьютере мы можем только мечтать, но я нашла у комменды старинную печатную машинку, выменяла на коробку конфет. Печатаю письма Дэну…».

«Они переспали, и мне стало ещё сложнее. Я же должна что-то об этом всём подробно и красиво сказать, а как?! Как?! Лерыч вся в бегах, порхает, Дэн помог ей устроиться в газету… Там колонка светской хроники, это у Лерыча получается прекрасно! Я рада за неё. А мне сочинять про смуглые плечи и горячие глаза Дэна…».

«…Ох, такого наворотила, что сама возбудилась… Тоже, кажется, хочу этого Дэна… Ха-ха-ха. Шутка.

Лерыч удивляется: как это я такое пишу, я же девственница!

Лерыч-Лерыч! Пока ты воплощаешь мечты на практике, я читаю далеко не только институтскую программу! Я прочитала тучу любовных романов, эротических романов, порнографических…даже «Камасутру» бегло глянула! И если когда-то кто-то польстится-таки на мою тощую красоту, мне, пожалуй, будет, чем удивить этого человека. Что-то сегодня я расположена пошленько шутить…».

«Итак, восемнадцать писем и неземная краса Лерыча сделали своё дело. Свадьба состоялась, а меня и не пригласили. Ну правильно, у Дэна состоятельная, известная семья. И так мезальянс, а тут ещё подруга страшненькая из детдома, кому нужна?

А я рада за Лерыча! Надеюсь, у неё всё сложится очень хорошо! Не так уж часто в реальной жизни девушка из детдома выходит замуж за богатого столичного парня. Это только в кино. А Лерыч смогла!».

Больше записей не было.

— Да это не Лерыч смогла, а ты, — задумчиво прошептал Даниил. — Аферистки. Если бы не эти письма, Лерычу бы меня не поймать. Таких, как она, полно на каждом шагу.

Примерно так он и думал. И Наташа поклялась молчать. Но решила написать роман. Видимо, думала, никто уже не вспомнит. А когда он начал активно интересоваться сюжетом, испугалась, включила заднюю.

Он отложил блокнот, но тот раскрылся посредине, и Даниил увидел ещё одну запись. Недавнюю.

«Я сдержала слово, но написала роман по старым письмам. Уверена, что все давно о них забыли, реальная жизнь ведь гораздо интересней!

И мне пришёл ответ сразу из двух издательств. После двадцатого напишу в московское.

Пусть эти письма послужат и мне, потешат хоть моё самолюбие. Ведь за пятнадцать лет ничего не изменилось в этом мире! Мужчины по-прежнему предпочитают красивое, даже если пустое. Главное — оболочка. Никому не нужен твой внутренний мир, твои мечты. Это твой мир и твои мечты, вот при себе и держи. И даже самый лучший, самый умный и красивый, благородный и добрый, единственный… Даже он смотрит сквозь меня своими пронзительными чёрными глазами. Даже он в поисках красивой оболочки. Что ж, ищи… Такой, какая я есть, меня любит в этом мире только Мирон. И тут его отец с ним не солидарен.

И ладно, не такое переживали! Я же детдомовская, всё выдержу!

Возможно, утешит мой роман. Я трезво оцениваю свои способности: знаменитым автором мне не стать, не прославиться. Но взять в руки книгу, созданную мной, было бы очень интересно! Надеюсь…».

Неужели это о нём? Самый красивый, самый умный… единственный? У него же чёрные глаза? Вроде, в тот период больше не было рядом мужчин. Только они с Мироном.

— Дурочка, ничего не поняла, — он закрыл глаза, и откинувшись на спинку кресла, слушал стук своего сердца. — Ты нужна мне очень давно. Ещё с тех пор, как мы жили в Андреевке.