Голос Древних

Глава II: 5−4-3−2–1

Напротив висел четырёхмерный символ: сложный кривогранник, вращавшийся сам в себя. Значит, это не только знаки отсчёта, но и отметки пройденных испытаний. Чтобы попасть на Планету Ноль, нужно пройти ещё четыре… или три?

Перед Фоксом родился сгусток света, тёплого и нежного. Он сиял умерено и мягко, Фокс шагнул поближе, чтобы рассмотреть — но тот засиял гораздо ярче, почти слепя; человек отпрянул назад, и свет заметно угас. Хм, он шагнул ещё дальше: сгусток потемнел и побледнел настолько, что внутри показалась смутно различимая фигура…

Свет слегка танцевал, красивый и манящий, и огромное количество игроков, не раздумывая, сунули руку, пытаясь нащупать, что же внутри. Это было инстинктивное и обманчиво-верное решение: ведь только что решительность и скорость действия оставила каждого из них в игре. Не успев подумать, они повторили предыдущее действие, и это стало их ошибкой.

У Фокса инстинкты сразу восстали против того, чтобы совать в сгусток руку: именно потому, что новое испытание не могло в точности повторять предыдущее — что бы это была за игра?

Если в предыдущем испытании нужно было решительно шагнуть в провал, доказав, что ты готов играть по-крупному, то здесь речь шла об опасностях Мира Ноль, ждущих впереди.

Так и вышло: тысячи, сотни тысяч, миллионы торопыг, сунувших руку в сгусток, зажмурились от слепящего сияния, но реагировали в стиле: «Ага! Вот оно!» Как будто они чего-то нашли. Но тут же игроки стали дёргаться и вскрикивать, потому что сгустки внезапно вырастали и пожирали их в ответ. Нет, проигравшие не умирали, их просто выкидывало из игры, на этом этапе создатели были ещё милосердны. Но Древние хотели, чтобы игроки понимали опасность.

Умно, пронеслось в голове Фокса: те, кто не готов к угрозам, не пройдут в третий тур. Пройдут лишь осторожные. Направленный отсев.

Однако испытание зашло в тупик: под двести миллионов участников разом покинули игру, остальные поняли, что трогать свет нельзя — и просто застыли. Наступила пауза, никто не знал, чего ждать. Сейчас все, кто проявил осторожность, перейдут в третий тур? Шли секунды, ничего не менялось.

Одиссей знал, что всё не так просто, ведь сунувшие руку в сгусток — нащупали тот смутный объект внутри; они восклицали в духе «Нашлось!», и лишь потом исчезали в волнах взбешённого света. А раз там что-то есть, нужно стать одним из первых, кто поймёт, как достать и не быть сожранным светом.

Человек протянул руку к сгустку, и свет стал слепящим; отступил, и сгусток угас. Чем ближе, тем ярче; чем дальше, тем бледнее. Но как достать нечто, если свет готов поглотить тебя тем сильнее, чем ближе ты подносишь руку? Как быть, если свет мешает и стоит на пути?

Фокс закрыл глаза. И вытянул руку вперёд.

Конечно же, там висел маленький куб — ведь испытание было переходом из четрёхмерной фигуры к трёхмерной. Фан-факт: у создателей игр было чувство юмора!

Вынув куб, Одиссей стал шестнадцать тысяч семьсот четвёртым, кто догадался и успел пройти в следующий тур. Кстати, с самым первым их разделяло всего четыре с половиной секунды.

Их тут же отделило от единства, чтобы они не могли подсказать остальным, и те проходили испытание сами. Оно длилось ещё примерно минуту, которая потребовалась миллионному игроку, чтобы безопасно достать куб. Фокс с интересом наблюдал, как подействовали разные способы: кто-то снял одежду и накрыл ей сгусток света, это тоже сработало. Невидимый глазу, свет прекращал быть препятствием и угрозой. Хммм, интересный концепт. И вообще, с каждым новым фактом Древние становились всё интереснее.

Символ куба повис перед миллионом игроков. Одиссей ощутил лёгкое напряжение от факта, что на уровне миллиона он уже играет в высшей лиге, и его медлительный неапгрейженный разум может стать критическим недостатком… Тратить время на размышления об этом он, разумеется, не стал.

Перед Фоксом возникли три объекта, каждый странный по-своему. Первым висел колючий звездогранник, его лучи торчали во все стороны, как у морского ежа, но не так плотно, и они были толще, примерно одинаковых форм, но немного изогнутые и со множеством выемок-вмятин по бокам. С одной стороны виднелось углубление: несколько торчащих лучей оказались ниже остальных.

Вторым объектом был маленький выгнуто-вогнутый клин, похожий на пирамидальную семечку с острым концом, какой-то невнятный и неброский. А третьей была спираль переменной толщины, витки которой поднимались снизу вверх, обрисовывая… довольно ровную сферу, незаполненную внутри. Верхний конец спирали смыкался в гладкую «шапку», а нижний слегка выгибался и торчал наружу.

Каждый объект выглядел неуловимо-притягательно и приятно: они были такого мягкого серого цвета с оттенком морской волны, с такой матовой, но гладкой поверхностью, Одиссею хотелось взять их и погладить, рассмотреть. Прислушавшись к ощущениям единства, он понял, что форма у трёх предметов совершенно одинакова для всех игроков — а вот фактура, текстура и цвет для каждого свои. Секунду подумав об этом и ощутив новый прилив симпатии к странным штукам, Фокс догадался, что текстура и цвет зависят от того, какой ты расы, и объекты специально такие приятные, чтобы каждому хотелось взять их в руки. Это намёк от игры, но для чего их брать?

Куб отсчёта, висящий в воздухе, мигнул. Ещё раз, неторопливо и плавно. Человек понял, что с каждым «мигновением» он будет исчезать и появляться быстрее, пока не замельтешит с сумасшедшей скоростью и раунд не будет закончен. Нужно успеть пройти испытание до того: кажется, у Фокса всего двенадцать-тринадцать секунд! Он мигом вспотел от напряжения: лучший детектив галактики, пятисотлетний долгожитель, такой особенный — как глупо будет проиграть сразу тысяче соперников! Впрочем, тысяче из двух с половиной триллионов… Ненужные мысли панически лезли в голову, но детектив умел с таким справляться.

Нужно выбрать один из трех объектов? Но какой из них правильный? Нет, это не может быть выбором, они не случайно одинаково-притягательны. Фокс не разбирался в топологии, геометрии и механике — зато он умел экстраполировать, и мысли бросились в сторону собственно игры.

Если первое испытание было на решимость играть, а второе на понимание грядущих опасностей, то чему посвящено третье? Интеллекту? Да, в играх часто нужен ум. Но Фоксу подумалось, что игра, где выигрывают по умолчанию только самые умные — это не очень хорошая и правильная игра. Интеллектуальное неравенство, в том числе у разных рас, заведомо определяет, кому победить и кому проиграть. А Древние вряд ли создали такой грандиозный проект и позволили принять участие каждому, таким разным существам — чтобы свести всё к тесту на IQ.

Нет, испытания должны быть более универсальны. Но чему тогда посвящён третий тур?

Много участников вокруг Фокса уже предприняли первые действия: кто-то выбрал один объект из трёх и пытался понять, что дальше; другие хватали все фигуры подряд и ломали их, крушили в труху!

Что, если нужно выбрать не один объект из трёх, а все их вместе? Одиссея пронзило понимание.

Оставалось семь секунд, он схватил спираль, она должна идти первой. Затем звездогранник: вложить его внутрь спирали никак невозможно, в витках не было достаточного просвета, чтобы втиснуть звезду внутрь. Но Фокс вставил слегка выступающий нижний конец спирали в ту самую прореху в лучах звезды, и начал вертеть её по спирали, с восторгом наблюдая, как идеально они смыкаются, наползая друг на друга. Одно движение, другое, и звезда втиснулась внутрь.

Осталось пять секунд, в его руках лежала почти идеальная сфера, и было трудно поверить, что такое ровное и гладкое целое создано из таких острых, мятых и неровных частей. Но на боках сферы шёл ровный ряд выемок, абсолютно идентичных, и конечно же, туда острым краем вниз вставлялся третий объект, то самое «семечко». Но оно было всего одно, а пустот куда больше!

Четыре секунды. Одиссей понимал, что это испытание не на чистый ум, а на трудноуловимое свойство креативного восприятия, понимание сути игр как явления. Только лучшие игроки пройдут в величайшую Игру. И если у тебя нет нужной детали, чтобы завершить идеальную сферу… ты должен найти другой способ завершить её.

Фокс крутанул шар в руках, так быстро, как мог — и тот разом поднялся в воздух и замер, вращаясь сам, стремительно и ровно; первые мгновения выемки мелькали, но затем из-за скорости их стало не видно, шар вертелся так быстро, что вращения стало не видно. Перед человеком зависла идеально гладкая и ровная сфера. А затем она исчезла, и Одиссей вошёл в первую десятку тех, кто прошёл это испытание.

Тысяча кандидатов, напротив каждого повис символ-квадрат. Скорее всего, это предпоследнее испытание: в тур-линию пройдёт сотня, в тур-точку десять игроков, и именно эти десять сильнейших попадут на Планету судьбы.

Под Фоксом развернулась плоская широкая панель, и на ней стали понемногу рождаться крошечные зёрнышки-существа. Эти «Мураши» роились вокруг маленьких муравейников, и с каждой секундой едва заметно прирастали в количестве. Муравейников было десять штук, все серые и похожие друг на друга, и они развивались совершенно одинаковым способом. Затем один из них разом поменял цвет и стал ярко-жёлтый. Фокс, не раздумывая, протянул руку к другому — который находился в нижнем углу, у самого края карты. Как только он коснулся муравейника, тот вместе со всеми мурашами стал синим.

Игроки один за другим осознавали, что участвуют в партии на десятерых, девять других твои соперники, и лишь один победитель выйдет в следующий тур. Муравейники каскадом окрасились в разные цвета, каждый игрок определил, за кого он играет — и внутри общего единства на тысячу разумов появилось мини-единство на десять врагов, играющих против друг друга.

Но карта была совершенно ровной и пустой, а разницы в развитии мурашей не наблюдалось. Значит, сразу понял Одиссей, мы сможем влиять не только на то, как развиваются наши подопечные — но и на то, каким станет сам ландшафт игрового мира.

Он коснулся пустого места на панели, и снизу возникла полоса, на которой лежали: горка твёрдых ребристых ромбиков, горка мягких пушистых зверушек, блестящие самородки, углубление, полное отдельных прозрачных капель, словно застывших слёз, целая заросль маленьких круглых кустов — и, наконец, аккуратные светящиеся энергоблоки. Ресурсы.

Каждого ресурса было ровно по тысяче, человеческие цифры светились рядом специально для Фокса. Он ткнул в капли и провёл пальцем по пустой карте недалеко от синего муравейника — и там появился водоём, вытянутое озеро, а количество слёз в его ресурсах уменьшилось вдвое. Не теряя ни секунды, Одиссей выбрал ромбики и потратил почти все их, чтобы воздвигнуть скалы, откусывая себе максимально возможный кусок карты и отгораживаясь от всех противников, защищаясь горами и уменьшая соперникам территорию для будущего развития. Свои свободные территории он обеими ладонями за секунду заполонил лесом, и ресурсы-кусты закончились.

Фокс был первым, кто догадался всё это сделать, но остальные увидели изменения на карте и тоже начали стремительно делить её с помощью гор, рек и лесов. Только двое замешкались, и сразу сало ясно, что плохой старт в этой игре — почти гарантированный смертный приговор.