Табор уходит в землю

* * *

Олег Петров давил и давил на газ. Его "БМВ" пожирала километры асфальтовой ленты шоссе. Он высматривал впереди крюковскую "рябуху", на которой скрылся из Вяземска капитан Ермаков. Иногда голова у Олега начинала кружиться и тогда он поневоле сбрасывал скорость. Время от времени он бросал взгляд на соседнее сиденье. На соседнем сиденье лежал пистолет Крюкова, его замечательный "пернач".

На заднем сиденье полулежал сам Крюков. Его лицо имело зеленовато-землистый оттенок.

— Давай я сяду за руль, — предложил сыщик, приподнимая голову. — Ты что-то совсем с лица сбледнул.

— На себя посмотри, — возразил Олег. — Если бы не твоя американская курточка из творога…

— Из тварона, — поправил Крюков. — От пули она, конечно, защищает, но не от удара. Ох уж эти мне автоматные патроны! Не то, что "макаровские". У меня такое впечатление, что все ребра переломаны, ни одного целого не осталось. Ни вздохнуть, ни перднуть. Жуткое ощущение. Будто тебя изнасиловало стадо чепрачных тапиров.

Олег усмехнулся, что также далось ему с трудом.

— Слушай, а ты подумал, что будет, если мы твоего Ермака догоним? Мы с тобой — два инвалида. Все, на что мы сейчас годимся — это погибнуть героями.

— Два полчеловека — все равно что один человек, — не согласился Крюков. — Так что силы равные. Все, готовься к бою, вижу "рябуху"!

— Где? — вздрогнул Олег.

— Правее, возле заправки.

Заправка, казалось, была брошена персоналом, причем бегство было паническим. "Рябуха" с распахнутой водительской дверцей стояла возле бензоколонки. Неподалеку, прямо на трассе, приткнулась знакомая Крюкову "мазда" с мятой крышей. Трое отморозков с оружием в руках в живописных позах застыли на асфальте между двумя неподвижными машинами. Все трое были мертвы.

В отличие от них Ермак был еще жив. Тяжело дыша, он сидел на земле, привалившись спиной к колесу "рябухи". Глаза его были закрыты, рядом валялся автомат. Под ним все больше расползалась лужа крови.

Вероятно дорожные пираты перехватили его на заправке, когда он вышел из бронированной машины. Когда Крюков в сопровождении Олега приблизился, Ермак приоткрыл глаза. Сыщик на всякий случай ногой откинул автомат подальше. Дружище Ермак исчерпал кредит доверия. Увидев Крюкова, он попытался говорить. Слова давались ему с большим трудом, а сказать он хотел многое.

— А, это ты, Крюк? Прости, если сможешь, — произнес Ермак. — У меня не было другого выхода. Я рад, что ты живой. Одним грехом меньше будет. Загибаюсь я. И еще прости за Пастора. На остальных мне, честно говоря, плевать. Да… Нелепо как-то все вышло. Я думал, что все предусмотрел, а тут какие-то недоумки со стволами. Ничего не сказали, подошли сзади и выстрелили. Я даже не понял за что…

— За то, что ты на моей "рябухе" разъезжал, — пояснил Крюков. У этих бандитов к ее водителю претензии были, то есть ко мне. А тут ты подсуетился под чужую раздачу. И получил. Никогда не бери чужое без спроса.

Ермак через силу усмехнулся.

— Забавно… Знаешь, если можно, не поднимай волну. Я понимаю, что весь в говне… Мне-то уже по фигу, а Маринка, жена, за меня пенсию не получит. А ей ребят поднимать.

Крюков хотел было спросить.

"Что же, Папа мало тебе платил?"

Но только махнул рукой.

— Ладно, подыхай героем. Если твои грехи и всплывут, то без моей помощи. За себя я не в обиде, а за Пастора и остальных пусть тебя Бог судит.

— Спасибо, старик…, - Ермак дернулся и затих, теперь уже навсегда.