Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"

В «Илиаде» (III, 199, 418, 426) и «Одиссее» (IV, 184 и др.) Елена — дочь Зевса. Мать ее определена неясно. У Гомера это Леда, смертная, у Гесиода (фрагм. 92) — одна из нимф океанид. В «Киприях» конкретизируется, которая из них — богиня возмездия Немезида, чей храм был в Рамне (Аттика). По любой версии один из ее родителей принадлежит к божествам. Рождение ее представлено как чудо: Немезида, убегая от Зевса, превратилась в гусыню, Зевс в виде лебедя догнал ее, затем Немезида снесла яйцо, из него и вылупилась Елена, из другого — близнецы Диоскуры («сыновья бога») Кастор и Полидевк. Есть рассказ, по которому яйцо, снесенное Немезидой, нашла Леда, и дочь появилась у нее. Это попытка примирить две версии — версию с Немезидой и ту, по которой Зевс сразу полюбил Леду и соединился с ней в виде лебедя. Она-то и является более древней, поскольку Немезида, судя по ее имени, — новое божество (олицетворенное «Возмездие»). Елену почитали не только в Спарте и на Родосе (в дорических областях), но и в Аттике (области ионийской). В Рамне — храм Немезиды (VI век). Таким образом, рождение Елены от Немезиды — это аттическая версия, видимо более поздняя. По поздним сведениям (Исократ, 63), Елена открывает Олимп своим погибшим братьям. Как заметил Исократ (11), из дочерей Зевса Елена единственная не считается богиней. Это странно и вряд ли изначально.

До перехода в эпос Елена, несомненно, была богиней. Богиней растительности. Эта специализация ясно видна по ее атрибутам: плетеная корзинка «елена», калаф, плетеные повозки, венки, еленейон, платан — «дерево Елены». Главный постоянный эпитет Елены — «лепокудрая», «прекрасноволосая». Связь волос с растительностью отчетливо видна у ближайших родственников греков — иранцев. Закапывая срезанные волосы под деревом, иранцы верили, что из волос вырастут растения.

Похищение Елены Парисом-Александром — не единственный рассказ о ее похищении. В Аттике рассказывали о ее похищении Тезеем. Это знали элегические поэты Алкман, Стесихор, Пиндар (Павсаний, I, 41, 5; 11, 22, 7). Похитив ее, Тезей держал ее у своей матери Эфры в Афидне (Аттика), откуда ее освободили ее братья Диоскуры, а Эфру отдали в рабство Елене. Обе версии объединены в представлении певцов Троянского цикла: Тезеево похищение они отнесли к ранней юности Елены, до выдачи замуж за Менелая. Эфра в «Илиаде» (III, 144) оказалась служанкой Елены, а к островку Кранай возле Аттики оказалась приуроченной (III, 443) первая любовная утеха бежавших из Спарты Париса и Елены. Впоследствии этот островок получил название Елена (Еврипид, 1674; Страбон, VIII, VIII, 22).

Таким образом, Елена — богиня, которую похищают. Эта ее особенность, определяющая ее пассивную роль в эпосе, характерна вообще для богинь растительности, что отмечал уже М. Нильсон. Ведь такою же была Ариадна, похищенная Тезеем с Крита, такою же — Персефона, похищенная Аидом (да и тот же Тезей пытался ее похитить). В Персефоне символика богини растительности проступает особенно ясно: ее растительными атрибутами, ее ролью в Элевсинских мистериях, ее дочерней связью с Деметрой — богиней земледелия. Ежегодные исчезновения Персефоны под землю давно поняты исследователями: зимний сезон семена растительности проводят под поверхностью земли. Так же как мужские боги природы умирают и воскресают или прячутся и отыскиваются, так богинь растительности умыкают и возвращают. Возвращают Персефону, возвращают Ариадну, возвращают Елену из плена после первого похищения, возвращают после второго. Таким образом, поход за похищенной Еленой составляет неотъемлемое продолжение сюжета о ее похищении.

Более того, как подметила М. Римшнейдер, очень часто культы богинь растительности, особенно Елены, оказываются связанными с близнечным культом — возле нее оказываются герои-близнецы или по крайней мере два брата, два друга, причем чаще они ее помощники, спасители, а не похитители. Персефону из мира мертвых добывают Тезей и его друг Пирифой, они же осуществляют первое похищение Елены. Вернули Елену из плена два ее брата-близнеца Диоскуры. Второй раз Елену похитил Парис-Александр, а отвоевали два брата — Менелай и Агамемнон. Так что участие мужской пары в эпическом развитии сюжета о возвращении Елены запрограммировано уже на мифической стадии бытования этого сюжета, в зачаточном его состоянии.

Похищение Елены Тезеем и Пирифоем. Роспись на протокоринфском сосуде арибалле (первая четверть VII века до н. э.).

Конечно, это еще не означает непременной предопределенности того развития сюжета о похищении Елены, которое предполагает продолжение его войной. То есть не означает того, что мотив богини растительности, похищаемой и возвращаемой, сам собой перерос в сюжет о похищении царицы и войне за ее возвращение — войне Троянской. Когда Елену похищал неоднократный похититель Тезей, к тому же проживавший близко, в Аттике, это понятно, но с какой стати на роль похитителя был избран Парис из далекой Трои? Какое отношение имели Елена и Спарта к заморской экспансии ахейцев на восток? Почему бегство Париса с Еленой из Спарты в Троаду и возвращение Менелая с Еленой из Троады в Спарту неизменно сопровождается заездом в Египет, а Парис заглянул еще и в Финикию, да и Менелай тоже, хотя все это совсем не по дороге, а очень большие крюки?

Есть возможность ответить на эти вопросы.

На территории нынешней Сирии, в Рас-Шамре на берегу Средиземного моря, при раскопках бывшего финикийского города Угарита была найдена табличка с клинописным текстом, который датируется второй четвертью XIV века до н. э. и является частью финикийского эпоса «Сказание о Керете». О герое этого эпического сказания говорится: «Его законная жена поистине ушла от него. Его собственная супруга, которую он получил за положенные дары, удалилась». Судя по контексту, имеется в виду, что она умерла, но текст выражается эвфемистически: «…ушла… удалилась». Далее рассказано, как горюет царь, как во сне ему явился бог Эл, его отец, и велел принести возлияния вином и медом, затем осадить город Удм и потребовать себе в жены Хурэй, дочь царя. Царь осажденного города попытался откупиться, но не тут-то было. Пришлось отдать дочь.

Здесь очень наглядная параллель к истории похищения Елены. В «Киприях» и «Илиаде», а также у Эсхила в «Агамемноне» найдем и горюющего Менелая, от которого ушла жена, и его вещий сон, и осаду города ради обзаведения женой, и попытку осажденного откупиться, и успех героя. А поскольку финикийское сказание раньше не только «Илиады» или «Киприй», но и самой Троянской войны, даже по самой ранней из ее традиционных датировок, английский ориенталист Г. X. Гордон с большим основанием заключил, что в финикийском сказании мы имеем литературный источник греческой легенды о начале Троянской войны. Попросту сказать, главная идея этой легенды заимствована греками у финикийцев и приспособлена к очень подходящему для этого образу спартанской богини растительности Елены — она естественно стала эпической героиней. Отсюда, от этого финикийского источника, все эти странные «заходы» в Финикию, какое-то непонятное общение Менелая с финикийским станом в Египте и т. п. Все это просто следы оригинала, которые остались в переделке по недосмотру обработчиков.

Предполагать заимствование сюжета ахейцами у финикийцев вполне реалистично. Поблизости от Угарита — остров Кипр, который очень рано подпал под влияние ахейцев. Уже в XVI–XIII веках там применялось линейное письмо, язык которого очень близок к греческому. Тогда же в греческий язык проникли финикийские названия золота, хитона, льва, тмина. Очевидно, и культ Аштарты-Афродиты и ее партнера Таммуза-Адониса. Греческое имя бога Адонис происходит от семитского слова «адони» (господин, господь). Сами названия финикийских городов Библ, Тир и Сидон могли стать известными грекам в этой форме только до 1200 года (Библ) и 1100 года (Тир и Сидон) до н. э., потому что позже они изменились в самом финикийском (например, Библ стал называться не Губал, а Губла). В XIV–XIII веках в Угарите просто-напросто был ахейский квартал, так сказать, ахейское подворье. Заимствование мифов и эпоса шло полным ходом, тому есть немало доказательств.

Однако в тексте финикийского документа нет никаких намеков на то, что в осажденном городе Керет настиг свою бывшую жену. Царевна Хурэй — это не вполне прототип эпической Елены. Многое в этом греческом образе — не только имя — от богини Елены. На нее был перенесен ряд приключений жены Керета и царевны Хурэй.

Гордон добавляет, что не только в греческом сказании есть много элементов финикийского происхождения, но и в финикийском сказании — критского происхождения. Само имя главного финикийского героя — Керет — означает «критянин». Греческое название острова — Крете, библейское название филистимлян, переселившихся с Крита, — «крети» (в семитских языках, к которым принадлежит и финикийский, корень образуется одними согласными, а гласные несут грамматические функции). Значит, исходная версия повести могла появиться у минойцев на Крите, и оттуда ее варианты поступили и к финикийцам, и, возможно, к ахейцам, а от финикийцев — еще раз к ахейцам. Отсюда в греческом эпосе критские следы: Менелай в начале всей эпопеи появляется именно на Крите, и дедом его оказывается критский царь Катрей.

Т. Б. Уэбстер находит подтверждение идее о критском источнике в том, что распространение сюжета с Крита на материк, в ахейскую Грецию, можно проследить по вещественным доказательствам — по находкам изображений осады города. Конечно, могут быть изображения осады и вне связи с сюжетом о похищении жены царя, но сам характер обнаруженных изображений (в частности, на серебряном ритоне, на фресках царских дворцов), как и их повторяемость, говорит о том, что сюжет имел престижный характер, был связан с каким-то общеизвестным мифом и героическим сказанием. К тому же на некоторых изображениях из-за стены осажденного города или из окна выглядывают женщины. Так рассуждает Уэбстер, но это вряд ли способно усилить концепцию Гордона.

Откуда же на самом Крите сюжет о похищении жены царя и ее возвращении? Образовался ли он на Крите или принесен на остров еще откуда-то? На критских и микенских изображениях, о которых говорилось, отмечены следы египетского влияния. В древнейшем египетском фольклоре действительно можно отыскать источник интересующего нас сюжета.

В Британском музее хранится так называемый папирус д'Орбиней — рукопись XIX династии (XIV–XIII века до н. э.) на новоегипетском разговорном языке. Содержание папируса известно как «Сказка о двух братьях». В этом произведении рассказывается о двух братьях-земледельцах, которые преодолевают козни своих жен и наказывают их за измену. Злодей фараон похитил жену младшего брата. Этот младший брат на время уехал на восток, в Сирию. В конце концов добро торжествует, и братья воцаряются в Египте.

Сходство с сюжетом греческого предания очевидно: как и там, два брата-царя (в конечном счете ведь воцарились оба египетских брата). Похищена жена младшего брата (а Менелай — младший из двух братьев). После похищения путь покинутого мужа лежит на восток. Еще более разительное сходство в деталях: похищенная жена младшего брата — женщина необыкновенного происхождения, она сотворена богом, является дочерью Ра, и, что самое важное, телом своим она прекраснее любой другой женщины на земле, и особенно прекрасны и благоуханны ее волосы. Одной пряди этих волос достаточно, чтобы запахом пропиталось царское белье в руках прачек и чтобы фараон заочно влюбился в нее. То есть она тоже «лепокудрая». И она тоже связана с деревьями, и гораздо яснее, чем в греческом эпосе: с мужем она поселяется в Долине Пиний, и пиния отрывает прядь ее волос; от щепки персеи жена царя рождает заново своего мужа. Сходство еще и в том, что хотя ее похитил фараон, но муж ее, младший из двух братьев, значительную часть времени является наследником престола, то есть царевичем (как Парис). Наконец, у мужа ее, младшего брата, есть некоторые признаки Таммуза-Адониса, мужского партнера Аштарты-Афродиты (самооскопление, воскресение после смерти), а Афродита тесно связана в греческом эпосе с Еленой.