Исцеляющее сердце

Пролог

День склонился к закату. Усевшись в удобном кресле своего кабинета и схватив чашку чая, я взял ручку с бумагой и стал составлять себе план на завтрашний день. Дел предстоит много: подсобить в детском приюте, заключить очередную выгодную сделку. Ах да, еще у одной семейки землевладельцев проблемы с хищниками, прибегающими из леса, и надо это дело как-то решить…

Быть лордом самых богатых земель Единой Империи — задача почетная, но при этом такая выматывающая… Особенно, когда у тебя есть тайна, которую ты вынужден держать при себе…

Стоило мне только об этом подумать, как дверь моего кабинета открылась и на пороге возник наш семейный дворецкий.

— Господин, все готово, можете идти в спальню. Супруга ожидает вас.

Взволнованно сглотнув, я отставил чашку чая и, не поднимая взгляда, произнес:

— Приду через несколько минут.

Услужливо поклонившись, Ханс покинул кабинет и закрыл за собой дверь, оставляя меня на дальнейшие размышления.

Отложив на край стола бумагу с записями и нервно отбросив в сторону дорогую перьевую ручку, я слегка ударил кулаком по массивному столу и повернулся к окну.

Идти сегодня в спальню мне никак не хотелось, ибо все закончится кое-чем похуже, чем супружеским долгом…

Взглянув на свою слегка бледную и трясущуюся руку, я на мгновение вспомнил те счастливые годы, когда не был вынужден убивать невинных для сохранения своей жизни… Для сохранения процветания Вестианских земель…

Хотел бы я вернуть эти прекрасные дни назад, но, к сожалению, этого уже никогда не будет…

Отбросив размышления, я покинул кабинет и зашел в свою комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Пусть эта девушка видит меня в качестве супруга первую и последнюю ночь, но я не могу себе позволить прийти к ней злым, уставшим и взъерошенным. Разве такое впечатление стоит оставлять о себе в эту ночь?

Подойдя к зеркалу, проверяю свой внешний вид. Слегка бледная кожа, уставшие от пары бессонных ночей серо-голубые глаза, темно-русые волосы. Изо рта, как обычно, выглядывают не длинные, но очень колючие клыки — мое орудие убийства и одновременно средство поддержания жизни для моего народа…

Да уж, вид у меня явно не из приятных…

Переодевшись и собравшись с духом, глубоко вздыхаю и шагаю в комнату, где меня уже ждет супруга.

Супруга, которую я вижу всего второй день…

Спальню обустроили в лучших традициях наших земель — со вкусом, дорого и изысканно. Большая деревянная узорчатая кровать с мягким пружинистым матрасом была украшена шелковой лавандовой простыней, а у изголовья стояли две большие перьевые подушки. Большое украшенное витой решеткой окно прикрывали прозрачный тюль и занавески в цвет белья. Также не забыли и о цветах. Предпочтение отдавалось тем видам, которые нравились моим супругам, поэтому сегодня комнату в некоторых местах украшали вазы с разноцветными розами.

Должно́ же бедняжек в эту ночь хоть что-то радовать…

В назначенном месте меня ждала девушка. Ее лица не было видно, ибо она сидела на кровати ко мне спиной и смотрела в еще не до конца закрытое окно, но я разглядел длинные черные волосы, которые мягко расстилались по белоснежным плечам, прикрытым тонкими лямками небесно-голубого ночного платья. Когда я подошел чуть ближе девушка пугливо обернулась, услышав мой топот.

— А, это вы, господин. Рада вас видеть! — любезничала она, тщательно стараясь скрыть отчаяние, наполнившее ее душу.

Сделав вид, что не слышал ее фразы, я бросил взгляд на стол, на котором стояла нетронутая еда.

— Ты ничего не ела?

Черноволосая гостья ничего не ответила, лишь грустно опустила взгляд на свои ноги, наряженные в чулки. И тут я вспомнил один важный нюанс из ее жизни…

Девушка стала инвалидом с ранних лет и практически не может ходить. И вот сейчас, когда она достигла совершеннолетия, она и ее родители не придумали ничего лучше, как вверить ее жизнь мне в обмен на престижный статус для всей семьи. Ведь замуж ее, с большой вероятностью, просто не возьмут…

— Простите, господин. Я не могу встать, но если вы подадите мне тарелку, то с радостью разделю с вами трапезу, — раздался мне наконец в ответ милый, слегка трепещущий голос.

Наложив в белую с золотым узором тарелку немного мелких фруктов и ягод, с заботой несу ужин своей собеседнице. Супруга с улыбкой подхватила блюдо и стала скромно уплетать поданное мной угощение. Пока она ела, я решил разлить напитки в бокалы.

— Будешь? — спросил я, махнув в ее сторону рукой с бутылкой.

Черноволосая отрицательно мотнула головой.

— Спасибо, но я предпочитаю что-нибудь более простое. Чай или сок, например.

— Нет, ты не о том подумала. Это особый напиток, который варят в моей семье. Никакого алкоголя! Зато расслабляет и помогает уснуть. Всего несколько глотков — и ты тихонько погружаешься в сон…

— Сон, за которым ничего не наступит… — дополнила она мои слова, тихонько потупив взгляд.

Я промолчал, не найдя что ответить.

Часть меня не хочет лишать девушку жизни, но другая, наоборот, обязывает меня это сделать… Я стараюсь откладывать подобные мероприятия по максимуму, но проклятие с моим мнением не считается. Если я буду слишком долго откладывать — мой организм просто не выдержит и я умру… Мои трясущиеся руки и боль, которая терзала меня уже вторую ночь, как бы намекали об этом…

— Хорошо, давайте попробуем! — дружелюбный голосок Мари вывел меня из раздумий. Рука словно сама против моей воли налила бокал напитка и протянула его моей супруге.

Присев с ней рядом на край кровати, залпом отпиваю несколько глотков, которые как-то совсем не поднимают мне настроение. Буквально позавчера я отпраздновал свое двадцатилетие, но чувствую себя так, будто мне пора на пенсию…

— Ммм, очень вкусно! — супруга с аппетитом облизнулась после очередного глотка.

— Рад, что тебе понравилось, — ответил, аккуратно забирая у нее пустой бокал. Отложив посуду на прикроватный столик, я опустошенно уставился на огонь, горящий в камине.

Оранжевые раскаленные угольки потрескивали в камине, иногда испуская из себя искорки, которые взмывали в воздух и угасали. Прямо как невинные жизни…

Задумавшись, даже не заметил, как девушка тихонько подползла ко мне и нежно схватила мою левую руку. Удивившись ее движению, поворачиваю голову в сторону собеседницы.

— Не грустите. Я уверена, все будет хорошо!

Я в ответ лишь недоверчиво усмехнулся.

— Дико сомневаюсь…

Ее мягкий указательный палец примкнул к моему рту, не давая мне договорить.

— Не спорьте! Я верю, вы еще обретете исцеление и будете жить сча́стливо!

Заметить не успел, как ее тонкий палец исчез с моих уст, сменившись ее теплыми губами. Выпучив на секунду глаза от удивления, аккуратно подхватываю красавицу и усаживаю ее к себе на колени, не отпуская при этом поцелуя. Правая рука словно сама ныряет в эти мягкие черные локоны, а левая гладит ее бедро и медленно поднимается все выше, бесстыдно лаская нежное тело под голубым платьем, пока не добирается до вздыбленной от возбуждения груди, наградой за прикосновение к которой стал негромкий стон удовольствия.

Сквозь порыв страсти чувствую, как она вздрогнула и еле слышно вскрикнула. Кажется я своим ненавистным клыком нечаянно прикусил ей губу, но она даже не отстранилась, продолжая жадно похищать мой поцелуй.

Мгновение — и она легонько наваливается всем телом, роняя меня на изголовье кровати. Ловкие тонкие ручонки расстегивают пуговицы рубашки, одну за другой, а после начинают ласкать мою разгоряченную, вздымающуюся от учащенного дыхания грудь. Решив ответить той же монетой, ловко подталкиваю ее, и теперь уже я занял выгодную позицию сверху. Хватаю уже надоевшее задравшееся платье и начинаю тянуть его вверх, остановившись чуть выше ее теплых губ. Попавшие в капкан платья руки теперь задраны вверх и не могут сопротивляться, предоставляя мне простор для фантазии. Воспользовавшись беспомощностью своей супруги, начинаю осыпать поцелуями это нежное тело, особое внимание уделив ложбинке на нежной, разгоряченной от тепла груди.

В конце концов, ее руки все-таки освободились из своего плена и приступили к ответным действиям. Я и заметить не успел, как с меня пропали рубашка и штаны… Прикрыв нас одеялом, крепкой хваткой прижимаю ее к себе и заставляю наши тела слиться воедино, не забывая о поцелуях.

И вновь она слегка постанывает от боли, пронзающей ее внизу живота, но не подает вида и не отпускает мои уста ни на секунду…

Будучи не в силах больше терпеть, постепенно опускаюсь от ее уст к нежной тонкой шее, тихонько вгрызаясь в нее клыками. Противный железный привкус нескольких капель крови вызывает легкую тошноту, но я сдерживаюсь, не забывая о ласках в попытках принести ей наслаждение и ослабить боль. Я чувствую, как моя боль утихает и ее жизненная сила переходит ко мне, а дыхание девушки постепенно замедляется, как и движения.

— Спасибо за эту волшебную ночь… — последнее, что она прошептала мне на ухо после того, как я вознес ее на пик удовольствия.

Когда последние крупицы энергии перешли ко мне, Мари закрыла глаза, погружаясь в сон.

В сон, из которого она уже не выйдет…

Отчаянно вздохнув и ослабив хватку, дарю бедняжке последний поцелуй, который она уже не вспомнит.

Выбравшись из-под одеяла, в ярости от происходящего хватаю подушку и швыряю ее в сторону зеркала, в котором красовалось мое мелкое отражение. Желая после этого подобрать пострадавший предмет интерьера, встаю и подхожу ближе к зеркалу.

По ту сторону зазеркалья на меня смотрел вполне бодрый и здоровый парень. И все было бы хорошо, если бы не выпирающие изо рта клыки, которые были испачканы кровью…

Невинной кровью…

Громко крикнув, со всей силы ударяю кулаком в зеркало и то разлетается на кусочки. На шум, разумеется, забегает мой дворецкий. Увидев разбитое зеркало и мою не подающую признаков жизни супругу, он, словно понимающий отец, помог мне одеться, а после схватил меня за окровавленную руку и повел прочь.

Никаких лишних вопросов… Он, как никто другой, знал, что мне сейчас нужно…

Проснувшись утром в своей комнате, я ощущал себя вполне бодрым и отдохнувшим. Правда все было словно в тумане… Вообще не помню как я здесь очутился.

Вспомнив о Мари, соскакиваю с кровати и устремляюсь в супружескую спальню, где, разумеется, меня никто уже не ждал. На кровати уже заменили белье, а беспорядок был прибран. Разбитое зеркало заменили таким же, каким оно до этого висело на стене. Со стороны казалось, будто все так и было… И лишь я с Хансом знаю, что здесь было на самом деле…

Сидя в моем кабинете, родители Мари всеми силами пытались изобразить неподдельную скорбь по своей дочери. Но стоило мне лишь махнуть в их сторону бумагами о наследстве и новом статусе их семьи, как те радостно подхватили их и убежали восвояси, даже не озаботившись тем, как будет проходить ритуал ее погребения.

Гнусные люди… Но не мне теперь судить их…