Возвращайся, сделав круг. Книга 2

Глава 1

Даже если тоска

Сердце мне разобьет и оно разлетится

Сотней мелких осколков,

Ни в одном, даже самом ничтожном,

Не погаснет любовь к тебе.

Идзуми Сикибу

- Она выживет?

- Не знаю, господин.

- Рана настолько серьёзна?

- Да, но дело не только в этом.

- Сомневаешься в своём умении врачевателя?

- Нет. Но с девушкой что-то произошло, её дух блуждает во тьме. Вывести его к свету под силу только ей.

- Ещё один заблудший дух! Может, составит тебе компанию?

- Разве прилично шутить о таких вещах, Кэцеро-сама...

Голоса звучали в пустоте снова и снова. Иногда надолго замолкали, но неизменно возвращались. Хорошо бы они замолчали насовсем и не тревожили блаженной тишины...

- Ещё жива?

- Как видишь, господин.

- Почему она до сих пор не пришла в себя? Уже столько дней!

- Я делаю, всё, что в моих силах... Нет, господин!..

- Всё равно ведь ничего не чувствует...

- Тем не менее не следует её тревожить. У тебя слишком неумелые руки.

- Она должна наконец очнуться! Хочу знать, что связывает её с...

Не могу слышать это имя... Воспоминание о его обладателе слишком болезненно.

- Ты видел, господин?

- Что?

- Мне показалось... Нет, я уверен, её веки дрогнули, когда ты произнёс имя...

Только не это... Не хочу его слышать, не хочу!.. Они должны замолчать! Оба...

- Наберись терпения, Кэцеро-сама. Думаю, девушка скоро очнётся.

Неразборчивое ворчание и тишина. Наконец-то... Но покой почему-то не наступил. Наоборот, тьма принесла с собой образы один красочнее другого. Они кружились вокруг, дробились на фрагменты и вновь сливались воедино. Куда же подевалось небытие? Разве из него возвращаются?..

- Какой хорошенький!- умиляется Цумуги.

Конечно, она имеет в виду Камикадзе.

- Кажется, он голодный. Смотри, как облизывает тебе щёку!

По коже в самом деле скользнуло что-то влажное.

- Когда ты кормила его в последний раз?

Действительно, когда?.. Бедный зверёк, наверное, умирает от голода!

- Камикадзе!- вскрикиваю я.

Подскакиваю на футоне… и растерянно хлопаю глазами. Всего лишь дурацкий сон... Откуда здесь здесь взяться Цумуги? Я ведь всё ещё в этом треклятом мире... И ни "подскочить", ни закричать никак не могла – тело будто сделано из воздуха, совсем его не ощущаю. Но я на самом деле лежу на футоне в небольшой устланной светлыми татами комнате, а на грудь на самом деле вспрыгивает Камикадзе...

- Малыш…

Неужели это – мой голос?.. Камаитати тихонько взвизгнул и привычно ткнулся носом мне в щёку. Хотела его погладить, но рука не слушалась.

- Пока тебе лучше не шевелиться, одзё-сан.

Будь у меня силы, наверное бы испугалась. Голос – совершенно незнакомый. Хотя нет, я его уже слышала – пока витала в небытии. Но кому он принадлежит и... где я?.. Говоривший явно находился за моей спиной. Чтобы его увидеть, нужно запрокинуть голову, а сделать это я не в состоянии.

- Ничего не бойся, одзё-сан. Ты была ранена и долго оставалась в беспамятстве. Но здесь, в моём храме, ты в безопасности.

Невидимый собеседник будто прочитал мои мысли, но... почему я в храме?!

- Я – Нобу. Мой господин отдал тебя на моё попечение.

Самое странное, Камикадзе вёл себя миролюбиво и даже не повернулся в сторону чужака, который наконец приблизился и расположился рядом, подогнув под себя ноги. Мужчина средних лет в одежде буддийского монаха. Спокойный взгляд, впалые щёки, голова без единого волоска... Он осторожно приложил ладонь к моему левому боку.

- Больно?

Я поморщилась.

- Не беспокойся, худшее уже позади. Как твоё имя?

Я молча отвернулась. Не хочу произносить их вслух – ни одно из моих имён. Оба напоминают о том, о чём лучше забыть.

- Хорошо. Ты, наверное, голодна. До вечера лучше воздержаться от приёма пищи. Но можно выпить воды. Я сейчас принесу.

Он поднялся на ноги.

- Камикадзе…- какой же умирающий у меня голос, даже попытка прочистить горло ничего не дала.- Он… любит яйца…

- Говоришь о камаитати?- улыбнулся монах.- Когда господин принёс тебя, зверёк увязался следом, его никак не удавалось отогнать. Мы не сразу поняли, что он пытается защитить тебя. Так его зовут Камикадзе? Мы заботимся и о нём.

- Спасибо…

Кивнув, он направился к сдвижной двери. А Камикадзе, немного потоптавшись по моей груди, свернулся калачиком, широко зевнул и закрыл глаза. Я тоже начала задрёмывать, когда створка двери раздвинулась, пропустив внутрь монаха с небольшой глиняной посудиной в руках. Как же ужасно чувствовать себя настолько беспомощной… Ему пришлось поддерживать мне голову, пока я пила… Видя моё смущение, монах отечески улыбнулся.

- Силы вернутся, одзё-сан. А теперь отдохни. Я приду снова перед закатом.

Добрый монах оказался прав: мои силы постепенно возвращались. Через какое-то время я смогла самостоятельно есть, вставать и даже выбираться наружу. Храм располагался на возвышенности. Со всех сторон его окружал лес, а строения казались запустелыми. Я в самом деле не видела никого, кроме Нобу-сана, заглядывавшего ко мне ежедневно утром, днём и перед закатом. Но, несмотря на частые визиты, за всё время мы обменялись, может, дюжиной слов. Поначалу монах пытался разговорить меня, но я отделывалась односложными ответами, и в конце концов он оставил попытки. Не знаю, сколько дней прошло с момента моего "пробуждения". Пять? Неделя?.. Силы восстанавливались, но я словно находилась в психологической коме. Не поинтересовалась ни об упомянутом монахом "господине", ни о его планах относительно меня. Просто мне не было до этого дела. День за днём выбиралась в одичалый внутренний двор храма, играла с Камикадзе или просто сидела под исполинской покрытой мхом криптомерией[1], глядя в никуда и не думая ни о чём.

Но однажды идиллия безмолвия была нарушена.

Я только расположилась под криптомерией, как вдруг Камикадзе взъерошил шёрстку и задрал мордочку, принюхиваясь. Я лениво почесала его за ушком и даже не моргнула, когда ветви дерева-великана затрещали, и на землю рядом со мной спрыгнула гибкая фигура. Камаитати, по своему обыкновению, зашипел и бросился на присевшего напротив чужака, но тот оказался проворнее. Мгновение – и зверёк, яростно вереща, задёргался, пытаясь вырваться из обхватившей его когтистой руки. И во мне что-то щёлкнуло... Перед глазами мелькнула похожая сцена: полузадушенный камаитати, беспомощно извивающийся в руке безжалостного ёкая... С диким воплем – куда только подевалось многодневное оцепенение? – я вцепилась в косматую шевелюру пришельца. Видимо, он настолько не ожидал нападения с моей стороны, что, несмотря на быстроту рефлексов, не успел этому помешать. Но уже в следующее мгновение Камикадзе с визгом вырвался на свободу, а железные пальцы стиснули мои запястья. Я попыталась впиться в пальцы зубами, но их обладатель хорошенько меня встряхнул.

- Ты что, спятила?..

Камаитати между тем описал в воздухе круг и как ни в чём не бывало спикировал на голову чужака, причём, тот даже не поморщился. А я так и замерла с приоткрытым ртом.

- Успокоилась? Можно отпускать?

Теперь узнала и этот голос – собеседник монаха, желавший, чтобы я поскорее пришла в себя. Очевидно, это и есть "господин", принёсший меня в монастырь. Не произнося ни слова, я таращилась на него. Парень приблизительно моего возраста, встрёпанная шевелюра, падающая на спину и закрывающая один глаз. "Открытый" глаз угольно-чёрного цвета со смешанным выражением раздражения и любопытства уставился на меня. В моём сознании забрезжило смутное узнавание. Именно это лицо склонилось надо мной за мгновение до того, как я погрузилась в небытие. Получается, он разогнал одноноздревых уродов, собиравшихся меня сожрать?..

- Господин! Добро пожаловать.

В нескольких шагах от нас стоял монах. Как ему удаётся подкрадываться так бесшумно? Никогда не слышу его шагов...

- Вижу, ты уже поздоровался с нашей гостьей.

- Поздоровался, как же!- одним движением парень оказался на ногах, настолько ловко, что Камикадзе, по-прежнему торчавший на его голове, даже не покачнулся.- Набросилась на меня, как одержимая! Стоило нестись в такую даль, чтобы пообщаться с сумасшедшей!

Не сразу поняла, что он имеет в виду меня.

- Я – сумасшедшая? Ты едва не придушил Камикадзе!

- Какого ещё Камикадзе?.. А, этого?

Резко качнув головой, парень стряхнул пискнувшего камаитати и, подхватив его на лету, бросил мне. Камикадзе возмущённо заверещал, а я даже подскочила, чтобы успеть его поймать.

- Ты в своём уме?!

- Ему это нравится, мы часто так развлекаемся. А если бы хотел его придушить, ты со своей силой муравья меня бы точно не остановила.

- Психопат!- сквозь зубы процедила я, прижимая Камикадзе к груди.

Зверёк в самом деле не казался раздражённым. В отличие от меня. Грубость вновь прибывшего была отталкивающей. Как и вся его манера поведения. В гибких порывистых движениях было больше от хищного зверя, чем от человека. И, хотя лицо было вполне человеческим, чуть удлинённые клыки, заострённые уши и когти на пальцах выдавали не-человеческое происхождение. И этому... существу я обязана спасением своей жизни... Окинув меня оценивающим взглядом, он почесал за ухом.

- Ты неплохо постарался, Нобу-сан. Я был уверен, она – не жилец. Так как её зовут?

- Какого дьявола?- взорвалась я.- Вдруг ослеп и не видишь – я стою прямо перед тобой!

Под давлением жгучей неприязни владевшая мной апатия отступила. За последние несколько минут я произнесла больше слов, чем за последние несколько дней. Тип недоумевающе покосился на монаха, будто просил разъяснить причину моей вспышки. Но Нобу-сан только улыбался.

- Ну и как тебя зовут?- теперь вопрос предназначался мне.

- Аим... Мом... то есть...- я запнулась.

Старательно подавляемые воспоминания зашевелились, точно кобры, готовые раскрыть капюшоны...

- Аимом?..

- Аими!- взяла я себя в руки.- Для друзей – Момо. Но второе тебе точно не грозит!

- Вообще-то, мне нет дела до твоего имени,- пожал он плечами.- И можешь не благодарить за то, что спас тебя от óни. Хочу лишь знать, какая связь между тобой и моим братцем.

- Кем?- не поняла я.

- Иошинори, кем ещё!

Я чуть не выронила Камикадзе. Просто стояла и смотрела на него округлившимися, как у лемура, глазами.

- Ну?- он нетерпеливо дёрнул рукавом кимоно.- Расскажешь – и мы в рассчёте, можешь идти куда хочешь.

- Иоши... нори... сама – твой брат?- наконец выдавила я.

Удивление было настолько велико, что произнесение этого имени вслух даже не причинило боли. Тип неприязненно поморщился и, передразнивая, буркнул:

- "Иошинори-сама"... Напыщенный гордец!

Справившись с первым шоком, я прошлась по стоявшему передо мной более осмысленным взглядом. Только сейчас обратила внимание, что в густой чёрной шевелюре затерялись белые пряди. Не седые, а именно белые. И не прикрытый волосами глаз – очень тёмный, как и глаза Иошинори-сама. Но лицо, хотя и не лишённое грубоватой привлекательности, не имело ничего общего с тонкими чертами величавого ёкая. Не говоря уже об осанке. Если Иошинори-сама казался воплощением царственности, его "братец" больше смахивал на Тарзана из племени обезьян. По происхождению – аристократ, по повадкам – горилла. Всё это промельнуло в голове за доли секунды, и я, практически не сомневаясь в своём предположении, уточнила: