Кровь от крови Мантикоры

Глава 4.

Несколько дней назад еще стояла невыносимая жара, Солнце пекло нещадно. Оно словно пыталась спалить вторую часть Резервации дотла и , вот теперь, потемневшее небо грозилось надвигающимся дождем. Да, и совершенно непонятно будет ли это обложной ливень ,напоминающий Всемирный потоп или намекающий на близость осенней погоды раздражающий дождик. Погода в Резервации реагировала на происходящее, видимо. Во всех ее частях «Хладные дни» наступали внезапно. резко вымораживая поля, леса, покрывая реки и озера тонкой коркой льда, а потом также резко возвращалось извечное лето, только оно приходило не с теплыми ласковыми днями и мягкими покойными ночам, а оставалось неизменно жалящим духотой, зноем раскаленным воздухом выжигающим легкие.

Зарьян до сих пор не привык к внезапным переменам климата в Резервации, а столь резкое изменение погоды и вовсе вызывало в нем раздражение. Ложное ощущение приближающейся беды давило на него все чаще. После стольких лет безмятежного счастливого существования в его жизнь вернулись ночные кошмары о прошлом, о Нечто. Он снова кричал во сне, переживая вновь смерть Ясмин и ,чувствуя удушающий аромат Зла, и боль, невыносимую, долгую, разрывающую сердце. А просыпаясь, Зарьян снова попадал в кошмар наяву.

Когда-то, в тот период когда его семья осела в поселении Клана « Трех перекрестков» он тосковал по временам безмятежного скитания по Резервации; он столько повидал лесов, полей, рек и морей, поселений; изучил культуру и традиции различных магических народов о которых, живя в человеческой части мира мог только читать. Он изучил повадки и образ жизни волшебных животных. Он узнал структуру и все особенности порталов, которые оказывались поинтересней, чем старый башмак Гарри Потерра (прим 1) и в большей степени потому, что , что это всегда было причудливое творение природы: то грот, то пещера, нора или шатер сплетенный из ветвей деревьев. Единственное, что он не успел, пожалуй, это отправиться в путешествие по морю. Жители Резервации чаще пользовались порталами , а плавать предпочитали вблизи своих или соседних поселений, занимаясь рыбалкой, на уютных остроносых лодочках , ну за исключением морских и речных рас, которым и вовсе плавательные средства без надобности. Зарьян мечтал построить корабль собственноручно. Он слышал, что где-то в Резервации растут деревья способные к магической левитации, если отделить древесину от корней. Было бы просто потрясающе построить «летучий корабль» и однажды красиво произнеся: « земля прощай! В добрый путь!» отправиться в плавание.Ему так хотелось стоять за штурвалом и с замиранием сердца смотреть на бушующие волны, а иногда поднимать судно в воздух чтобы любоваться звездным небом и океаном уже с высоты птичьего полета. Как давно уже он не мечтал об этом, не рисовал в воображении это восхитительный полет по небу на корабле. Теперь он все больше скучал по тем счастливым дням покоя, когда вся его семья еще в полном составе осела в поселении Клана «Трех перекрестков».

В лагере ищущих защиты рас горели костры, постоянно. Смог от дыма костров забивал легкие и даже ветер был не в состоянии прогнать это вечный дым. Поселение было переполнено. Безусловно, все были вовлечены в события приближающейся войны, но это не мешало магическим народам устраивать ссоры , перепалки и драки. Разная ментальность, противоположность в убеждениях провоцировали конфликты. Все как у людей: - межнациональная вражда или религиозное противостояние. Поначалу Зарьян говорил : « Ребята давайте жить дружно!», но лишь до тех пор пока гарпии с кентаврами не устроили грандиозный мордобой. Эти расы враждовали всегда, причем совершенно казалось бы безосновательно. Конфликт сводился банально лишь к тому, что важнее и древнее крылья гарпий или копыта кентавров. В итоге Зарьяну и его сыну Мираху пришлось продемонстрировать не менее важную мощь стальных когтей и скорпионьих хвостов. Йотуны, повсюду сопровождающие его, раскидали по поселению тех, кто никак не мог успокоиться. Это событие окончательно вывело Зарьяна из себя. Он всегда был сторонником решать споры беседой, но склоки достали и его. Тогда он собрал Совет на котором объявил свою волю: « Всякий, кто затеет открытый конфликт вне зависимости от причины, будет изгнан из поселения, из лагеря без права быть принятым обратно».

- Мне не важно, какое Вы положение занимаете среди своего народа и с кем затеваете ссору, помните, Вы у нас в гостях и Вы просили нашей защиты, а устаивая беспорядок, Вы оскорбляете наше гостеприимство!

Перечить ему не посмел никто. И, хотя Зарьян чувствовал свою вину за то, что был вынужден принять такие жесткие меры, его уважали за это еще больше. Конфликты, конечно, не прекратились, но больше не носили такой катастрофический характер.

Уже полгода прошло с тех пор, как Гуэрс отправился в человеческую часть мира, и до сих пор от него не было никаких вестей. Нашел ли он Анелиту? Чутье подсказывало Зарьяну, что парень справиться, только вот захочет ли она вернуться. Гуэрс напомнил ему его самого лет в тридцать, незадолго до того как его жизнь круто изменилась и он встретил Ясмин.

Она как будто услышала его мысли. Ясмин подошла к нему сзади, ступая мягко, почти не слышно , как подкраивающая к добыче лиса; привстала на цыпочки, обняла и поцеловала в лопатку. Так она делала всегда, на протяжении их долгой совместной жизни. По утрам, еще не открыв глаза, постепенно выплывая сознанием из царства Морфея, Зарьян ощущал ее рядом и ждал ,когда она проснется. Она просыпалась, не открывая глаз целовала его нежно , с любовью в спину и прижималась к ней щекой. Зарьян поворачивался к ней, и тогда она заползала к нему под руку, приветствовала томящим, сладким, сводящим с ума утренним поцелуем в губы и устраивалась у него на груди как любимая домашняя кошка. Они оба любили эти утренние часы взаимного счастья, даже сейчас на грани грядущей войны мир замирал в те полчаса , когда по утрам их любящие сердца сливались в едином ритме и это бодрило намного лучше любого утреннего кофе.

Зарьян обернулся и не смог удержаться, сгреб ее в охапку, прижимая к себе. Эти объятия всегда были долгими и крепкими; сердце его замирало от нежности, мозг утопал в безмерном наслаждении, а энергии между ними сливались в один пылающий, бурлящий, жадный поток. В этот момент они становились единым целым, и все равно этого всегда было мало. Зарьян всем сердцем желал, прижимая ее к себе, никогда больше ее не отпускать. Миниатюрная как фарфоровая кукла, Ясмин не доставала ему до плеча, но они оба находили в этом только плюсы. Он мог держать ее всю, она была его крохотной птичкой, целиком поместившейся в его руках. Она же могла прислониться ухом к его груди и слушать стук его сердца. Сердце Ясмин всегда повторяло ритм сердца Зарьяна, словно их сердца являлись двумя половинками одного единого и они стучали синхронно уже очень давно, а Ясмин и Зарьян знали об этом.

Зарьян взял ее за подбородок, она закрыла глаза в ожидании поцелуя. Столько лет прошло. Ясмин нисколько не изменилась, «переход завесы» сохранил ее такой какой она была до той магической смерти и только взгляд с годами переменился, он наполнился мудростью и тревогой , да бессонные ночи, в которых Зарьяну снились кошмары добавили ей мешков под глазами. Бессмертие бессильно перед жизненными проблемами и неурядицами. Но все же она была прекрасна и дорога как никто другой. Любимая женщина! Принадлежащая только ему одному, его, Зарьяна , женщина!

Сам Зарьян изменился чуть больше. Он не старел, бессмертная кровь Мантикоры не давала ему такой возможности, но то ли новое, почти царственное положение, то ли размеренная, без путешествий жизнь сказались на его внешности. Зарьян поправился, заматерел, отпустил бороду, отрастил длинные волосы. Глядя на себя в зеркала, он вздыхал о лишнем весе, но в то же время отмечал, что все больше становится похожим на верховного правителя времен Средневековья. Вот только короны и скипетра не хватает. Сейчас он редко мог себе позволить, обернувшись Мантикорой бегать по лесам и полям, наслаждаясь приливом адреналина в крови, свистом в ветра в ушах от стремительного бега и ощущением подушечек лап, вбивающих тело в почву. Его вообще не отпускали одного за пределы поселения, а если ему случалось отправиться в лагерь , чтобы встретиться с представителями той или иной расы, то его непременно сопровождали два телохранителя: - свирепые на вид, сильные, не блещущие умом, но добродушные и преданные Зарьяну йотуны. Он искренне удивлялся тому, что Ясмин и чародей Мирах умудрились выбраться из-под опеки своей охраны, не иначе оба воспользовались колдовством.

Зарьян поцеловал родные до боли губы отчасти потому , что именно этого ждала его женщина, но в большей степени потому, что не мог не целовать ее. Это было так естественно , как дышать или пить. Она словно была живительной влагой для пересохшего горла. Ясмин улыбнулась раньше, чем открыла глаза. Золотистая зелень ее глаз напоминала солнечную летнюю поляну с нежной мягкой травкой, развалившись на которой обретаешь волшебный покой. Она светилась от счастья тем чудесным и ярким светом, который так преображает влюбленную женщину. Вот только эта влюбленность не стихала уже много, много лет. Они любили друг друга все больше и больше, хотя. казалось бы, любить еще больше просто невозможно. У них получалось! Они преодолевали границы невозможного!

- О чем задумался? Солнце мое! – спросила она, прижимаясь к его телу.

Он обнял Ясмин за плечи и, несмотря на то, что ее близость смиряла все тревоги, вздохнул с тяжестью.

- Прошло уже столько времени, а из человеческой части мира нет никаких вестей.

- Не волнуйся, Любовь моя! Гуэрс целеустремленный парень и талантливый волшебник. Он найдет нашу дочь.

- Меня беспокоит не это. Она провела с людьми много лет и ее это вполне устраивало. Пожелает ли Анелита вернуться к нам.

- Конечно, пожелает. Разве сможет она остаться в стороне, когда нам так нужна ее помощь.

Зарьян с сомнением покачал головой:

-А надо ли ее к этому принуждать? Когда она сбежала, поначалу я хотел пойти за ней и силой притащить обратно. Но передумал. Решил проучить ее. Верил, что очень скоро трудности заставят ее вернуться, а если нет, то ее место среди людей. Спустя полтора месяца я прошел через портал. Я видел, она работает на пляже, осваивается, но не хотел знать, что она счастлива без нас, без Резервации. Мне казалось, она вот-вот сломается и вернется сама, но она так и не вернулась. Я оставил все как есть и не искал с ней встреч.

Имею ли я права просить ее о чем-то , когда столько лет делал вид, что не вспоминаю о ее существовании. Все эти годы я жил обидой на дочь, потому, что она оставила меня. Я упивался надеждой, что она не справиться и вернется , а я великодушно приму ее обратно. А когда я понял, что она не вернется я начал злиться на нее потому, что я в свое время выбрал Резервацию, а она отказалась от нее, от меня, от всех нас и предпочла мир людей.

- Резервация ее дом - возразила Ясмин. – Я не думаю, что она этого не понимает. Она же Мантикора. А Мантикоры впитывают рыцарский дух с рождения. У всех Вас это в крови.