Мелиан. Охота Дикой Кошки

Ближе к вечеру, когда голова пошла кругом, а роскошь великолепных залов слилась в единое цветастое пятно, Теймуран, загадочно улыбнувшись, пригласил полюбоваться столицей. «Вы видели “Лилию”, - сказал он, - но поверьте, её красота - ничто перед величием Хайсора». Я согласилась, досадуя на то, что нам так и не показали главного – сокровищницы и гарема. Да, кое-где в залах висели картины и гобелены, представлявшие из себя большую ценность, а по дороге в башню Дарсан чуть не опрокинул фарфоровую вазу работы хайаньских мастеров; даже на мой не очень намётанный глаз возраст безделицы насчитывал около пяти веков. Однако это были жалкие крохи; в сокровищнице калифа нас поджидала настоящая ценность.

Скорее всего, калиф приберегал визит в святая святых дворца на завтра. Не зря говорят, что лучше всего запоминается последняя фраза в разговоре; так и калиф, очевидно, в завершении моего визита в “Лилию” решил окончательно сразить меня собственным величием.

Как бы то ни было, сейчас я была вынуждена стоять на балкончике бок о бок с Его Величеством и поддерживать восторг при виде столицы. На узенькой площадке, огороженной коваными перилами, помещались только два человека, и Дарсан смиренно ожидал меня на лестнице.

Воодушевлённое созерцание великолепного вида Хайсора скоро совсем мне опостылело, а Теймуран и не думал покидать башню. Бурно жестикулируя, он пламенно рассказывал мне о грядущих перспективах своего правления и какие меры он предпримет в дальнейшем, дабы ещё более возвысить Ранаханн. Я слушала его вполуха, погрузившись в медитативное созерцание окрестностей и поневоле представляя себе разочарованный гнев повелителя Ранаханна от того, что его излияния не вызывают у меня ни трепета, ни интереса. Однако кто бы мог подумать, что за невзрачным фасадом правителя кроется такой энтузиазм и любовь к стране? Только повезло ли её жителям? Как бы властитель не перегнул палку в достижении благополучия для всех и каждого.

Кстати, о калифе. Его поведение казалось странным, а отношение ко мне – непонятным. Если остальных обитателей дворца, с которыми довелось пообщаться, я читала как открытую книгу, то Теймуран, если продолжить сравнение, был наглухо закрыт на висячий замок. Невинный флирт и кокетство, не выходящие за рамки приличия (я помнила наставления Дарсана), - моё главное орудие для расположения к себе лиц мужского пола - потерпели крах. Калиф вежливо улыбался, поддерживал тон светской беседы, но держался отстранено, не проявляя никаких признаков интереса – ни тайных, ни явных. Иногда возникало подспудное чувство, что он даже старается лишний раз не жестикулировать, чтобы ненароком меня не задеть. Лишь на балконе он позволил себе более сильные эмоции. При всём этом его поведение шло вразрез с его же стремлением всячески угодить мне и даже посвятить пару дней в угоду моему желанию совершить экскурсию по дворцу.

Это было непривычно и тревожно. Я было заподозрила его величество в любви к сильному полу. Однако никто из встреченных нами слуг, включая неотступно находившегося рядом Дарсана, не вызвал у Теймурана никаких эмоций. Может быть, он и вовсе евнух, а гарем для прикрытия?

Теряясь в догадках, я стояла на балконе, натянуто улыбаясь и глядя на собеседника. Муаззины смолкли, и наступил момент той особой тишины, какая обычно опускается на землю перед приходом ночи – звуки глохнут в вязкой ткани сумерек, воздух колышет прохладный ветерок, а на небе вспыхивают первые звёзды. Солнце почти скрылось за горизонтом, бросив на нас прощальный золотисто-алый луч. Тот скользнул по щеке калифа, отразившись в его медальоне-линзе; его тусклая поверхность неярко вспыхнула и будто бы поглотила свет. Мгновение помедлив, солнце скрылось.

Повинуясь внезапному наитию, я сказала:

- Какой у вас необыкновенный медальон, о лучезарный. Прошу извинить меня за то, что дерзнула прервать вас, но интерес мой слишком велик. Ломаю голову: что это за самоцвет?

Мой вопрос застиг Теймурана в момент страстного рассказа о строительстве Великой Мечети Элоаха. Калиф запнулся, недовольно нахмурился и суховато ответил:

- Воистину, женщине присуще крайне неуместное любопытство. Как сказано у Великого Пророка… - Он обернулся, явно ища подсказки визиря, но тот отсутствовал. Мне, задетой его отповедью, это показалось смешным. Я едва не прыснула, вовремя скрыв усмешку ладонью и сделав вид, будто чихаю.

Холодно пожелав мне здоровья, калиф торопливо сказал:

- На третий год нашего правления вернулись люди, отправленные ещё отцом в экспедицию к Забытым Пустошам.

Я кивнула, недоумевая, зачем родителю Теймурана понадобилось посылать людей в земли, даже не граничащие с Ранаханном? К тому же об этой местности ходили недобрые слухи: это была единственная незаселенная территория на материке. Пустоши раскинулись на северо-восточном побережье, простираясь вглубь нашего материка вплоть до Кайташеррских степей, которыми полностью владело кочевое племя Воронов. Однако на Пустошах кочевники не селились, предпочитая держаться от них подальше. По слухам, распространяемым бродячими торговцами и музыкантами, эти земли представляли собой тоскливую равнину, занесённую песком и покрытую кучками голых, изогнутых под самыми невообразимыми углами деревьев. Картину дополняли рассказы пиратов, чьим судам иногда доводилось проходить мимо этих неприветливых берегов. Хлебнув лэя в таверне на побережье Двух Океанов, они говорили о странном песке Пустошей, мерцающем в темноте зеленоватым светом, о полупрозрачных тенях, скользящих меж мёртвых деревьев, и о громадных камнях, разбросанных по равнине, насколько хватало глаз. Не знаю, насколько правдивы были их рассказы. Сдаётся мне, трудновато разглядеть столько подробностей, просто проходя мимо берегов, да ещё не с самым сильным амулетом видения(43).

Интересно, что искали там люди калифа Аббаиса Шестнадцатого? И удалось ли им это найти?

- К сожалению, из похода вернулись не все, - продолжал наследник старого калифа. - Дорога к Пустошам далека и опасна. Ничего примечательного экспедиция не принесла. Кроме этого медальона.

Он с нежностью погладил выпуклую поверхность линзы. В очередной раз подавив желание последовать его примеру, я промолвила, будто невзначай:

- Уверен ли лучезарный, что эта безделица действительно найдена на Пустошах? Откуда ей там взяться?

Лицо калифа неуловимо помрачнело, а тон лишился ещё нескольких нот приветливости и обходительности.

- Хэннум, мы склонны доверять нашим слугам. Без доверия нет преданности, так, кажется, сказано в Священной Кни… - Он вновь обернулся, но его верного советника рядом не появилось. Тогда Теймуран насупился – точь-в-точь ребёнок, у которого отняли игрушку – и сухо произнёс: - Мы благодарим вас за чудесную компанию. Мы распорядимся, чтобы вас проводили до ваших покоев, а завтра за вами зайдет слуга. Вы ещё не увидели всех чудес “Лилии”.

Поняв, что сегодняшняя беседа окончена, я поспешила откланяться, пышно возблагодарив его за оказанную мне милость.

Интересно, почему он так взъелся из-за какого-то медальона?

***

«Не понимаю, Каэрре-хэннум. Почему нам не показали гарем?»

Перо скрипуче чиркало по пергаменту, оставляя неровный чёрный след и кляксы.

- На празднике главное блюдо всегда приберегают под конец, - вполголоса сказала я, вынимая шпильки и распуская узел волос. Дарсан невидяще посмотрел на меня и вновь яростно набросился на пергамент. Строчки змеились из-под его руки.

«Мне недоступно и другое, хэннум. Тетка рассказывала, что при дворе состоят несколько прорицателей. Они толкуют сны калифа, защищают его от дурного глаза и порчи. Ещё они предсказывают ближайшее будущее. Обычно мы видели их, когда калиф выходил к народу. Сейчас их нет».

Я успокаивающе похлопала разгорячённого паренька по плечу и ласково прошептала:

- Это не наша забота, Дарсан. Перестановки при дворе – не наше дело. Давай ложиться спать, завтра поиски должны подойти к концу.

Паренёк пару мгновений буравил меня тяжёлым взглядом, потом безнадёжно махнул рукой.

- Вам что-нибудь ещё нужно, хэннум?

Я устало улыбнулась и покачала головой.

- Ступай.

Лёгкая завеса из мелких бусин колыхнулась с тихим музыкальным позвякиванием. Скрипнула кушетка – Дарсан укладывался спать. Я зевнула, потянулась и изнеможённо упала на прохладное шёлковое покрывало, не снимая одежды. Минувший день, полный впечатлений, настолько утомил меня, что я решила немного перевести дух, прежде чем разбирать кровать.

***

Бескрайняя равнина, чьи границы размыты клубящимся по линии горизонта сизым туманом, простиралась вокруг меня, насколько хватало глаз. Воздух душный и спёртый; ни малейшего дуновения ветерка, будто вокруг застыло тёплое вязкое желе. И небо, такое же тяжёлое, свинцово-серое, как в Коннемаре, грозно нависающее над головой. Кажется, будто оно выгнулось вовнутрь пространства.

Под этим небом я почувствовала себя ничтожной букашкой и попыталась сдвинуться с места, но ноги не послушались. Словно ступни вросли в почву.

Где я? Что это за место? Как я здесь очутилась?

На небе нет ни звёздочки. Луны тоже не видно. Краем глаза где-то там наверху можно уловить неясное движение. Будто тьма, наполнившая небесную чашу, клубится и беспрестанно извивается в безумной пляске.

Сон это или явь? Чувствуя, как внутри начинает нарастать сосущий страх, я попыталась пошевелить хоть пальцем – тщетно! Холодное онемение разлилось по телу, отняв любую способность двигаться.

Земля под ногами дрогнула – едва уловимо, но всё же заставив редкие песчинки на поверхности всколыхнуться. Оглушающую тишину прорезал гулкий стук сердца. Земная твердь вновь пришла в движение, словно огромный червь пробирался под окаменевшим слоем почвы.

Если бы я только могла, то зажмурилась бы. Беспомощное ожидание - а вдруг этот “червь” выберется и проглотит меня? - оказалось куда страшнее неизвестности.

Внезапно всё прекратилось. Колебания почвы улеглись, а темень вокруг начала развеиваться. Приглядевшись, я быстро поняла, почему.

Над землёй стало разгораться тусклое, еле заметное зеленоватое свечение того мертвенного оттенка, какой испускают гнилушки в лесу. Оно разгоралось не постепенно, а резкими толчками, словно…

Пульсировало?

Свечение шло не от самой земли, а от появляющихся на её поверхности крохотных созданий величиной не больше ногтя. Они были похожи на плоские чайные блюдца, уменьшенные в несколько десятков раз; единожды возникнув, они, не шевелясь, застывали.

Мне стало так жутко, как не было ещё ни разу в жизни. Когда стремительно увеличивающийся ковёр из “светлячков” подобрался к моим ногам, я напряглась изо всех сил, пытаясь собрать всю свою силу воли, чтобы сорваться с места. Тщетно.

Рост “ковра” остановился за удар сердца до моих пальцев. Над самым плотным скоплением “светлячков” в воздухе померещилось движение. Все крохотные существа хлынули туда, и на месте уплотнения вырос бугор, все ярче и ярче пульсирующий зелёным так, что глазам было больно.