Замок ледяной розы (дилогия)

Я не устояла на ногах и упала. Потом снова поднялась, стараясь не обращать внимания на боль и на то, как по светлой ткани расплываются красные пятна.

Мне нужно было найти место для своего цветка.

И оно нашлось — пространство между двумя соседними розами, что чуть кривовато вставлены были в мягкую почву очарованными гостями. Почти угасшие, их венчики покорно склонялись к земле и начали уже терять лепестки.

Я нарисовала круг черенком сорванной розы — так ровно, как только могла. Осторожно убрала ткань, взяла свой драгоценный цветок кончиками пальцев и бережно воткнула в самый центр круга.

Лепестки дрогнули и расправились пышнее. В серединке венчика вспыхнуло и разгорелось ярко-синее пламя. Растеклось по лепесткам, искрами сползло по стеблю и вонзилось в землю. Ослепительная черта, будто жидкий синий огонь, пронеслась по земле в обе стороны от моей розы, соединила другие цветы. Линия продолжалась далеко за пределы моей видимости, но я была уверена, то теперь Замок ледяной розы заключён в идеальный круг слепящего синего сияния.

Несколько мгновений он разгонял ночную тьму, а потом медленно угас, втянулся в землю.

Дрожь родилась где-то глубоко в её недрах, а потом охватила каждый камень замка, и он будто встряхнулся, сбрасывая с себя сонное оцепенение. Отзвуки этой дрожи отозвались где-то глубоко у меня внутри.

Когда её эхо затихло, всё снова погрузилось в умиротворение. Лишь покой и ночные шорохи, да слабый прохладный ветерок — вот и всё, чем дышала теперь эта странная, колдовская ночь. Будто и не было ничего. Будто всё мне приснилось.

Я вздохнула и опустилась на землю. Ноги больше не держали меня. Такая слабость разлилась по всему телу, что мне показалось — прямо сейчас я упаду в обморок.

А потом я вдруг почувствовала…

Словно что-то распахнуло глаза глубоко под землёй. Древнее, страшное, опасное. Ещё древнее этих чёрных камней. Что-то, к чему мой любимый, прекрасный, дорогой моему сердцу замок не имел никакого отношения. Медленно просыпалось, ворочалось, потягивалось со сна. И оно искало. Искало того, кто его разбудил — и этот ищущий взгляд скользил по земле и вот-вот должен был меня найти…

— Рин! Безмозглая дурочка! Какого чёрта ты творишь?!

Он упал рядом со мной на колени, схватил за плечи и как следует встряхнул.

Цепкие объятия взгляда, что вот-вот должны были замкнуться, разжались. Что бы это ни было, оно отступило. Отступило на этот раз.

Я покачнулась и едва не потеряла сознание. Наверняка бы упала в траву, если бы Рон меня не удержал.

Закрыла глаза. Не хочу на него смотреть! Мне слишком стыдно. Я нарушила все запреты. Я его, наверное, очень сильно обидела. Не хочу видеть злость на его лице — мне слишком больно будет от этой злости, намного больнее, чем от шипов, которые до сих пор оставались в моей ладони и заставляли её невыносимо саднить и гореть огнём.

— Что ты сделала, глупая? Покажи… — его голос вдруг изменился, стал совсем тихим. В нём больше не было гнева, и я с облегчением перевела дух. Осмелилась даже пошире открыть глаза и выглянуть из-под завесы ресниц.

Рон перевернул мою ладонь и внимательно её рассматривал.

Больше всего меня поразило не то, каким бледным было его лицо — а сбитые в кровь костяшки пальцев.

— Ну вот… Несчастье моё… Я же говорил оставаться рядом… Почему ты никогда не слушаешь меня? — один за другим он осторожно выдёргивал шипы из моей ладони и выбрасывал прочь в траву.

Я жалобно всхлипнула.

— Рон… Рон, скажи — мы же всё ещё друзья?

Он вздохнул.

— Чтобы человек дружил с черепахой?.. Это какой-то нонсенс, — тихо ответил он мне, бережно перевязывая мою ладонь своим носовым платком.