Дом бескрайних песков

Бронвен тяжело вздыхает, чем отвлекает меня от людей короля.

Я киваю и начинаю искать глазами тюрьму Лоркана среди белёсого сумрака.

— Наши следы, — бормочет она. — Их видно?

Я опускаю глаза, и мой пульс учащается.

— Да.

Я молюсь о том, чтобы сходящие на берег солдаты не стали смотреть на землю.

К счастью, появляется ещё один корабль, который отвлекает на себя их внимание. Этот корабль так пышно украшен. Удивительно, как он вообще не затонул?

Я слегка покачиваюсь, когда замечаю яркий блеск люсинской короны с солнечными лучами, восседающей на голове человека с каштановыми волосами.

— Король здесь.

— Он живёт на Исолакуори.

— Я имею в виду, что он прямо здесь, — шиплю я. — В бухте.

Белые глаза Бронвен расширяются и сияют теперь, как две луны, из-под её капюшона.

— Тогда нам надо спешить.

Я прибавляю шаг и стараюсь держаться мест, не освещённых фонарями. Я решаю превратить это в игру, в которую мы с Абраксом частенько играли на Шаббе — прыжок, выпад, короткий шаг и всё по новой.

Подумать только, я больше не на Шаббе.

Я в Люсе!

Несмотря на то, что всё моё внимание сосредоточено на дороге, я иногда бросаю взгляд на растительность и крепкие мосты из золота, раскинувшиеся над прозрачной бирюзовой водой, сверкающей в свете подводных фонарей, а также на гладкие здания, построенные из мрамора и каких-то драгоценных металлов.

Этот остров очень пышный и богатый. Я никогда раньше не видела ничего подобного. Даже воздух кажется здесь другим, у него другой вкус и другой запах. Это так невероятно, что в одном мире с нашим маленьким розовым островом, который всё время залит ласковым солнечным светом, существует эта чудесная морозная страна.

— Мы должны быть уже близко, — бормочет Бронвен, и мой пульс так сильно ускоряется, что капюшон начинает вибрировать.

Я щурюсь и начинаю всматриваться в сверкающую темноту, как вдруг в мягком свете фонарей замечаю какое-то сооружение с колоннами.

— Храм сделан из белого мрамора?

— Да.

— Тогда мы не просто близко; мы на месте.

ГЛАВА 3

Попасть в фейский храм оказывается на удивление просто, так как двери не заперты. Правда, внутри оказывается священнослужитель, который зажигает свечи на канделябре, свисающем как будто с неба, но на самом деле со стеклянного потолка.

Несмотря на то, что я придерживаю золотые двери, не давая им захлопнуться, взгляд его янтарных глаз поднимается на нас.

— Здравствуйте?

Бронвен напрягается.

Я тащу её за собой в сторону мужчины, который теперь стоит в широком проходе между рядами, по которому нам предстоит пройти. Не отпуская её, я надрезаю палец ракушкой. Как только я оказываюсь в шаге от фейри, я отпускаю Бронвен и хватаю мужчину за горло. Я не могу сдержаться и шепчу извинения в его заострённое ухо, после чего рисую магический знак на пульсирующей вене на его шее, чтобы усыпить его.

Его пыхтение и хрипы мгновенно затихают.

— Я его успокоила, — говорю я ей, чтобы она не решила, что я его убила.

Я опускаю мужчину в белых одеждах на одну из многочисленных каменных скамеек и возвращаюсь к Бронвен. Когда моя протянутая рука ударяется о её руки, она снова приходит в движение.

Я беру её за руку и веду туда, где на белом полу сверкает золотое солнце.

— Как нам пройти сквозь эмблему Люса?

— Я не знаю.

— Что значит, ты не знаешь?

— Котёл не показал мне, как ты её откроешь. Он только сообщил мне, что ты это сделаешь.

Просто прекрасно! Я встаю на четвереньки и начинаю ползать по солнцу, прижимая ладони к каждому лучу, оставляя следы крови на золоте. Неожиданно мне в голову приходит одна идея. Я рисую на полу знак, который размягчает твёрдые поверхности и позволяет проходить сквозь стены. В мгновение ока я оказываюсь на влажном каменном полу в таком тёмном помещении, где даже не видно кончика моего носа.

Мое падение было недолгим, значит, потолок здесь низкий. Я начинаю ощупывать пространство вокруг себя, точно слепой жук. Как было бы хорошо, если бы существовал магический знак, способный разжечь огонь, но у нашей крови есть свои ограничения. Одно из них — невозможность развести огонь. А ещё мы неспособны проникать сквозь магическую защиту, которая блокирует шаббианскую кровь.

Кончиками пальцев я касаюсь приподнятой платформы и начинаю двигаться по ней вверх, медленно выпрямляясь. Хотя я невысокого роста, макушка моей головы задевает камень.

Согнувшись, я провожу пальцами по неровной поверхности. Когда я нащупываю что-то гладкое и холодное, а воздух наполняется запахом железа, всё мое тело начинает покалывать.

Огромная металлическая рука.

Я нашла его.

Я нашла Рибава.

ГЛАВА 4

Я провожу по руке в сторону кинжала из обсидиана, который моя мать и её любовник-фейри воткнули Лоркану между лопаток, и хватаюсь за рукоять. Мне даже не приходится слишком сильно напрягать мускулы, так как клинок легко выходит из статуи, в которую превратился Лоркан, когда его коснулся чёрный камень.

В темноте раздается лёгкий свист, за которым следует шелест ткани. И хотя я знаю, что освободила хорошего человека, я всё равно отхожу назад так далеко, насколько мне позволяет эта темница.

Два золотых глаза вспыхивают и пытаются разглядеть меня в темноте. Но я всё ещё невидима.

«Кто ты?» — раздаётся громыхающий голос между моими висками.

Мне сдавливает горло, и я едва могу сглотнуть, не говоря уже о том, чтобы дышать.

— Зендайя, — хрипло произношу я. — Внучка шаббианской королевы Прийи.

Тишина становится такой плотной, что я начинаю переживать, что Лоркан мог опять напороться на кинжал из обсидиана.

Но затем он говорит:

«Дочь Мириам?»

— Мириам, может быть, и родила меня, но она мне не мать.

Я не помню очертаний её лица или прикосновения рук. Насколько я знаю, в первый год моей жизни она ни разу меня не обняла.

Воздух вокруг истончается, словно Лоркан высосал из него все молекулы кислорода.

— Сколько прошло времени?

На этот раз он произносит это вслух. Его глубокий тембр прокатывается по стенам, точно камень.

— Пятьсот лет.

Он впитывает окружающую нас тишину. Мне понятно, что он чувствует, так как мы пребывали в заточении столько же времени. Наша клетка, конечно, была побольше, но всё равно это была клетка.

— Бронвен ждёт нас наверху. Я сделала её невидимой, как и себя. Ты ведь не можешь меня видеть?

Сейчас нас окружает темнота, но бабушка рассказывала, что чувства воронов невероятно острые.

— Нет, но я слышу твоё сердцебиение.

Хвала Котлу, что мои враги — это фейри, а не птицы-оборотни с непревзойдённым слухом.

— Ты должен унести её в безопасное место.

— А что насчёт тебя, Зендайя?

Он произносит моё имя медленно, словно пытается его запомнить.

— Ты решила добраться до Шаббе вплавь?

— Нет.

Я задумываюсь о своей будущей дочери, и о своей матери — я хочу удостовериться в том, что она больше не дышит.

— Я бы хотела сначала посмотреть Люс. Дело в том, что Мириам нарисовала волшебный знак, который запер нас на Шаббе на пятьсот лет. Именно поэтому никто не освободил тебя раньше.

Он медленно осмысливает эту информацию.

— Пятьсот лет… — его голос не дрожит от горя, его сотрясает ярость.

— Ты готов отвоевать Люс, Лоркан Рибав?

Его золотые глаза вспыхивают ещё более ярко.

— Да, Зендайя с острова Шаббе. Я готов.

А затем он тихонько бормочет:

— Tach ahd a’feithahm thu, mo chréach.

Я изучала язык воронов так давно, что мне требуется некоторое время, чтобы вспомнить перевод этой фразы, но когда это происходит, моя кожа покрывается мурашками. Он пробуждает своих людей и говорит им о том, что небо их ждёт.

Когда он замолкает, я говорю:

— Если ты возьмёшь меня за руку, я смогу вывести тебя наружу.

«Я и так уже снаружи».

И прежде, чем я успеваю спросить, как ему это удалось, я вспоминаю, что бабушка рассказывала мне о способности воронов превращаться не только в крылатых существ, но и в дым.

Я быстро надрезаю свою едва затянувшуюся рану и рисую точно такой же символ, что помог мне проникнуть внутрь гроба Лоркана. Мгновение спустя, я оказываюсь посреди храма рядом с облаком чёрного дыма, который не перестает клубиться и сгущаться.

— Морргот, — хрипло произносит Бронвен.

Мне так странно слышать, как фейри называет ворона Ваше Величество, но эти мысли быстро поглощает чувство облегчения, когда я вижу, что она в порядке и всё ещё скрыта моей магией.

Он, должно быть, что-то говорит у неё в голове, потому что она отвечает:

— Я здесь.

И в тот момент, когда огромные двери распахиваются, а взвод солдат во главе с самим королём Андреа проникает в Священный храм фейри, она вновь становится видимой.

Смуглая кожа Андреа делается серой, как только он замечает женщину в плаще и тень мужчины, которого его отец заточил в тюрьму. Но прежде, чем фейри успевают воспользоваться своей магией, Лоркан превращается в гигантскую птицу с железными когтями и клювом, которые грозно сверкают.

— Где она? Где мне искать предательницу шаббианцев? — кричу я, но Бронвен повисает в воздухе, так как Лоркан схватил её своими огромными когтями.

Он вылетает сквозь стеклянный потолок, который разбивается на миллион неровных осколков, а горящие канделябры падают на пол.

Я опускаюсь на колени и сворачиваюсь в клубок, молясь о том, чтобы огонь и стекло не смогли повредить мой плащ, так как дым или лужа крови могут выдать меня.

Несмотря на шум, я слышу, как какой-то мужчина восклицает:

— Я же говорил, что почувствовал, как содрогнулась земля!

Я пытаюсь выглянуть из-за плаща и замечаю рыжеволосого мужчину, который идёт по стеклу прямо в мою сторону.

Мой знак невидимости!

Моё сердце подступает к горлу и затрудняет дыхание.

— В темницу! НЕМЕДЛЕННО!

Приказ короля останавливает мужчину, а вместе с ним и мой пульс. Я, похоже, всё ещё невидима, если он приказывает своим людям отправиться в другое место.

— Юстус, НЕМЕДЛЕННО! Мириам, должно быть, сбежала.

Юстус? Юстус Росси? Отец Агриппины? Прославленный генерал фейри, который собственноручно увеличил население шаббианцев, заставив множество сотен люсинцев отправиться на дно морское?

Это были люди и фейри, оказавшиеся на Шаббе из-за того, что наши змеи посчитали их достойными спасения и помогли им проникнуть сквозь магический барьер.

Мускул на челюсти генерала дёргается, когда он обводит взглядом разрушения и проходится по мне. Как только он разворачивается, я подскакиваю на ноги, чтобы последовать за ним, так как мне нужно попасть туда же, куда и ему. Но я не учитываю, что я вся покрыта осколками стекла, которые падают на пол с моего плаща, как только я выпрямляюсь.

Юстус разворачивается с кинжалом в руках.