Второй шанс для Алев!

- Мне понятна ваша реакция, Повелительница. Мой брат, похоже, забрал твое сердце себе. И я одобряю твою верность.

Я повернула к нему голову и с ехидным смешком отпарировала:

- Да ты что? Спешу тебя огорчить, но твой брат мне не интересен. Я не мазохистка, и в жертву оставшуюся вечность играть не тянет. Да и староват он для меня больно... Я, наверное, подожду, вдруг ты поумнеешь, когда подрастешь... - Харель не выдержал и хмыкнул, безуспешно пытаясь скрыть смех, а я закончила, стрельнув взглядом из-под ресниц: - Или вот на Хареля клюну... Он, по крайне мере, настоящий мужчина, без всяких оговорок.

Вышеозначенный мужчина, округлив глаза, недоуменно уставился на меня, Мансель напрягся и побледнел, а затем выдавил:

- Повелительница, Харель, конечно, настоящий воин и достойный светлый, но он Эр и совет никогда не одобрит вашего союза. Пока на тебе корона светлых!

Харель внимательно посмотрел на Манселя, похоже его удивило, что младший принц высоко оценил его. Я же, зная, что меня понесло, и неправильно это, остановиться уже не могла:

- Мансель, я ваша Повелительница! Истинная и выбранная самым древним артефактом светлых. Как ты думаешь, будет ли меня волновать, что там скажет ваш совет, если решу выбрать себе мужа?! А насчет эра и эса... Харель, какой цвет шаури тебе нравится? - ой, и что же я творю-то.

Он нахмурил свои серебристые брови, блеснув черными как полночь глазами и тихо ответил:

- Повелительница! Шаури носят только эсы, все остальные своих цветов не имеют.

Я хмыкнула и мысленно махнула рукой. А почему бы и нет... Гулять так гулять! Воздух тут пьянит, что ли?

- И все-таки, какой цвет тебе нравится?

Он нахмурился еще больше, а Мансель все сильнее темнел лицом и сверлил меня взглядом.

- Лиловый, Повелительница!

- На этот цвет кто-нибудь еще имеет право из высокородных эсов? - решила удостовериться на всякий случай.

Харель только покачал головой, но в его глазах такой пожар разгорался, что меня буквально распирало от веселья и желания сделать что-нибудь из ряда вон выходящее. И похоже, он прочел это в моих глазах, впрочем как и Мансель. Принц неуверенно переводил взгляд с меня на телохранителя, который натянутой тетивой застыл напротив. Потом сказал:

- Это невозможно... То что ты задумала - просто невозможно... Больше трех тысяч лет в совет не входили новые члены. Еще один цвет шаури может появиться, только если истинный Правитель изберет достойного... - он замолчал, уже совсем круглыми глазами посмотрев на корону на моей голове и, выдохнув, закончил: - Проведет обряд наречения. Только тогда родовой цвет воссияет над очагом достойного клана.

- И что, это так сложно? Провести обряд?

Мансель уже хватал ртом воздух словно рыба, вытащенная из воды, зато Харель осторожно произнес как сапер над миной:

- Вы, как Повелительница, наградите своей кровью мой родовой перстень и наречете его Лиловым Домом. Но перед этим лично вплетете в мои волосы шаури. Если наречение пройдет успешно, оно окрасится в свой родовой цвет, как и полотно-герб над очагом моего клана. Тогда все светлые узнают, что истинная Повелительница Светлых вернулась в этот мир, а мой род навечно будет признан высокородным. Будет признан богиней Алоис!

- Тогда Беартиль станет моей нареченной по закону светлых! - Мансель очнулся и с нажимом посмотрел на Хареля, а я удивленно - на него.

- Ты это о чем, младшенький?

Харель, не глядя на меня и высокородного, смотрел в сторону гор.

- Моя сестра Беартиль и наш второй наследник любят друг друга, но совет не дал добро на их брак. Это мезальянс!

А у меня словно крылья выросли. Значит это действительно судьба! Любовь - это святое!

- Ну и что? Где новое шаури брать будем?

Оба мужчины пристально посмотрели на меня, все еще не веря в то, что я хочу провернуть. До этого прислушивающиеся к нашему разговору марханы и гоблины полукругом вставшие вокруг нас, тоже, открыв рты, смотрели на меня. А я вспомнила одно обстоятельство и быстро подошла к Серому, снимая с него свой рюкзак. Даже Тихоня, смирно стоящая рядом с мерином, покосилась на меня удивленным взглядом. Судорожно порылась в рюкзаке и, отыскав там нужную вещь, с радостным вскриком вытащила мешочек. Развязав тесемки, осторожно вытащила длинную, похожую на украшение Делиаля тесемку, с привязанными к ней белесыми камешками. Это я в пику ему купила, а камешки под цвет своей короны и кольца выбрала. Осторожно распутала кожаную тесьму и повернулась к крайне заинтересованным моими действиями спутникам.

Вот теперь вижу, что они все, наконец, поверили в реальность моих намерений и напряженно следили. Харель посерел от волнения, Мансель смотрел на меня с лихорадочно горящими глазами. Ксион осторожно спросил, обращаясь ко мне:

- Алев, ты уверена, что это не помешает нам... Что магия светлых не навредит тебе?

Замерев, я повернулась к Манселю и спросила, глядя ему в глаза.

- Это безопасно для меня?

- Да! Вам это не навредит.

- А это не приведет меня к каким-либо обязательствам по отношению к Харелю, его клану или еще чему-нибудь?

- Нет, Повелительница! Это... лишь ваша добрая воля и огромная милость к роду Эр Таре.

Повернувшись к Ксиону, пожала плечами и попросила Хареля:

- Ты такой высокий... Придется тебе встать на колени, чтобы я смогла заплести косу и шаури вставить.

Харель буквально рухнул передо мной на колени, я поморщилась, представив каково его коленям.

- Пока заплетаю, ничего говорить не надо?

- Нет, просто представьте, что это шаури... живое и лиловое, и что он весь окутан им...

- А ты откуда знаешь?

Мансель помялся, а затем смущенно ответил:

- Папа рассказывал, что он присутствовал на подобной церемонии. Великий Сиаларель своей милостью облагодетельствовал род Красных и рассказал тогда об этом моему отцу. Папа так же спрашивал Повелителя...

Я улыбнулась и начала расплетать серебристые косы Хареля.

- Мансель, тут работы непочатый край. Позаботься пока об ужине и ночлеге.

В итоге, у меня ушло не меньше часа на плетение косы с 'живым' шаури, как я себе это представляла. Потом Харель поднялся, словно находясь под гипнозом, я, сморщившись от боли, уколола палец и несколько капель накапала на темный тусклый камень в кольце Эр Таре. А затем громко и очень сильно желая этого и одновременно опасаясь, может ничего не получится, торжественно произнесла:

- Нарекаю Эр Таре высокородным Лиловым Домом Эс Таре! С сегодняшнего дня и да будет так вечно! - немного пафоса не повредит.

Ого, как они все замерли и смотрят на нас с Харелем. Мгновение ничего не происходило, и мужчина так и стоял с протянутой рукой и окаменевшим лицом. В следующий момент я почувствовала, как корона и перстень потеплели, затем моя кровь медленно, шипя впиталась в кольцо Хареля, и камень засиял чистым искрящимся лиловым цветом. Искорки от него разбежались сначала по тыльной стороне его ладони, а потом распространились по всему телу. Вот они добрались до серебристой косы и словно голодные набросились на белесые камешки, окрашивая их в лиловый цвет. Последний камешек в шаури вспыхнул и погас, а тишина вокруг огласилась восторженным вздохом и взорвалась счастливым воплем Манселя.

- Беартиль моя! Отныне только моя! И никто не смеет мне в этом помешать! - кто о чем, нет, чтобы сперва поздравить надежного телохранителя. Все-таки младшенький он еще.

'Отныне Эс Таре' медленно опустился на колени передо мной:

- Лиловый дом Эс Таре никогда не забудет вашей милости и всегда будет на вашей стороне, Повелительница.

Он взял мою ладонь в сильные черные руки и поцеловал ее внутреннюю часть, невольно вызвав этим дрожь в моем теле. Похоже, с целомудрием я затянула... Потом медленно поднялся, отряхнул колени и как ни в чем не бывало добавил уже наставительным тоном:

- Но советую такими милостями больше не разбрасываться! И не одаривать кого ни попадя!

Я в ступоре посмотрела на него, а потом расхохоталась во весь голос, утирая текущие от смеха слезы. Вслед за мной засмеялись все остальные. Лишь Ксион, Сиурей и сам Харель укоризненно качали головами, глядя как мы дружно покатываемся от смеха. Утирая слезы и всхлипывая, похвалила:

- Знаете, Харель с вами я не прогадала! Вы в полной мере достойны своего шаури! И я рада, что именно я это разглядела!

Мансель успокоился и пожал плечами:

- Дело в том, что только истинный Повелитель, кого приняла Пресветлая Алоис, имеет право возвысить род и подарить шаури! А Сиаларель исчез более двух тысяч лет назад и по до сих пор неизвестной причине. Мой отец занял его место лишь спустя три сотни лет из-за возникших раздоров за Светлый Трон и внутриусобных войн. Лишь он один смог объединить всех, прекратить войну и привести наш народ к миру, но возвысить чей-то род может только истинный... Повелитель!

Я посмурнела, осознав какое на меня свалилось обязательство! Править сама я точно не буду, да и не в силах, как правильно заметил Делиаль, сохранить и удержать этот пресловутый трон, а вот подобрать короне истинного правителя могу попробовать. Пусть только Высшие подскажут, а еще лучше пальцем покажут, чтобы не ошибиться нечаянно!

- Может поужинаем? А? - заинтересованно сообщила, заканчивая откровения второго наследника, чтобы окончательно не испортить настроение свалившимся грузом ответственности. Мне бы с текущим мероприятием закончить.

Сиурей дернул своим носом-грушей, недовольно рассматривая всю нашу компанию. В итоге, мы дружно занялись ночлегом и ужином. Пока с огромным удовольствием ели рыбу, в большом количестве наловленную гоблинами, которые даже соревнование устроили, кто больше поймает, оживленно болтали на разные темы. Так я выяснила, что в этих горах, несмотря на прожорливых драконов, водится много вкусной живности, а реки просто кишат рыбой.

Мои летучие сородичи выбрали место для своего проживания и тщательно оберегают его от остальных. Здесь не селятся люди и другие расы, лишь быстро проходят по узкой тропе, вьющейся между гор, пересекая ущелье. В условленном месте оставляют пошлину за проезд по территории, причем никто не стоит на границе с проверкой, и каждый сам оплачивает свой проезд, но если драконы заметят обоз или путника, а в условленном месте не будет положенной платы, на милосердие лучше не уповать, поэтому и платят все. Слишком жуткие истории ходят про драконов и тех, кто пытался их обмануть или обокрасть. В этих горах никогда не грабят и не убивают, если только драконы не наказывают своих обидчиков. Потому что за любое преступление на их территории, крылатые могут заживо содрать шкуру, а потом вывесить в назидании другим на своих границах.

Мне рассказывали все эти истории, а потом, вспоминая кто я такая, на мгновение замолкали, бросая задумчивые взгляды. А я по крупицам собирала информацию об этом мире и о своих возможных родственных связях. Я не определилась со своей жизненной стратегией, после того как эта миссия закончится. Не знала, что буду делать, куда пойти и, вообще, как жить дальше, и это беспокоило! Еще как! Мне до отвращения надоела неопределенность, с которой я прожила последние пятнадцать лет и продолжаю жить сейчас, даже попав в другой мир, или как оказалось, вернувшись на родину моих родителей.