Раскаленный добела

Глава 7

Я сидела практически в полной темноте. Вокруг меня пещера простиралась в глубокую-глубокую тьму. Наблюдающую за мной. Дышащую холодом, который пронизывал меня до костей. Джунгли ждали за выступом коричневой стены. Снаружи кто-то подкрадывался, кто-то с большими злобными зубами. Я не могла его видеть или слышать, но знала, что он там поджидает. Остальные фигуры отдыхали рядом со мной полосами более глубокой темноты. Они тоже знали о нем.

Пещера дышала. Что-то кусало меня за ноги, и я знала, что это были клещи, и мне следовало их снять, но пошевелиться казалось невыносимым. Я была слишком уставшей.

Где-то снаружи были ищейки, ожидающие малейшего всплеска магии. Отчаяние прошло. Эмоции тоже. Теперь мы превратились в тупых животных, пытающихся добраться из точки А в точку Б. Животных, которые не говорили, а общались одним только взглядом, и двигались как одно целое.

Водянистый зеленый свет слева сообщил, что кто-то пожертвовал светящейся палочкой. Тени вокруг меня задвигались, будто мотыльки, влекомые к этому жалкому подобию настоящего огня, голодные, грязные, тянущие друг к другу руки в поисках человеческого прикосновения в этом кошмаре.

Меньшая тень юркнула в сторону и попала под чей-то нож. Другая пискнула и умерла. Крысы. Что ж, хотя бы сегодня мы поедим…

Я села в постели. Обрывки кошмара парили вокруг меня, тая. Я нащупала лампу на ночном столике и включила ее дрожащими пальцами. Загорелся приятный электрический свет. Телефон рядом с лампой показывал почти два часа ночи.

Я не была в ужасной пещере. Я была в своей спальне.

Я чувствовала липкий пот по всему телу. У меня и раньше бывали кошмары, но этот отличался. Тягостный, леденящий и безнадежный. Комната казалась нереальной, а пещера — напротив. Она была слишком реальной и ждала меня за стенами. Я была в ловушке.

Я задрожала.

Подтягивание одеяла к груди и сжимание его никак не помогло мне успокоиться.

Я оглядывала спальню расширившимися глазами. Теперь я уж точно не усну. И свет ни за что не выключу. Желудок заурчал. Я ушла спать без ужина. Была слишком уставшей, чтобы поесть.

Если я так и буду сидеть в кровати и дрожать, то это ничего не даст. Что мне нужно — так это встать и спустится вниз на нашу чистенькую современную кухню, выпить чашечку ромашкового чая и съесть что-нибудь, не похожее на крысу. Например, печенье. Печенюшки как раз меньше всего напоминали крыс.

Я отбросила одеяло, натянула лосины и открыла дверь, отчасти ожидая увидеть за ней стены пещеры.

Никакой пещеры. Никаких тайных врагов с жуткими клыками, поджидающих в темноте. Просто старый знакомый склад.

Я на цыпочках спустилась по лестнице и прошла по коридору на кухню. Настольная лампа горела, и теплый электрический свет заливал дверной проем. Роган сидел за столом, перед ним был открыт ноутбук. Он склонился вперед, подбородок покоился на груди. Глаза были закрыты. Казалось, стул уменьшился в размере. Он был так хорошо сложен, что было легко забыть, насколько он огромный. У него были широкие крепкие плечи, мощная грудь и руки, созданные ломать и крушить противников.

Его волосы не были достаточно длинными, чтобы спутаться, но они казались взъерошенными и неаккуратными. На челюсти проступила темная щетина. Он утратил какую-то часть своей убийственной силы, которая делала его таким устрашающим. Он выглядел простым, немного грубоватым человеком. Я представляла его именно таким, растянувшимся на кровати рядом со мной.

Чокнутый Роган в спящем режиме. Все его титулы — Превосходный, герой войны, миллиардер, майор, мясник, бич — были сброшены у его ног. Остался лишь один Коннор, и он был невыносимо сексуален.

Я могла бы просто развернуться и подняться обратно в спальню, но я хотела, чтобы он открыл глаза и поговорил со мной. Мама рассказывала мне, что бывшие солдаты могут засыпать где угодно и как угодно. И они плохо реагируют, когда их резко будят.

— Роган, — позвала я его, стоя в дверях. — Роган, проснись.

Он тут же очнулся, перейдя из сна в полную готовность в мгновение ока, будто бы по щелчку переключателя. Синие глаза сфокусировались на мне.

— Проблемы?

— Нет.

Я прошла в кухню. Электрический чайник или кофеварка? Кофеварка была быстрее. Я достала из шкафчика чашку, опустила в нее чайный пакетик и стала смотреть, как кофеварка наполняет ее горячей водой.

Он проверил ноутбук.

— Почему ты не спишь? Я думал, мы договорились, что ты будешь отдыхать.

— Мне приснился кошмар. — Я вытащила банку с печеньем из кладовки и принесла ее вместе с чаем на стол.

Он выпрямился, расправляя плечи, и слегка потянулся. Спать на стуле было явно неудобно.

— Чем занимаешься? — Я заглянула в его ноутбук. Кадр из видео, где «субурбан» проезжает мимо нашего «рендж ровера», замораживая за собой дорогу. Должно быть, он пересматривал кадр за кадром, пытаясь найти пропущенную им зацепку.

— Багу ведь очень хорошо удаются такие вещи, ты же знаешь, — сказала я ему.

— Знаю. — Он отодвинул ноутбук в сторону. В уголках его голубых глаз все еще таилась сонливость.

Перед ним стояла чашка кофе. Я ее стащила.

— Я еще не допил.

— Кофе уже холодный. Я подогрею его, чтобы тебе было, что пить. Нельзя есть печенье всухомятку. — Я сунула кружку в микроволновку. — Почему ты не спишь на своем надувном матрасе?

— Я работал. О чем был твой кошмар?

Микроволновка звякнула, я достала чашку и поставила ее перед ним.

— Я оказалась в ловушке в пещере. Там было темно и холодно. Нечто страшное ожидало меня снаружи, потом кто-то поймал крысу, и я знала, что мы будем ее есть.

Я передернула плечами и отхлебнула чая. Он был почти обжигающим, но мне было все равно.

— Мне очень жаль, — сказал он.

— Это не твоя вина. — Я открыла пластиковую банку с печеньем, вытащила оттуда толстую шоколадную печеньку и протянула ему. Он забрал ее и надкусил.

— Вкусное печенье.

— Угу.

Я разломала свое печенье напополам и укусила половинку. Бывали в жизни такие времена, когда сахар превращался в лекарство. Это был как раз тот случай.

— Ты сама пекла?

— Ха. Если бы. Скорее всего, Каталина. Я не умею готовить.

Он нахмурился.

— Что значит, ты не умеешь готовить?

— Ну, я могу сделать неплохой панини, но на этом все. Я смотрю на это так: кто-то приносит на стол еду, а кто-то ее готовит. Я отношусь к первому типу.

Он озадаченно смотрел на меня.

— А ты умеешь готовить, мистер Я-Превосходный?

— Да.

— Разве у тебя нет для этого людей?

— Мне нравится знать, что в моей еде.

Я поставила локоть на стол и положила подбородок на руку.

— Кто научил тебя готовить? — Он мне не расскажет, но ради возможности узнать его поближе стоило попытаться.

— Моя мать. Однажды летом, когда ей было шесть, ее семья праздновала день рождения ее старшей сестры в Испании. Ее сестра обожала заварные пирожные, поэтому на кухне приготовили целую башню этих сладостей с шоколадным кремом и сахарной присыпкой. Для моей матери это было лучшим, что она видела на тот момент.

Его голос был тихим, почти интимным. Я могла бы просто сидеть и слушать, как он говорит, всю ночь.

— Пока взрослые расставляли на башне свечи, ее пятилетний кузен стащил пирожное и съел. Для моей матери это было возмутительным, ведь пирожные предназначались для ее сестры, поэтому она дала ему затрещину. Его сестра, Маргерита, восприняла это на свой счет. Они затеяли перепалку прямо на лужайке. Половина детей начала драться, другая половина рыдать, и поэтому всех отправили по своим комнатам без десерта. Башню накрыли пленкой, потому что их мать была твердо намерена продолжить праздник, когда все успокоятся. Кузен умер спустя полчаса.

У меня екнуло сердце.

— Отравлен.

Роган кивнул.

— У них была долгая вражда с другим Домом.

— Они метили в детей?

— Дети — это будущее любого Дома. Когда моей матери было четырнадцать, она убила виновников, обрушив их летнюю виллу.

Почему-то меня это не удивило.

— Мать готовила мне еду сама, из тех продуктов, что она выращивала или покупала. Потом я сам научился готовить. Как думаешь, кто приготовил гору оладьев, которую лопал Августин на своем посвящении?

— И ты ничего не подмешал в те оладушки?

— Нет. Это было бы несправедливо. — Он улыбнулся мне резкой, довольной волчьей ухмылкой. — Вопрос: ты хотела бы, чтобы я тебе что-нибудь приготовил?

— Например?

— Чего бы тебе хотелось?

Секса.

Роган подался вперёд, под рукавами футболки перекатывались мускулы. На лице появилось задумчивое выражение. В том, как он смотрел на меня, было что-то хищное; это не было страхом от присутствия того, кто представляет реальную опасность. Это было ощущение непосредственной близости человека, который хотел соблазнить меня. Мной овладело предвкушение. Неужели он действительно выдернул ощущение вожделения из моей головы? Наверно, это просто совпадение.

Он протянул руку.

Я напряглась.

Его пальцы проскользнули так близко от моих, что на мгновение я решила, что они соприкоснутся. Он стянул оставшуюся половинку моего печенья и смотрел на нее.

— Это мое, — сказала я.

— Угу.

— Тут стоит целая банка печенья.

В его глазах блеснула искорка.

— Я хочу это.

— Губа не треснет? Дай сюда. — Я протянула руку.

Он посмотрел на печенье и медленно поднес его ко рту.

— Коннор, даже не вздумай.

Он закинул в рот печенье и прожевал его.

— Я забрал твое печенье и съел. Ты собираешься с этим что-то делать?

Я играла с огнем. Ладно. Он съел мое печенье, я выпью его кофе. Я потянулась за его чашкой. Она ускользнула от моей руки и остановилась возле него.

— Так нечестно.

— Дело не в честности, а во вкусном печенье.

— В таком случае, шиш тебе, а не печенье. — Я схватила банку и поставила ее перед собой. Она взлетела в воздух, повиснув над нами. Моя полупустая чашка чая взвилась ракетой и приземлилась на дальнем конце острова. Так, с меня хватит. Это была моя кухня.

Я вскочила и направилась в обход стола.

Он поднялся, и его руки сомкнулись вокруг меня. Его прикосновение было легким, но я точно знала, что сбежать не выйдет. Он меня поймал.

Всего два слоя тонкой материи отделяли меня от него. На мне даже не было бюстгальтера. Моя грудь прижималась к его твердой груди, а руки лежали у него на плечах. Низкое, настойчивое чувство начало нарастать между моих ног. Я хотела прикосновений и ласк.

Он смотрел на меня, будто я была самым прекрасным существом в мире.

— Что мы делаем? — спросила я севшим голосом.

— Ты прекрасно знаешь, что мы делаем.

Его дыхание стало глубже. Желание и похоть витали в его глазах. Я заглянула в их глубину, ища знакомую ледяную тьму, но она исчезла. Мне удалось ее прогнать. Он был полностью сосредоточен на мне, и я упивалась его вниманием. Боже, я хотела его.

Я провела руками по его предплечьям, чувствуя, как их твердые мышцы напрягаются и вздуваются от нажатия. Он издал низкий мужской рык, но не шелохнулся. Его твердое тело было напряжено рядом с моим, но не сдвинулось ни на дюйм.

Меня озарило, что он ждет моего выбора.

— Ты очень терпеливый.