Межгалактическая Академия Псиона Курсантка по приказу

Глава 10. Первый ход.

Величайший враг прячется там, где вы будете меньше всего его искать.

Гай Юлий Цезарь

Это был не обморок — просто в какой-то момент я провалилась в мглистое небытие, а в следующий — уже осознала себя сидящей на собственной постели и обнимающей чужие колени. Вот только сидеть было немного неудобно. Наверное, потому, что чьи-то колени были значительно жестче привычного уже матраса.

— Очнулась? Как себя чувствуешь? — Этот звонкий молодой голос лишь отдаленно напоминал голос супруга, но… теплое дыхание коснулось шеи, и кто-то наглый примостил свой подбородок мне на плечо, чуть потеревшись щекой.

Сердце болезненно сжалось. Ни к чему эти нежности. Я ещё помнила, каким ласковым и внимательным был Ройнар. Как я, разом поглупев и забыв обо всем, чему учила жизнь, купалась в его внимании, ловя каждый жест, каждый вздох. Чувствовала себя королевой.

— И о чем ты подумала сейчас, Иори? — Раздался ровный голос у самого уха. Но в нем уже чувствовалось тщетно скрываемое раздражение. — Мне не нравится, когда твои эмоции пахнут горечью…

Ох ты! Какой ценитель ароматов! Эмпат, к дарглу. Есть хоть что-то, что он вообще не умеет делать?

Чуть прохладные гладкие пальцы кибер-руки коснулись плеча. Теперь, когда я знала…

— Как так вышло? — Спросила внезапно для себя — Если император настолько могуществен, почему руку не спасли?

— Потому что… — пауза затянулась. Мою талию обхватили крепче, удерживая — или стараясь не дать волю своим чувствам? — или потеря руки — или жизни. Как понимаешь, я выбрал первое. А император все же не бог.

Судя по всему, подробностей он вспоминать не хотел. А мне… хотелось узнать о нежданном муже хоть что-то. И пусть я воспринимала его скорее как боевого товарища — что ж, это не отменяло того, что, кроме имени и службы у императора, о нем не было известно почти ничего.

— Господин адмирал предпочитает отмалчиваться? К слову, адмирал чего именно? – Приподняла я бровь. Вернее, попыталась гордо приподнять. Подозреваю, что это больше походило на конвульсию.

Завозилась — и резко выпуталась из чужих рук

— Адмирал имперского флота, разумеется, — меня все-таки отпустили, позволяя пересесть на постель и обернуться.

Каэртан снова был в образе Ниала, и только изредка в светлых глазах мелькали янтарные блики его огня.

— И чем ты занимаешься, кроме выполнения особых поручений императора, господин адмирал?

— Я командир боевых псиоников, — спокойно, словно и не он признался в том, что возглавляет элиту элит, заметил мужчина, чуть хмурясь, — как понимаешь, это государственная тайна. Клянясь императору в верности, ты обязалась блюсти его… и мои интересы.

Я коротко кивнула. Что тут обсуждать? И так все ясно.

Интереснее то, что за окном стоит день, на улице тихо, как и в общежитии, а вокруг слишком спокойно. Сама я переодета в форму академии, как и Ниал. Лучше для собственного спокойствия звать его именно так, не дай космос оговориться.

Мое же состояние, на удивление, было неплохим. Только ныло солнечное сплетение, и ощущалась некоторая слабость.

— По-хорошему, — сверкнул глазами Роас, — надо бы тебя наказать за неподчинение командиру. Но, поскольку этим ты спасла наши жизни…

— Как это было вообще возможно? — Перебила решительно. Выговорить он мне сможет и потом, если так хочется. — Как, к бездне, на самый защищенный в империи объект затащили эту тварь? Это вы можете внятно объяснить, господин адмирал?

Мне подарили мрачный взгляд совершенно прекрасных глаз.

— Самый защищенный объект — это дворец Руаррата на Колхине — столице Даграта. Хоть сам он и думает иначе, — неохотно ответили. Мужчина вздохнул, поднимаясь. Сжал и разжал пальцы левой, настоящей руки, шагая по комнате, — но ты совершенно права, это переходит всякие границы. Руаррат не мог не почувствовать нападение этой твари, но на помощь нам не пришел — значит, его отвлекли. Сейчас выяснить подробности я не могу — до посольства ехать слишком далеко, энергию на прямой телепорт тратить я просто не имею права — это собьет настройки личины. Да и на возвращение и скачки туда-сюда уже нет времени.

— Что это значит? - Резко уточнила.

Вскочила сама, наблюдая, как псионик мечется, словно зверь в клетке.

— Значит? — Остановился. Кривая бешеная улыбка скривила губы. На мгновение сердце сжал томительный страх — он приближался ко мне, как зверь, уже загнавший свою добычу. — Все очень просто, Иори, — пальцы коснулись растрепавшихся волос, заправили прядь за ухо. Сердце почему-то бешено забилось. Понадобилась вся сила воли, чтобы не отступить и прямо посмотреть в светящиеся глаза, — Это значит, что кто-то обнаглел настолько, что связался с чистильщиками, — то, каким тоном была сказана это фраза…

Когда так говорят — хотят убивать. Долго, медленно и мучительно. И сейчас в замершем напротив меня мужчине не было ничего человеческого. От него веяло яростью. Первобытной, жестокой, всепоглощающей.

Он желал уничтожать — и я не могла его осудить.

Чистильщики — это проклятье всех псиоников галактики. Не зря в древности говорили — что посеешь, то и пожнешь. Из искры часто разгорается всепожирающее пламя. Многие столетия назад Орден Контроля создали для помощи псионикам с нестабильной энергетикой. “Контрольщики”, которые тогда ещё не были чистильщиками, помогали юным дарованиям, тренировали их, заставляя держать себя в руках, и не позволяли причинять боль другим существам. Когда же уровень контроля над силой повышался — их отпускали, отыскивая следующего трудного “пациента”.

Так было до тех пор, пока они однажды не ошиблись. Одну девушку уже нельзя было спасти. Она обладала уровнем Зет по нынешним меркам — тогда и уровней, как таковых, ещё не было. Была полным стихийным псиоником и телекинетиком. История не сохранила её имени или описания внешности, но в народе её прозвали Синей ведьмой — за мертвенного оттенка пламя энергии. Та “ведьма” сошла с ума, не выдержав давления силы, но оказалась достаточно хитра и умна, чтобы это скрывать. Она притворилась нормальной. А потом взломала ментальные щиты наблюдающего за ней контролера и подчинила его. И его, и, затем, многих других. Она собрала целую армию “последователей” прежде, чем её сумели уничтожить.

После этого псиоников начали бояться. После этого их начали уничтожать за малейшее подозрение в неадекватности. Тогда, в первые века после победы над Ведьмой, их осталось ничтожно мало. А Орден превратился в карательную организацию. В тех, кого назвали чистильщиками — за рейды, в которых зачищали всех непокорных. Сейчас считается, что от его прежней мощи ничего не осталось. Что псионики снова “на коне”, а за ними лишь приглядывают незаметные люди в серых мундирах. Но…

— Значит, чистильщики существуют, — поневоле мой голос дрогнул.

— О да, — улыбка у него была нехорошей. Злой и горькой.

Глаза мужчины смотрели пусто и холодно — он быстро взял себя в руки, закрываясь от меня.

— Существуют и прекрасно себя чувствуют, можешь мне поверить.

И в этот момент на кухне что-то грохнуло. Да с такой силой, что мы оба аж подскочили.

Призрак? Неужели это он?

Я бросилась вперед, но в дверной проем смогла войти только после оттеснившего меня Ниала.

Налетела на спину мужчины, едва успев притормозить. Он замер, внимательно вглядываясь вперед.

— Что случилось?

Огромная кастрюля, в которой планировалось сварить суп, валялась на полу. Разлившаяся вода растекалась по паркету. Да, о «призраке» я так и не рассказала. Похоже, сейчас самое время.

— Ка… Ниал…

— Тише! — Прошипели недовольно.

— Ниал, прекрати. Я знаю, кто это сделал, но надеюсь, что это не повторится. Похоже, его что-то разозлило…

Так пылко в мои объятья ещё ни один мужчина не стремился! Ниал обернулся настолько быстро, что буквально вжал меня своим телом в стену, нависая сверху.

Почему-то вдруг стало жарко. Он близко. Совсем близко — и теперь лицом к лицу. Даже в этом обличье не казался мальчишкой — только мужчиной.

— Кажется, ты мне о чем-то забыла рассказать… — протянул задумчиво, не отводя глаз.

— Ты мне не дал шанса, — возразила спокойно, отпихивая его рукой, — и не нависай надо мной. Так неудобно разговаривать, знаешь ли…

И почувствовала смутное облегчение, когда меня без вопросов отпустили.

Он молча поднял кастрюлю, поставив её у мойки, а затем провел руками над разлитой водой. Я завороженно наблюдала, как вода скрутилась в один большой комок, медленно проплыла, повинуясь дирижирующему жесту — и обрушилась в раковину.

— Потрясающе…

— Рад, что сумел развлечь, — откликнулись сухо, — так откуда ты знаешь, что это призрак? Что за детские сказки?

Я выдохнула. Терпение, только терпение и спокойствие. Хладнокровие. Что-то внутри встрепенулось, улавливая резкую вспышку обреченной усталости, привычной, как ноющая много лет рана.

Скрывать смысла не было — может, хоть он посоветует что-то стоящее.

Я рассказала обо всем. О своих подозрениях по поводу Цветочника, о слухах, гуляющих про эту комнату. О своих собственных невысказанных подозрениях. О происшедшей много лет назад здесь трагедии и о возможной связи погибшего молодого псионика и этого призрака.

Мужчина слушал с каменным лицом, но его эмоции не могли обмануть. Боль. Застарелая, безнадежная, как гноящаяся рана. Безысходность. Тоска. Ошеломление. Почему я так чувствую его? Раньше такого не было. Особенность изменения?

Лоб вдруг обожгло — заныло, как от царапины. Я даже рукой провела — ничего.

— Вы знаете об этом, кажется, больше меня, — на “ты” говорить с ним вдруг стало неловко, — но, если не хотите — ваше право молчать. Только скажите, — это в самом деле призрак — или мне мерещится — и это дурацкий розыгрыш?

В какой-то момент показалось, что он просто сейчас развернется и сбежит. Но Ниал сумел удивить. Псионик тяжело оперся о столешницу, вскидывая голову. В чужих глазах плясало пламя, огоньками сверкая и в волосах цвета меди. От его хватки остались длинные полосы на столе, но это не пугало.

— Он в самом деле есть. Только плохо помнит, кем был раньше. Скорее всего, по крайней мере. Какие-то отрывки воспоминаний — не больше. Иногда, когда псионик умирает, — быстрый взгляд из-под ресниц, — очень мучительно, когда он желает отомстить убийцам, частичка его… пусть будет — души, цепляется за место, с которым у него связаны самые сильные воспоминания. Как правило, счастливые. Так что, возможно, твой “призрак“ действительно существует. И, если он писал тебе предупреждения, а не заморозил и прогнал прочь — ты ему пришлась… — тихий хмык, — по вкусу.

— С чего такая честь?

— А это нужно спрашивать уже у него, — он снова проигнорировал мои вопросы, но добиваться ответов я не стала — слишком хорошо понимала, что ещё немного — и мужчина сорвется.

— А мы… ничего не будем делать? Так все и оставим? Не выясним, кто это? И как… — я замялась, не зная, как правильно сформулировать вопрос, — как ему помочь? Не знаю… обрести покой?

Но Каэртан не успел ответить.

В дверь оглушительно заколотили и раздался встревоженный голос Нарроу.