Чужое сердце или проклятуха поневоле

Глава 5: змей искуситель искушать не будет, а искусать может!

Подвижности и дара речи меня лишил большой, нет огромный, нет гигантский, змей. Тугие кольца представителя отряда чешуйчатых были в комнате повсюду. Я слышала, что в таких случаях принято пугаться, вскидывать руки к лицу, орать или хотя бы умеренно звать на помощь, но всё, что я могла — это прикинутся шлангом от испуга и удивления. Хотя на шланг больше было похоже существо, целая грёбаная Анаконда, заполнившая комнату Гены. Не на садовый, а на промышленный, с оплёткой из металлических чешуек. Господи, о чём я думаю??? Надо же что-то делать, бежать, кричать, лезть на дерево. Блин, какое дерево, я же в комнате! Моё сердце уже билось часто-часто, на руке начал пищать от возмущения кардио браслет.

В момент, когда я вдохнула побольше воздуха в грудь, чтобы сделать попытку закричать, шланг накинул на меня пару своих колец и сдавил с такой силой, что в глазах заплясали игривые звёздочки на стремительно темнеющем фоне. Почему шланг? Ну, не хотелось мне видеть в этой штуке змея или змею. Кстати, если задуматься, то так сразу и не отличишь, я, например, никогда не замечала у чешуйчатых первичных половых признаков. Но их видимое отсутствие конкретно у этой твари не мешало ей сдавливать меня до отчётливого хруста чего-то, надеюсь, не костей.

Я бы продолжила рассказывать, что случилось дальше, но потеряла сознание. А когда очнулась, то почувствовала, что лежу на полу, а кто-то одной рукой поддерживает меня за голову, а другой — с энтузиазмом бьёт по щекам. Язык как-то ссохся с нёбом, и я не смогла ничего сказать, чтобы прекратить этот произвол. Но головой помотать смогла.

— Приходит в себя, — услышала я голос Римского.

— Гена здесь? Я нигде не могу его найти, — где-то в отдалении, вероятно, в коридоре, суетился Витя.

— А что со шлангом? — вернулся ко мне голос.

— С чем? — переспросил Римский, аккуратно приподнимая мне голову, как бы предлагая сделать попытку подняться.

Я попробовала сесть. Руки, ноги и даже хвост, которого у меня, конечно же, не было, оказались в порядке. Но встать сразу не получилось. Голова кружилась как после хорошей порции вишнёвой наливки тёти Шуры — нашей с папой соседки. Ноги одеревенели, перед глазами плавали не то мошки, не то всё те же игривые звёздочки.

— Тут была змея, большая, как в кино, она меня окольцевала и давила, пока я не отключилась.

— Змея? — тон, с которым Римский переспросил, мне очень не понравился, очень!

— Да, Павел Петрович, я услышала стук за стеной, хотела кое о чём попросить Гену, а тут вместо него копишился этот шланг, — самой мне казалось, что я несу какой-то бред, но вот лицо начальника было очень серьёзным.

В коридоре топталось несколько человек. Кто-то что-то говорил, кто-то куда-то уходил. В комнате кроме меня и Павла Петровича никого не было, но очень скоро к нам присоединились Влада и её помощник Марат. Римский встал с колен, уступив заведующей медблоком место возле меня.

Влада попросила меня закрыть глаза, и я послушалась, о чём сразу пожалела. Пространство вокруг головы закачалось, закружилось, забултыхалось. Сидеть на полу с опорой на одну руку стало трудно, но когда я начала заваливаться на спину, там появилась мягкая поддержка. Даже с закрытыми глазами ощущалось колыхание воздуха перед лицом, где Влада проводила ладонью — это было хорошо знакомое ощущение. Всего через несколько минут этих манипуляций головокружение прошло.

— Ты можешь открыть глаза и встать, — услышала я команду Влады.

— Если хотите, обопритесь о мою руку, чтобы подняться, — предложил, сидящий позади Марат.

Я воспользовалась предложением помощника Влады и слегка покачиваясь поднялась. Римского в комнате уже не было, как и следов разгула Большого Каа. Не уверена, был ли это удав, как в известной книге про джунгли или питон, или другая змея, никогда особо в них не разбиралась и не собираюсь начинать.

Разгулу моих мыслей о семействах земноводных помешал Витя, вошедший в комнату с телефоном у уха. Не отрываясь от звонка, он показал на меня пальцем и метнул им же в сторону двери, давай, мол, двигай отсюда. Я переглянулась с Владой, и та согласно качнула головой. Ничего не оставалось, кроме как проследовать за пальцем куратора.

Я шла, внимательно смотря под ноги, и на всякий случай ощупывая горло. Витя уже закончил разговор по телефону, и только сосредоточено сопел впереди меня. Привёл меня наставник куда бы вы думали? В столовую. На меня тут змея напала, а он… хотя стоп, до инцидента я же как раз занималась поиском еды. Есть захотелось с новой силой. Несмотря на то что у нас в столовой самообслуживание, за столиком, куда усадил меня Витя, снова уткнувшийся от телефона, было накрыто.

Передо мной стояла тарелка пряного горячего горохового супа с поднимающимся парком, блюдо с сухариками, тарелка картофельного пюре с печёнкой, салат с зёрнами граната, и две сдобные плюшки с шоколадной глазурью. Я даже не стала утруждать себя вопросом мне ли это, намереваясь съесть как можно больше, пока не отняли. Зачерпнув сухарей как в голодный год, я вкинула их в суп, и, даже не дуя на ложку, быстренько сунула её в рот.

Обжечься не случилось, но вот вкус у этого супа был странный. Но, может, не у супа, а у сухарей. Такой себе знакомый привкус снеков из пачки с холодцом и хреном. Это было не то чтобы невкусно с гороховым супом, но как-то необычно. Такое себе блюдо из пакистанской столовой, где много специй, от которых щиплет нос. Не знаю, почему так решила. Никогда не была в пакистанской столовой и никогда там не ела, хотя индийская столовая недалеко от НИИ была.

Закончив с супом, я пододвинула к себе второе. Витя расхаживал рядом со столом, принимая по телефону чей-то доклад. Пюре тоже было удивительным и содержащим какие-то посторонние вкусы. Неужели повара, наконец, дорвались до записей буржуйских кулинарных шоу и добавили в пюре корень петрушки или пастернака, что-то такое по телеку показывали много раз. Съедобно, но какой-то еловой корой отдаёт. Ну, хотя бы печёнка оказалась совершенно обычным столовским блюдом с черно-коричневой мучнистой подливкой. Таким же стандартно несъедобным из-за привкуса старого жира и противных прожилок. Кое-как пришлось её всё же разжевать и проглотить, рассчитывая запить компотом, которого как раз на столе и не оказалось.

Попытку встать и сходить за напитком жёстко присёк Виктор Терентьевич, продавив моё плечо обратно по направлению к земле. Ничего не оставалось как с самоотверженно приняться за плюшки, они оказались свежими и очень вкусными. Когда выпечка уже заканчивалась, девушка с раздачи принесла мне большую чашку горячего чая с молоком. Жизнь, кажется, начала налаживаться.

Витя закончил свои телефонные переговоры, когда я уже разделалась со второй булкой и допивала чай. Куратор сел, неприлично водрузив локти на стол. Это был жест уставшего человека, который сначала кладёт лицо в собственные ладони, а потом опомнившись делает вид, что приглаживает волосы. Светлая, в крупную персиковую клетку рубашка Вити заметно намокла в районе подмышек, но говорить я об этом не стала, хоть зрелище было и не к столу.

— Ну ты и пылесос, Мартынова, всё схомячила за три минуты, — подытожил сосед по столу, обводя глазами пустые тарелки.

— С утра ничего не ела и у меня стресс, — попыталась оправдаться я, понимая, что он прав.

— Расслабься, — это был твой законный обед,- успокоил меня сосед по столу, делая знак рукой девушке на раздаче.

Ишь барин, мог бы и сам сходить, не переломился бы. Девушка с раздачи поставила перед Витей такой же чай с молоком, как приносила мне, не забыв тарелочку с чем-то похожим на плитку козинаков из орехов и халвы. Ох, как я хотела их попробовать, даже несмотря на то, что была сыта.

— Не пускай слюни на мой обед, — отрезвил меня Витя.

— Больно надо, — огрызнулась я, между делом чувствуя себя жадным буржуем, покусившимся на единственную пареную репу крестьянина, не евшего три дня.

Выпив чай со своей козиначьей палочкой, Витя объявил, что прямо отсюда мы идём в мою комнату, забираем вещи и едем на вокзал. По дороге заскочим в парочку мест, так что на платформу прибудем как раз перед подачей поезда. После вопросов о недавнем инциденте, он, к моему большому неудовольствию, объявил явление змея моими галюнами от недоедания. Что ж, может, по их с Римским версии это и звучало правдоподобно, но только не для меня!

Голодными галлюцинациями мне также обосновали и спецобед, который ждал меня в столовой. Все эти странные вкусы, оказывается, были из-за питательных БАДов, добавленных в еду, чтобы вернуть тонус моему организму. Фиг его знает, какое гуано и мумиё они мне подсунули, но об этом надо было думать до то того, как есть. Эффект от спецобеда, к слову, я почувствовала уже минут через сорок. Нервное напряжение как-то сошло на нет, настроение стало хорошим, а происшествие со шлангом действительно стало казаться каким-то дурацким сном.

В прекрасном настроении мы двинулись на вокзал с Витей под ручку, кстати, почему это я ему позволила вести себя под ручку? Ой, да пофиг. Небо то какое голубое, воздух какой приятный. И машина так мягко едет, как будто я парю на облаке из сахарной ваты. А вот и какой-то лесок с берёзками. Какие они забавные эти деревья — далматинцы, ещё и сок дают. Интересно, а как берёзы дают сок? Как белые коровки с чёрными пятнышками? Никогда не видела у берёз вымя…