Леди-горничная возвращается

Заремба навалился сверху…

Уййййюйй, больно-больно-больно!

Сквозь пляшущие перед глазами красные круги я успела увидеть стремительно несущуюся навстречу пасть и…

Оборотень впился вампиру в лицо!

— Ааааааа! — вырвавшийся у вампира вопль был страшен. Едкая темная кровь хлестнула по стене и зашипела, вскипая густой грязной пеной.

Заремба навалился на противника. Залепил ему в висок кулаком. Рванул с другой стороны пастью. Кулак-пасть-кулак…

И все это на мнеееее!

Я его от решетки спасла! А он меня сейчас в кирпичную кладку вдавит!

Вампир орал. Я хрипела. Перед глазами ползла черная пелена.

— За… рем… — выперхала я.

Оборотень взревел… Сгреб вампира за грудки… И дернул на себя! Рванул клыками за нос и снова впечатал затылком в стену!

За одну единственную отведенную мне секунду я успела рухнуть на пол.

Я лежала, свернувшись у стены калачиком и дышала-дышала-дышала! По мне топтались когтистые лапищи… Надо мной ерзала вампирья задница… А я дышалаааааа…

Пятка отчаянно дергающегося в хватке Зарембы вампира с размаху въехала мне в бок, я взвыла… И поползла!

Быстро-быстро-быстро, на четвереньках между ног… быстрееееее! Заремба взмахнул ногой…

И я полетела! Невысоко и недолго. Упала, перекатилась по полу, как тюк с одеждой, остановилась, врезавшись в спящую Амельку. Клятый оборотень отшвырнул меня, как имперский регбист — мяч!

Ничего, вот сейчас я встану… вот хотя бы на четвереньки встану… вот сейчас-сейчас… вот сейчас еще в их сторону повернусь…

Покачиваясь, как пьяная собака, и преодолевая головокружение… я на четырех развернулась в сторону рыка, воплей и грохота и… истошно заорала сама.

Заремба взвыл, вздернул обвисшего в его хватке вампира над головой, растопырил острые, как клинки, когти и… эта когтистая гребенка ринулась к горлу вампира:

— Нееееет! Не убивааааать! Не уби… Аргггхх-арг! — я закашлялась, содрогаясь всем телом и едва не колотясь лбом об пол.

Над моей головой что-то влажно чавкнуло…

Я рванула собственное непослушное тело вверх…

Крючья когтей вонзились в холодную вампирью плоть… и… Хряп! Заремба оторвал вампиру ухо. С хрустом. С чавком. Вампир беззвучно дернулся… и обвис, как длинный черный мешок. Оборотень победно взревел, швырнул вампира себе под ноги и наступил на грудь поросшей шерстью лапищей. Взревел снова — победная волчья песнь эхом отдавалась от низких сводов камеры.

Я пошатнулась и позволила себе снова упасть, опираясь на локти. Постояла на четвереньках, подышала… зло харкнула на пол — слюна была с кровью. Надеюсь, внутренности мне все же не отбили — на целителей у меня сейчас времени нет, совсем! Обтерла губы кулаком и снова начала подниматься…

Меня вздернули на ноги как щенка — за шкирку. Заремба, наколов вампирье ухо на коготь, то разглядывал свой трофей… а то меня. Таким взглядом, что впору было опасаться за целостность собственных ушей. Огромный, мохнатый, со слипшейся от вампирьей крови шерстью, его уши угрожающе подрагивались, его тень накрыла меня, он навис, заставляя зажмуриться и…

— Вот где вы шлялись, Заремба? — выдохнула я оборотню прямиком в оскаленную пасть.

Оборотень замер. Постоял, пружинисто покачиваясь на мохнатых лапах, побуравил меня желтыми яростными глазищами… и хрипло проурчал:

— Я?

— Ну не я же! Я тут сидела! — я выразительно развела руками.

— Даууу яууу вообщеууу… — выдавил он сквозь измененную глотку, злобно передернул ушами, и стремительно перетек обратно в человеческую форму. — Я вообще не собирался приходить!

Я очень постаралась, чтоб мой облегченный вздох остался исключительно в душе! Тайно-душевный такой вздох — раз оборотень перекинулся обратно, с ним уже можно разговаривать.

— Анонимные записки какие-то! — рык человеческим горлом у него тоже неплохо получался. — Нападение на тюрьму… — он осекся. Уже по-человечески вдумчиво и внимательно оглядел камеру и подгреб вампира поближе мгновенно изменившейся задней лапой… ногой… лапой…

А, вот нашла, о чем сейчас думать!

— Но теперь ведь не жалеете, что пришли? — тоном барышни, затащившей кавалера на премьеру в Императорскую оперу, спросила я.

Он заперхал горлом — закашлялся или расхохотался, я так и не поняла.

— Не… жалею… — наконец, выдавил он. — Если б я еще понимал, что здесь происходит…

— Ой, я тоже не во всем разобралась! — с энтузиазмом выпалила я. — Но вы же поможете, правда? — и посмотрела на Зарембу тщательно отрепетированным щенячьим взором.