И вырастут крылья

Я растерянно моргнула и посмотрела на свою одежду. Эту розовую кофту по приколу подарила мне Ирка. Мы с ней посмеялись и забыли, а подарок так и валялся в шкафу. Сегодня ночью, собираясь в Управление, я толком не понимала, что надевала. «Убожество», кстати, оказалась симпатичным актёром – героем популярного молодёжного сериала. А о том, что рисунок подмигивал каждому посмотревшему на мою грудь, я и не догадывалась.

– А каких стражей звать? – растерялся дежурный Сторож. – Девочка ничего не говорит. Мы не можем идентифицировать язык.

– Давайте из центра, – распорядился Мостовский.

Пока ждали Светлую стражу, Артём, чувствуя моё волнение, подошёл ближе.

– Не бойся, я рядом.

Я криво усмехнулась:

– А толку? Ты же снова промолчишь, если что. У тебя на первом месте инструкция.

Мужчина снисходительно усмехнулся.

– Глупенькая, – он коснулся моего подбородка, заставляя посмотреть вверх. – Ты же не дослушала меня. Карантин и осмотр целителей – это стандартная процедура для попаданцев. Мы должны убедиться, что они здоровы и не несут угрозы нашим людям… Ты думала о том, что, возможно, подхватила от девочки какой-нибудь вирус? И если для неё он относительно безопасен, то для тебя может стать смертельным!

– Но ты же видел, в каком состоянии эта малышка!

– Честно говоря, думал, вы с Китом преувеличиваете, – Артём виновато улыбнулся. – Даша, ты должна мне доверять. Никто не причинит тебе вред.

– А ей? – я кивнула на девочку.

Воронцов вздохнул:

– Сама видишь: такое у нас впервые. Непонятно, что за ребёнок, откуда. При чём тут призрак? – мужчина взъерошил чёрные волосы. – Поэтому я поостерегусь что-либо обещать насчёт неё. А тебя в обиду не дам.

– Спасибо.

Его забота в любом случае была приятна.

Мы стали ждать Светлую стражу. Земля всегда была для нас закрытым миром, несмотря на то, что являлась прародиной всех магических рас. Мы помнили об этом, а вот жители Земли даже не догадывались о нашем существовании. Волшебство у них считалось вымыслом. А колдуны, ведьмы, оборотни и гномы – персонажами детских сказок. Странный мир. Я знаю, многие наши грезили побывать там. Я – нет. Зачем идти туда, где тебя не ждут?

В зал телепортации вошли люди. По какой-то детской дурости, не иначе, я ожидала, что земляне сейчас вытащат оружие, а наши маги начнут наколдовывать щиты. Но пришедшие мужчины дружелюбно улыбались гебианцам и протягивали руки для приветственного пожатия. Я бы назвала эту встречу тёплой. Один из стражей заозирался по сторонам:

– А где Тёмные?

Мостовский сунул руки в карманы брюк.

– Любен, может, обойдёмся без них?.. Ты не хуже меня знаешь, что вмешательство демонов дорого обойдётся и вам, и нам.

Мужчины обменялись только им понятными взглядами. Сторож продолжал:

– Но если хочешь, зови… Я ещё за прошлый раз не рассчитался.

Не поняла, что это значит. А вот технарь догадался сразу. Он переглянулся с товарищами и попросил:

– Борис, сначала расскажи, что случилось?

Маги и люди повернулись в нашу сторону.

И всё пошло по новому кругу: мои сны, ребёнок, призрак, жёсткая реакция на мужчин. Я, кстати, только сейчас заметила, что присутствующие держатся подальше от нас. Тем временем количество землян увеличилось: к ним присоединилась невысокая женщина с приятной улыбкой. Она и подошла к нам.

– Доброй ночи!

Говорила на энлайском чисто. Я кивнула в ответ.

– Здравствуйте.

– Ну и попали вы в историю!

Неуверенно улыбнулась землянке.

– Так получилось.

– Понимаю, – кивнула женщина и представилась: – Меня зовут Нина.

– Дарья.

Эта пустая, на первый взгляд, болтовня помогла мне расслабиться, перевести дух. Нина присела рядом, с интересом разглядывая ребёнка.

– Она вообще ничего не говорила?

– Нет. Малышка очень боится. Прячется. А когда её трогает кто-то, кроме меня, воет, как зверь.

В глазах женщины была жалость, но коснуться девочки она не решилась. Видела, что крошечка напряжена и прячется под моими руками.

– Понять бы, откуда она! Внешность наша, европейская. Кожа очень светлая, значит, на юге не жила. Но всё равно это огромное количество вариантов, – Нина говорила достаточно громко, чтобы её слышали коллеги. – На вид ребёнку года четыре, может быть, пять, – перехватив мой недоверчивый взгляд, пояснила: – Девочка измождённая, поэтому выглядит младше. Должна уже говорить… Дарья, попробуйте! Поспрашивайте её о чём-нибудь!

Я пробовала, но бесполезно. Малышка молчала. Женщина тоже говорила и, по-моему, не на одном языке. Безрезультатно. Девочка закрылась. Я это почувствовала кожей. Посмотрела на Нину и покачала головой.

– Она ничего не скажет.

Женщина кивнула.

– Вижу, – она переглянулась со своими коллегами. – Возможно, девочка немая. Не от рождения, а вследствие травмы, сильного шока… Остаётся призрак.

Светлые стражи посмотрели на магов.

– Призрак очень сильный и злой, – предупредил Мостовский.

Один из технарей предложил:

– Давайте сделаем фото этого найдёныша и пробьём по полицейским базам данных.

В принципе разумно, это понимала даже я. Но когда щёлкнула вспышка… Ну, вы поняли! Испуганный вой ребёнка и злой призрак. Нина упала, её камера разбилась о каменный пол. Артём едва успел оттащить землянку от расползающейся чёрной тени. Маги сразу же отодвинули Светлых стражей к стене и закрыли собой.

Я утешала малышку. А тень выросла до невероятных размеров и замерла между нами. Артём крикнул:

– Мы хотим помочь! Мы…

Призрак исчез. Маги и люди переглянулись, а Мостовский тихо сказал:

– Я ОЧЕНЬ хочу ошибаться, но, по-моему, это вьяр!

Я не совсем поняла, о чём он. Некромант пояснил:

– Вьяры – сильнейшие призраки из существующих. Их невозможно подчинить. Их невозможно развеять. Они вечны, как вечны Грани, – мужчина не пугал, но стало страшно. – Вьяры получаются из замученных людей. Из тех, кто раз за разом умирал от боли… кого мучители возвращали к жизни, чтобы убивать снова и снова.

Мороз по коже пошёл после его слов.

– … Этим душам недоступно перерождение в новой жизни: ведь все свои шансы они использовали, – Мостовский посмотрел на нас. – Не каждый некромант рискнёт связаться с ними. Да я бы и не советовал. Ведь приход вьяров в живой мир – это всегда чья-то смерть.

Я вскинула голову: что значит, чья-то смерть? Почему призрак привязан к девочке? Неужели он хочет её забрать? … Я крепче обхватила свою крошечку, готовая биться со всем миром за неё.

Один из стражей заметил:

– Но этот вьяр не нападает, а скорее защищает ребёнка. Возможно, это кто-то из близких девочки. Отец или мать… бабушка.

Многие согласно закивали. Это было самое очевидное и простое объяснение. В зале повисло тягостное молчание. Наконец, Мостовский качнул головой.

– На данный момент ясно только одно: нельзя трогать девочку. Очевидно, что ребёнок пережил насилие, психологическое или физическое, пока не известно. Для неё сейчас любое перемещение или действие – травма. И так досталось! Тем более возникла тесная эмоциональная связка с нашей соотечественницей.

Все дружно посмотрели на меня. А что я?.. Да я убила бы того ублюдка, который довёл кроху до такого состояния!

Тонкие, почти прозрачные ручки из последних сил ухватились за меня.

– Не бойся! – успокаивала я ребёнка. – Я никому тебя не отдам!

На скептические лица силовиков своих и иномирных предпочитала не смотреть. Воронцов устало потёр лицо:

– Так! Давайте по порядку. Сейчас надо убедиться, что девочка в порядке. Покормить её, в конце концов… А там решим, как быть.

Мостовский посмотрел на меня:

– Дарья, вы понимаете, что должны остаться здесь?

Кивнула в ответ.

– Я бы и так не ушла.

Губы некроманта дрогнули в улыбке.

– Хорошо.

Нас, наконец, оставили одних. Маги сообразили, что девочка так и будет клещом висеть на мне, боясь, что её заберут, и ушли. Оказавшись в маленькой комнате, я смогла выдохнуть и рассмотреть малышку. Никита, пусть и с воем, но избавил её от вшей. Хотя девочку не мешало бы искупать и переодеть. У неё были светлые волосы, короткие, криво обкорнанные. Про чёлку вообще молчу. Ощущение, что её сгребли в кулак и отрезали. Это же надо так изуродовать ребёнка! Ведь красивая малышка! Глазки голубые-голубые. Одеть, причесать – и получится куколка!..

Я дала девочке попить. Она жадно припала к кружке, хлебала воду, обливаясь и обливая меня. Потом с такой же жадностью набросилась на еду. Но лекари, предположив, что девочка давно не ела, подготовили небольшую порцию с заклинанием сытости. Какое-то время я молчала: не могла говорить, внутри всё болело. Видеть голодные глаза ребёнка было невыносимо. Постепенно взяла себя в руки, стала помогать: отламывала маленькие кусочки и подносила к ротику.

– Вкусно?

Но кроха по-прежнему молчала. Только в глазах робкая надежда. А ещё жёлтый гной. Какая-то его часть вымылась раньше вместе со слезами. Теперь он опять собирался в уголках. Я сказала об этом вслух, громко, зная, что камеры снимают всё, что здесь происходит. Через короткое время на столе появилось зелье. Когда я промывала малышке глаза, она уже была сонная. Ещё бы! Столько переживаний свалилось на бедную!..

Мы быстро уснули, согревшись под одеялом. Но даже сквозь сон я чувствовала, как девочка держит мою руку. Прижала её спинкой к себе, словно укутывая своим теплом, и малышка успокоилась, расслабилась. А я прислушивалась к собственным ощущениям. У меня не было младших братьев и сестёр или племянников, ни родных, ни двоюродных. Но с этим ребёнком так легко, естественно всё получалось, как будто я была нянькой со стажем. Я чувствовала, как лечь, чтобы не придавить во сне, как погладить маленькую ручку, чтобы дать ощущение своего присутствия.

В эту ночь я, наконец, выспалась.