Вечность в твоих глазах

Мы летим третий день, практически без остановок на отдых. Я чувствую как Кристиан устал. Но внизу лёд. На нём не удержаться. Когда же закончатся эти ледяные остроконечные горы. От этих блестящих скал режет глаза. Небо и то белое, словно тоже ледяное. Подбадриваю Кристиана, то пою, то рассказываю о Земле, даже Ромео с Джульеттой пересказала. А ледники всё тянутся и тянутся. Несколько раз Кристиан заваливался на бок. Тут же выравниваясь с беспокойством проверяя меня. Крылья всё тяжелее. Я чувствую как даётся ему каждый взмах. Каждый вздох измученного тела, это невыносимо. Я тысячу раз пожалела, что ввязалась в эту авантюру, хоть и предназначено это мне, ему то за что? В тот раз, когда он шёл за мной Виера дала ему амулет выносливости. Ни один дракон не может продержаться, без помощи магии, в небе больше одного дня. В этот раз она сказала, что амулетов больше нет, и мы справимся, дорога не сложная

Не сложная. Кристиан держится на пределе своих сил.

Глажу его бронзовую спину, слёзы текут по щекам. Он хрипит. Сердце толчками прыгает под моими руками. Крылья выгибаются и он начинает падать. Нет. Только не это. Ты не можешь погибнуть. Нет!!!

Не оставляй меня!

Из груди вырывается крик, и с ним то, что давно просилось наружу. С болью и стоном, вырывая судорожный вопль. Моя магия. Она обволакивает Кристиана. Он перестает хрипеть и удивлённо поворачивает ко мне голову.

Я почти неслышно шепчу, глядя в его глаза, размазывая по щекам слёзы,

— Я люблю тебя. Люблю… Держись, ради меня, себя, ради нас. Держись.

Он так смотрит на меня, так нежно заглядывает в душу.

В его глазах вечность.

-

Мы буквально зависли в этом коконе из серебристой сетки. Магия. Смотрю на свои руки «где ты была, мерзавка?». Вот теперь я поняла, чего добивалась Виера. Хитрая бестия. Не сложная дорога. Уууубью, когда вернёмся.

— Поспи, Кристиан. Я подержу.

Он благодарно закрывает глаза. Я, наконец то, перестаю дрожать от пережитого и изучаю свою сеть. Тонкая, нити серебра переливаются и вбирая в себя отблески льда под нами, искрятся мистическими всполохами. После того как напряжение отпустило, задумалась. Виера определённо знала, что так будет. Не заметила я в её умных глазах переживания. Какой ещё сюрприз ожидать от моей бестолковой сущности. Этот кокон, наверняка, просто детская игрушка для тех, кто владеет магией. Я вспоминала дворец Бронзовых, замок Серебристых. Этот свет без единого светильника, тепло без огня, чистые без единой пылинки сокровищницы и библиотеки. Вода в ванной, которую для меня согревала то Виера, то ещё кто то, и абсолютно чистые вещи по утрам, которые никто не забирал. Я их убирала в комод, доставая всегда разглаженными, пахнущие свежестью и травами. Но это бытовая магия, как я понимаю. Что ещё могут драконы, или то, в чём отдыхает сейчас Кристиан не драконья магия? Чья сила выплеснулась из меня?

Часа через четыре Кристиан встрепенулся. Попробовал расплавить крылья, кокон кружева не шелохнулся. Тааак, проблема… как теперь убрать эту сеть? Рыбак поймал сам себя.

— Лисса, успокойся, мысленно зацепи одну нить и начинай быстро сматывать её в клубок.

Легко. Надо же.

— Спасибо, Кристиан.

— Тебе спасибо, родная. Теперь ты поспи. Полетели.

И дракон распахнул огромные крылья.

К утру мы перелетели эти чёртовы ледники. На зелёной равнине никого не было. Тихая речка не торопясь делила этот островок, первозданной красоты, пополам, убегая в горы. Кристиан опустился у реки.

— Здесь никого нет.

Я посмотрела на дракона.

— Есть. Посмотри, выше течения возделанные поля. На той стороне огородики с овощами. А в лес, видимо, спешно уведён скот. Нас заметили и спрятались. Этот народ настолько привык жить в страхе, что научились исчезать практически мгновенно.

— И, что делать?

— Либо ждать, либо попробовать договориться.

И, что теперь, орать этим аборигенам «эй, мы пришли с миром»? Я задумалась.

И тут болью пронзило голову. Я начала вспоминать, как тогда у волков. Кристиан успел только подхватить меня, а кадры не моей, но моей, ещё одной неиспользованной жизни, понеслись перед глазами, как страшный фильм. Я бегу по тёмным переулкам, лёгкие выплёвывает сиплый хрип, топот множества ног, разъярённые крики уже настигают, дышит в затылок смерть. И, вдруг, где-то сбоку открывается дверь, меня хватают и затаскивают в темноту, дверь захлопывается. А смерть пробегает мимо. Какая то женщина смачивает мои губы водой. Вглядываюсь в её лицо, эниорфка, вздрагиваю.

— Тихо, девонька, тихо. Тут ты в безопасности.

Зубы стучат о железную кружку с тухлой водой, здесь везде тухлая вода. Все привыкли. В доме несколько эниорфов, двое детей, крохи совсем, седой как лунь старик, три женщины и два мальчика, ещё не юноши, но уже не дети с черными как ночь глазами и светлыми волосами, свалявшимися грязными паклями. Таких убивают сразу. Я со своими голубыми прожила тридцать, и только благодаря родителям, не высовывающих голову в город. Женщина шепчет:

— Мы идём к ледникам, туда многие идут, кому тут не выжить. Правда не все доходят. Но или пробовать и умереть, или ждать, когда найдут и убьют. Идёшь?

Согласно киваю.

Крадёмся и прячемся. Сколько мы так шли, месяц, два? По очереди несём детей, они даже не плачут и не просят еды. Её попросту нет, а они словно понимают. На перевале нас ждали. Сильные, сытые, вооруженные, скалящие зубы, против горстки измученных и уставших изгоев с крохами на руках.

Дети заплакали, мальчишки и старик стояли плечо к плечу, с решительным видом, готовые умереть, чтобы смогли уйти женщины и дети. И я не выдержала.

С криком «Бегите!!!», расправила, откуда то взявшиеся, серебряные крылья кинулась на ищеек. Я точно знаю, что они успели. А меня ждал костёр.

Я очнулась, окинула взглядом долину. Ещё трясло от воспоминаний, Кристиан с беспокойством смотрел на меня, обнимая и покачивая, как маленького ребёнка.

— Помоги встать. — прохрипела, сглатывая сухой, словно песок, ком.

— Ферфаргес! Одифа!

Мой голос полетел по долине. Я ждала. Время тянулось как кисель.

Не ошиблась ли, но я видела как за ними смыкается проход. Видела даже руки принимающие детей на ту сторону. Они тут, я верила. Знала.

И тут из леса вышел старик. Ферфаргес.

Я побежала к нему. Встали друг против друга глядя в глаза. Старик выдохнул, сделал ещё шаг и обнял.

Из леса стали выходить остальные жители долины. А я искала, искала. Вот. Она.

— Одифа!

Мы кинулись друг другу в объятья.

Уже позже мы разговаривали. Я рассказала всё. А Одифа начала своё повествование.

— Эниорфам магия не доступна. С даром рождались редко, в основном это целитель, иногда интуит. Целители рождались с голубыми глазами, интуиты с чёрными, как бездонная ночь. Я только потом разглядела цвет твоих волос, грязь их скрывала. Светлые волосы, когда то давно, были символом власти. Только правители рождались с белыми волосами. Но и жили мы тогда намного лучше. Храмовники захватили власть. И теперь нас стали убивать. За цвет глаз, не разбираясь обладаешь даром или нет. За умение вылечить ребенка, или облегчить страдания умирающего. Хуже всех было интуитам, наследие казнённых правителей. Те были сильными, но таких уже не осталось. Мы и шли к ледникам полагаясь на двоих мальчишек, которые нас вели своим чутьём. Триста лет льётся кровь. За эти года сюда смогли пробиться от силы дюжина эниорфов, около двадцати диамантов, и несколько детей оборотней.

Одифа горько вздохнула.

— Я не чувствую в тебе эниорфа. И тогда не почувствовала, а когда ты защищая нас, раскинула те крылья… они до сих пор стоят перед глазами. Такого даже старый Ферфаргес никогда не видел. А ему больше тысячи лет. Отдыхайте, утром перейдем реку, там устроились диаманты, — увидев, как я взрогнула, поспешила успокоить,

-Они очень дружелюбные. Не пугайся. В этой долине нет ни одного существа, которое способно принести вред. Нас всех объединила одна беда.

Утром перешли реку, жители долины умели маскироваться. Мост лежал в воде. При необходимости поднимался, при помощи банальной лебедки, накрученный на барабан. И пряталось всё в камнях.

Диаманты встретили настороженно. Начала разговор Одифа. Потом продолжила я. Про отца прятавшего меня, про убитую мать, которая родила дьяволицу с голубыми глазами и светлыми волосами. Про бой в горах, где мы с отцом так и не смогли выстоять вдвоём против отряда элитных войск правителя. Вперёд вышел мужчина, черная голова его была покрыта пеплом седины. Руки легли на мои плечи, глаза блестели.

— Я Диаглос, твоя мать была моей младшей сестрой. Долго искал я вас, но не успел буквально на полдня, вы прятали в доме неугодных правителю диамантов, на поверку оказавшихся детьми. Кто то донёс на вас. Вы не смогли спасти никого. Бой был страшный. Отец в последний момент смог вытащить тебя, но жену не смог. Моя сестра не захотела уходить, прикрывая тебя с отцом, понимая, что только с ним у тебя есть шанс выжить. Дом подожгли, но преследовать не прекратили.

В сожженный дом заходить не стал, Агору и детей похоронил в долине предков. Я шёл по вашим следам год за годом, но твой отец нигде надолго не останавливался. Хотел помочь, знал как пересечь горы через ледники. И я видел ваш последний бой. А потом он, — Диаглос кивнул на Кристиана, — Держал тебя на руках и поливал огнём горы. Там остался только пепел. Ни отряда правителя, ни кустика. Ничего.

Кристиан обхватил голову руками. Воспоминания и ему тяжело дались. Я успокаивающе обняла дракона. Он прижал мою ладонь к губам.

Диаглос продолжал,

— Ты была хорошим бойцом, всё то время, что я шёл за вами, слышал разговоры о двух дьяволах, с которыми не возможно совладать. За ваши головы была назначена такая награда, любое поселение диамантов могло бы жить год не работая. Поэтому и встретили вы в очередной раз не пару-тройку наёмников, а элитный отряд из ста сильнейших воинов правителя.

Я изумлённо смотрела на мужчину. Он по отечески улыбнулся. И, словно спрашивая разрешения, неуклюже обнял. А я прижалась в ответ и прошептала,

— Благодарю вас.

— За что, ангел?

— За всё, и за то, что вы живы и помните. За маму, которую похоронили. За то, что хотели помочь

Он провел рукой по моим волосам.

— Но ты не диамант. И была ли ты им? Не знаю, помог я тебе или нет. Но будь счастлива.

Он повернулся к Кристиану,

— Береги её, дракон. Не отпускай больше. В каждой из своих жизней она отдавала свою за других. Только поэтому она снова и снова получала шанс.

Они пожали руки и мы снова взмыли к облакам.

Времени на раздумья было много. Виера всё таки была права. Знать больно, а не знать страшно. Теперь я знаю. Но не всё. Осталась Серебристая драконница, человеческая Алиса и мифическая Лунная драконница. Хотя от Алисы во мне уже ничего нет, кроме того, что ее жизнь не прервалась, и я помню из её жизни абсолютно всё, до мельчайших подробностей.

И опять Виера со своими шутками. Не успел Кристиан оказаться над ледником, как нас втянуло сразу к горам Шу-Ардан.