Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея

Пойманный на месте преступления Ло Бинхэ не знал, куда ему деваться — но Шэнь Цинцю уже улыбался ему.

Эта улыбка была совершенно бессознательной — однако мальчик почувствовал, будто его кольнул крошечный шип, и он поспешно отвёл глаза, чувствуя себя всё более неуютно. Он нипочём не смог бы сказать, что это было за чувство.

Однако очень скоро Шэнь Цинцю стало не до улыбок, ведь Система не замедлила сообщить:

[Нарушение: ООС. Снято 5 баллов притворства. В настоящий момент количество баллов притворства: 165.]

«…Мне что уже, и улыбнуться нельзя?» — оторопел Шэнь Цинцю.

Однако вердикт Системы был непреклонен:

[ООС есть ООС.]

Примечания переводчиков:

[1] Для которого здесь всё было впервой — в оригинале 人生地不熟 (rén shēng dì bù shú) — в пер. с кит. «люди новые и места незнакомые», обр. в знач. «быть незнакомым и с местностью, и с её жителями; быть где-либо впервые; мне здесь всё незнакомо».

[2] Воротить нос — в оригинале 翻脸不认人 (fānliǎn bùrènrén) — в пер. с кит. «отвернуться от кого-то и перестать его узнавать», обр. также в знач. «поссориться и перестать здороваться», «больше не общаться», «изменить отношение».

[3] Братская любовь — в оригинале чэнъюй 兄友弟恭 (xiōngyǒudìgōng) — в пер. с кит. «старший брат должен быть добрым, а младший ― почтительным».

[4] Шуанху 双湖 (Shuānghú) — название города пер. с кит. как «два озера».

[5] Затолкав стыд и совесть подальше 厚脸皮 (hòuliǎnpí) — в пер. с кит. «утолщить кожу лица», обр. в знач. «отбросив всякий стыд; толстокожий, дерзкий, наглый, бессовестный, бесстыдный, нахал».

[6] Пик Ваньцзянь 万剑峰 (Wànjiàn fēng) — в пер. с кит. «десять тысяч мечей».

[7] Захотел это развидеть — в оригинале 瞎了狗眼 （xiāle gǒuyǎn）— в пер. с кит. «ослепшая собака» — грубое ругательство, а также интернетный сленг — (瞎了我的狗眼 — «дайте мне это развидеть!») и сильное разочарование по поводу того, что ошибся в человеке.

[8] -Дада — 大大 (dàda) — неформальное вежливое обращение, пер. с кит. «отец», «дядюшка».

[9] Благосклонный по отношению к тем, кто к нему добр, и беспощадный — к тем, кто причинил ему зло — в оригинале чэнъюй 恩怨分明 (ēn yuàn fēn míng) — в пер. с кит. «чётко различать милость и злобу», обр. в знач. «добрый к хорошим, злой к плохим».

[10] Одна за другой — в оригинале чэнъюй 前赴后继 (qiánfùhòujì) — в пер. с кит. «передние бросаются в атаку, а за ними следуют другие», обр. в знач. «рваться в бой, героически сражаться».

[11] До неузнаваемости — в оригинале 成猪头 (chéng zhūtóu) — в букв. пер. с кит. «превратив в свиную голову».

[12] Не нужно быть семи пядей во лбу — в оригинале 用脚趾头想也知道 (yòng jiǎozhǐ tóu xiǎng yě zhīdào) — в пер. с кит. «до этого можно додуматься даже пальцами ног».

[13] Играючи — в оригинале 混点 (hùndiǎn) — в пер. с кит. «клякса, пятно», в живописи — изображение листвы рядом последовательных продолговатых пятен, образно — люди, которые, затесавшись в определённый социальный слой или организацию, бьют баклуши, относясь ко всему несерьёзно.

[14] Юношам и девушкам не следует касаться друг друга — в оригинале идиома 男女授受不亲 (nánnǚ shòushòu bùqīn) — в пер. с кит. «мужчины и женщины, передавая что-либо друг другу, ― да не соприкасаются» — запрет женщинам и мужчинам передавать из рук в руки друг другу какие-либо предметы (в конфуцианской традиции).

[15] Появляться и уходить, не оставляя следов — в оригинале идиома 来无影去无踪 (láiwúyǐng, qùwúzōng) — в пер. с кит. «приходить, не отбрасывая тени, и уходить, не оставляя следов», обр. в знач. «появляться и исчезать, словно по волшебству; неуловимый, как призрак»

[16] Отпрыском богатой семьи — в оригинале 富二代 (fùèrdài) — в пер. с кит. «богач во втором поколении», обр. в знач. «золотая молодёжь».

[17] Равнодушно — в оригинале чэнъюй 不咸不淡 (bùxián bù dàn) — в пер. с кит. «ни солёный ни пресный», обр. в знач. «пресный, невыразительный, скучный; холодный, равнодушный».

[18] Неимоверно — в оригинале 翻天 (fāntiān) — в пер. с кит. «перевернуть небо», обр. в знач. «взбунтоваться».

Глава 6. Первый блин комом

Усвоив урок, Шэнь Цинцю на всём пути до города Шуанху хранил каменное выражение лица; так они худо-бедно доехали до места назначения без каких-либо происшествий.

Хоть этот город не мог похвастать размерами, его можно было назвать процветающим. В Шуанху они остановились в резиденции господина Чэня — будучи самым богатым горожанином, именно он отправил людей на хребет Цанцюн с просьбой о помощи.

Две его любимые наложницы уже встретили мучительную смерть в лапах Кожедела — и потому старый господин Чэнь возлагал все надежды на приезд Шэнь Цинцю. Поглаживая белые и гладкие, словно нефрит, ручки третьей наложницы, хозяин резиденции то и дело горестно вздыхал, заливаясь слезами на виду у гостей.

— Наши судьбы в руках господина бессмертного! Нынче я не смею отпустить от себя Де-эр [2] ни на шаг — боюсь, что она проявит неосторожность и эта распроклятая нечисть сведёт в могилу и её!

Столь густо пропитанная духом NPC речь вызвала у Шэнь Цинцю стойкое ощущение дежа вю, от которого по лицу пробежала судорога.

Ему отнюдь не улыбалось наблюдать, как шестидесятилетний старикашка самозабвенно воркует с девочкой-подростком!

По счастью, Шэнь Цинцю мог воспользоваться преимуществом своей недосягаемой ауры — едва повидавшись с хозяином поместья, он, напустив на себя холодный и высокомерный вид, тут же удалился в свои покои, оставив Мин Фаня обмениваться любезностями со старым господином Чэнем. Что и говорить, неординарный человек облечён немалыми привилегиями: как бы заносчиво он себя ни вёл, остальные не посмеют и пикнуть; более того, чем неприступнее у него вид, тем больше благоговеющих взглядов достаётся на его долю.

Вскоре в дверь покоев Шэнь Цинцю постучали, и раздался медовый голосок Нин Инъин:

— Учитель, Инъин хочет выйти, чтобы прогуляться по рынку. Учитель не хочет составить ей компанию?

По правде говоря, какому мужчине не придётся по нраву, что сладенькая лоли так беззастенчиво ластится к нему? Шэнь Цинцю, сидевший к ней спиной, мигом наполовину размяк. Переключившись на более стойкую половину, он скорчил равнодушную мину бесстрастного интеллектуала и безэмоциональным голосом ответил:

— Если Инъин желает прогуляться, для этого ей достаточно попросить кого-нибудь из шисюнов и шиди составить ей компанию. Чтобы покончить с Кожеделом, твоему учителю прежде нужно кое-что сделать.

Можно подумать, Шэнь Цинцю не знает, кого она позовёт в первую очередь!

Да неужто он сам не желает выйти из дома и немного развеяться? Перед этим он, подобно отшельнику, затворился в Бамбуковой хижине на пике Цинцзин, изо дня в день разыгрывая из себя недосягаемого высокообразованного учителя — во всём, что бы он ни делал, должно было сквозить «холодное безразличие»: он говорил ровным бесцветным голосом, натягивал холодную улыбку, бесстрастно тренировался с мечом, равнодушно прокачивал свой уровень притворства — это вынужденное безразличие так навязло у него в зубах [3], что ему частенько хотелось посыпать макушку солью [4]! А когда он в кои-то веки сумел выбраться со своего пика, из-за Системы с её: «Изначальные настройки Шэнь Цинцю — любовь к тишине и покою, избегание суеты и большого скопления людей» — он опять вынужден безвылазно сидеть в этой комнате. Не имея ни малейшего желания притворяться, что медитирует, он попросту завалился на кровать, притворяясь мёртвым. Перед закатом солнца к нему с докладом заглянул Мин Фань.

По крайней мере, хоть кто-то пришёл поговорить с ним — от этого Шэнь Цинцю чуть не прослезился. Вся удача на тарелочке преподносится главному герою, а на долю пушечного мяса остаётся лишь одиночество — чтобы прогуляться по улицам, разукрашенным цветными фонариками, милая лоли выберет другого.

— Этот ученик тщательно обследовал тело, — торжественно поведал Мин Фань, передавая учителю то, что он принёс с собой.

Шэнь Цинцю пристально воззрился на две стопки листков с киноварными надписями — бумага уже почернела, будто по ней расползлась гниль.

— Ты использовал эти талисманы, чтобы определить присутствие демонической ци на трупе?

— Ум учителя ясен, будто факел, — ответил Мин Фань. — Эти талисманы ученик разместил в двух местах: первый он положил на землю рядом с могилой одной жертвы, а второй — рядом с телом, которое ещё лежит у осмотрщика трупов [5].

Значит, даже земля рядом с могилой пропитана демонической ци. Теперь Шэнь Цинцю мог с уверенностью утверждать, что Кожедел, безусловно, относится к народу демонов — теперь он, по крайней мере, знал, с кем имеет дело.

Уяснив это, Шэнь Цинцю прочистил горло, вслед за чем хмыкнул, стараясь вложить в этот звук как можно больше бессердечной холодности.

— Этот демон посмел убивать простой народ в пределах ста ли от подножия хребта Цанцюн! Коли этот негодяй сам стучится в наши ворота, то пусть не жалуется, что я отправлю моих учеников, дабы они свершили справедливое возмездие от имени Неба!

Уж поверьте, он ни за что не стал бы опускаться до столь избитых клише, если бы не угроза ООС!

— Как велика мудрость учителя! — благоговейно воззрился на него Мин Фань. — Он по мановению руки разберётся с чудовищем и защитит простой люд [6]!

Шэнь Цинцю не знал, что и сказать на это.

Похоже, что эта пара — учитель и ученик — привыкли придерживаться ролевой модели: «Ты — повелеваешь, я — преклоняюсь», находя отраду в подобном взаимодействии.

Сказать по правде, с точки зрения Шэнь Цинцю Мин Фань был учеником, о котором можно только мечтать. Хоть он был весьма своевольным и избалованным молодым господином из зажиточной семьи, перед лицом учителя он не позволял себе ни капельки распущенности или бахвальства, выказывая лишь безоговорочное послушание и почтительность, граничащую с подобострастностью, а ведь мужчина не может гнушаться тех, кто почитает его, словно божество. В этом путешествии Мин Фань единолично взял на себя все хлопоты, связанные со сборами в дорогу, питанием и ночлегом. Если бы не непреодолимое воздействие главного героя, из-за которого коэффициент интеллекта пушечного мяса неизбежно падает ниже плинтуса, то вместо тирана-предводителя, готового на любое злодеяние, из Мин Фаня вышел бы весьма многообещающий и талантливый молодой человек!

К тому же, Мин Фань как-никак был его будущим товарищем по несчастью — а потому Шэнь Цинцю не мог не испытывать невольное сочувствие к этому куску пушечного мяса, который Ло Бинхэ швырнёт в яму с десятью тысячами муравьёв…

— На сей раз мы спустились с гор, чтобы вы могли набраться опыта, а потому ваш наставник лишь в самом крайнем случае протянет вам руку помощи. Мин Фань, ты — мой старший ученик, а потому тебе следует проявлять крайнюю осмотрительность — ты ни в коем случае не должен допустить, чтобы твои соученики пострадали от лап демона.