Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Глава 9. Слухи

Гидеон Нери проводил плетущуюся Ренату Бьянки и её хвостик в виде грейдорца задумчивым взглядом, а затем посмотрел на тихо сопящего во сне мальчика. И усмехнулся.

Надо же. Скажи ему несколько дней назад, что он будет спасать в провинциальной больнице чумазого оборвыша, он бы едва в это поверил. Хотя этот ребенок и не так уж и прост, как и его… мать, сестра? Кровное родство не было так уж очевидно, но некоторая схожесть целительницы и маленького боевого мага все же была — в мягкой линии скул и изящном разрезе глаз, доставшимся некоторым лермийцам от сарватов, захватчиков с юга. В провинции Конте такие глаза встречались редко.

Но еще больше связь Бьянки и мальчика выдавало волнение, с которым молодая женщина хлопотала вокруг пациента. Хотя её можно было понять — мальчишка был совсем хлипким.

Целитель, не обращая внимание на аккуратно смывающую кровь медсестру, провел рукой над худенькой детской грудью, тихо вздымающуюся и опадающую во сне Как интересно! Судя по всему, мальчишку лечили всю его жизнь, с самого рождения. Пытаясь исправить врожденный недуг? Нет, тут было что-то другое. Замедленное, а то и патологическое, развитие некоторых внутренних органов и важных систем было вторичным, а первичным… Повреждение энергетического плана.

И уже почти компенсированные. Можно было надеяться, что со временем, если лечение не будет прерываться, то сорванец станет полноценным боевым магом. А вот если бы им не занимались, то скорее всего, он не дожил бы и до трех лет.

— … не дожил… — повторил целитель, сраженный внезапной мыслью. — Не дожил! Но тогда ей было… Слишком молода… Кто-то должен был научить…

Вот откуда проблемы на энергетическом плане. Мальчик был заражен некротическими эманациями, притом в самый уязвимый период — при рождении. Должно быть, пытаясь помочь ему, Рената Бьянки и добилась столь впечатляющих результатов в реконструкции энергетических каналов. На одних боевых магах так руку не набьешь.

Но что же тогда произошло с мальчиком? Была ли это не слишком удачная реанимация, или что-то большее? Узнать это по тонким следам вмешательства целительницы было непросто.

— Что-то с мальчиком? — встревоженно спросила медсестра у пристально уставившегося на своего пациента целителя.

— С ним все в порядке, — отмахнулся Нери. — Насколько это может быть. Уважаемая, не ответите мне на один вопрос?

— Да, благородный дон?

Нери даже не поморщился на слишком почтительное обращение от медсестры.

— Кем ребенок приходится сеньорите Бьянки?

Целительница, так и не добравшаяся до дома, устроилась спать в комнатке для персонала, и Рихтеру не без сожаления пришлось остаться одному. Ненадолго, впрочем. Тут же прибежал паренек, которого поставили следить за покоем повелителя стихий, и едва ли не силой вернул бродягу-грейдорца в палату. А там его ждал очередной докторишка с осмотром и пилюлями.

— Эй, Пауль…

— Паоло, — вымучивая улыбку, снова поправил мага доктор с козлиной бородкой. — И это фамилия, а не имя. Меня зовут…

— А эта ваша целительница… Она точно свободна?

— Простите?

— Она вроде как не замужем, эта милая сеньорита Бьянки, а этот мальчишка, что протаранил стекло, похож на её сына. Да и та пышечка на посту обмолвилась, что Бьянки следовало бы лучше следить за ребенком, а не перекладывать свои обязанности на других. И мне стало интересно, может, тут скрывается какая-то тайна.

Рихтером двигал лишь интерес. И еще немного сожаления. Потому что если со свободных нравов девицей, или даже заскучавшей в браке молодкой он еще мог поразвлечься, то молодая женщина, родившая сына вне брака, и тяжело работающая ради того, чтобы остаться на плаву… Не хватало еще больше подмочить ей репутацию. Ведь взять за нее ответственность он не мог. В своей бы жизни разобраться.

То. что его вопрос прозвучал двусмысленно, Рихтер понял, лишь когда по губам врача скользнула едва заметная презрительная улыбка.

— Ах, вы про Лучиано. Ну, сеньора Бьянки говорит, что это её племянник, сын сестры. Но вы ведь понимаете, когда молодая женщина внезапно приезжает одна с ребенком в маленький городок… заставляет задуматься, отчего она бежит?

— Понимаю, к чему вы клоните.

— Хотя я бы, на вашем месте, не стал бы связываться с Ренатой.

— И почему это? — спросил Рихтер с непроницаемым лицом, хотя этот Пауль нравился ему все меньше и меньше.

— Так к ней постоянно приезжают из столицы… разные маги. В основном приятели этого верзилы Ласкане. Якобы на лечение. Но не думаю, что она их приманивает лишь своими целительскими талантами. При этом с другими корчит из себя…

— Ох, кому-то не дали, я смотрю? — фыркнул повелитель стихий. — Прекратили бы вы распускать глупые сплетни о своей коллеге.

— Но вы же сами… — растерянно запротестовал козлобородый лермиец.

— Что я сам? — раздосадованно прервал его маг. — Я лишь уточнил, свободна ли сеньорита Бьянки как специалист. Я важная шишка, между прочим, меня целители должны лечить.

— Так тот приехавший с донной Фоскарини…

— Но спас то меня не он, а Рената.

А вот называть целительницу по имени не стоило. Кажется, лермиец еще больше убедился, что интерес повелителя стихий личный. И не объяснить ему, что целительница просто вызывает слишком много вопросов, чтобы так просто позволить ей ускользнуть. Мало того, что у неё какие-то тайны со столичным пижоном, так и еще её прошлое слишком подозрительно. Ведь люди бегут не только от неудачных любовных интрижек и грешков молодости. Иногда секреты бывают гораздо более… мрачными.

Молодая целительница, без поддержки семьи, но с ребенком. Близко знакомая с боевым магом Вико Ласкане, хотя общего между ними найти сложно. Талантливая, если судить по обмолвкам Гидеона Нери, но при этом работающая в маленькой больнице на четыре палаты, где целитель не так уж и нужен.

Нужно понять, почему Вико доверял Ренате Бьянки. И что их связывало. Именно здесь скрывались все ответы, Рихтер был уверен.

— Пауль, не будешь ли ты так любезен оказать мне услугу, — проигнорировав скрип зубов доктора, ласково сказал маг. — Увидишь Вико Ласкане, того самого громилу, попроси его ко мне зайти… И не мог бы ты использовать шприц поменьше? У меня очень тонкая нежная кожа, а ты так со мной груб!