Король (не) желает жениться, или фиктивный брак для монарха

— Ох, Генрих, — прижимаюсь к его груди, — мне очень жаль.

— Милая, даты ведь ни в чем не виновата, это все я. Я вас подверг опасности.

— Но ты и спас нас, — поднимаю на него глаза. — Я ни секунды не сомневалась, что ты это

сделаешь.

— Правда?

— Истинная, — шепчу в ответ и целую Генриха.

— Люблю тебя.

—А я тебя.

Эпилог

Вскоре после нашего чудесного спасения жизнь потекла в непривычно спокойном русле.

Опасаться того, что кто-то узнает мой секрет, уже не надо, все и так в курсе, что король Ардории

имеет законного наследника и супругу, выбранную древней семейной магией рода. Хотя я

предпочитаю считать, что мы с Генрихом отлично подходим друг другу как личности, а не как

набор биологических качеств, и нас свела судьба, а не хитрый план древней магии.

Впрочем, это все мелочи. Наша свадьба и официальное признание меня королевой перед лицом

всей страны, которая, кстати, значительно увеличила свои земли, успешно состоялась. Теперь я

официально королева, а Роберт наследный принц. Мне кажется, мой мальчик легче справляется с

новой ролью, чем я.

С Генрихом он все еще держит дистанцию, но постепенно она становится меньше.

Их обоих сближает мой растущий живот заранее соревнуются в подарках принцессе. В шутку

журю их, говорю, что пора мне начать ревновать.

Кстати, о возросших границах. Генрих оповестил всех, кого только возможно, о неправомерных

действиях Киприота. Причем сообщал, сильно сгущая краски, но на то он и политик, чтобы уметь

оборачивать любую ситуацию на максимальную пользу себе. В итоге, даже либеральные острова

вместе с их человеколюбивыми организациями и международным судом не смогли что-то

предъявить Генриху. Да и не стали бы они, права человека мы не нарушали. С преступниками у

них даже более нетерпимо поступают, чем принято на материке.

Самый лакомый кусочек Ксандрии вместе с моими владениями теперь официально считается

Ардорией. Как бы там ни было, а каких-то суровых мер к Киприоту применить не удалось. Если не

считать пожизненное заточение без права обжалования в самой холодной темнице мира в

далекой дали на вершине северных гор суровым наказанием. Но как по мне, ему должно быть

гораздо обиднее от того, что собственная дочь отреклась от него.

Гризельда заявила, что отец всю жизнь помыкал ею и внушил кучу комплексов по поводу

собственной внешности из-за неудачных попыток выйти замуж. А она никогда не хотела замуж, она хотела править.

В итоге, ей удалось добиться права правления на оставшемся куске Ксандрии.

Генрих остался не слишком доволен подобным решением, справедливо опасаясь, что рано или

поздно дочь захочет отомстить за отца и за отобранные земли. Но в новых правоустанавливающих

документах Ксандрии он прописал себя в качестве несменяемого регента королевства. Таким

образом, Гризельда оказалась на правах наследного наместника. Вроде правит она, но над ней

всегда есть Генрих, готовый проконтролировать и вмешаться в случае чего.

Строительство нового комплекса подошло к концу. Велен с Дмитрием на радостях, что их не

скормили пираньям и не сослали вслед за Киприотом, обеспечили меня сразу тремя воздушными

шарами для перемещения между комплексами. Все же напрямик, через горы, совсем близко, но

пешком не каждый осилит такую дорогу.

Но тропу здоровья тоже делают по моему приказу Любители организованно забраться в горы

всегда найдутся.

И я приняла одно из очень важных решений — новый комплекс будет только для истинно

нуждающихся в лечении. Если пускать в целебные воды всех подряд, сила в источнике не то что

иссякнет она может оскорбиться столь непочтенному обращению с ней. А потому деньги по-прежнему зарабатываются в моих фамильных владениях. На новом месте все построено во благо

и помощь людям.

Кстати, первыми посетителями стали дети из приюта, за которым лично присматривал Генрих.

Ребятам очень понравилось на природе, и купаться тоже пришлось им по вкусу. А Роберту было

интересно провести время с детьми, а не взрослыми, как обычно у него бывает. И самое главное, все воспитанники приюта вылечились.

- Ваше величество, благодарю за гостеприимство, но я созрел на путь домой, — в один из дней

заходит Оскар к Генриху в кабинет.

Я тоже нахожусь тут, сижу возле окна, перебираю бумаги. Вышивать или вязать, как обычные

беременные, пробовала, но мне не понравилось.

— Конечно, граф, езжайте. Нужна будет помощь, сообщайте. Все же я вам обязан, —произносит

Генрих.

— Нет, это я вам обязан, — Оскар качает головой, — вытащили с острова.

— А вы спасли мою семью и помогли им выжить, пока я искал способ вытащить вас, — парирует

Генрих.

— Значит, мы квиты, — вежливо кланяется Оскар, а потом добавляет напряженным голосом. —

Если откровенно, я бы еще у вас остался, государственная служба в Ардории мне по нраву, но я

узнал, что сестра болеет.

— Понимаю, — кивает мой король.

— Нет я не из-за этого передумал, — качает головой Уильямсон. — Сказать по правде, я до сих пор

не уверен, что готов с ней мирно разговаривать, но там племянница. Она останется одна среди

кучи стервятников, желающих заполучить земли через девочку. А я не могу этого допустить.

— Возможно, ваша сестра поправится, — подаю голос из своего уголка.

— 0, миледи Адель, и вы тут — Оскар кланяется, — простите, не заметил. Нет сестра не

поправится. Говорят, это все из-за ее поступка со мной. Получила магический откат.

— Значит она сама себя наказала, — произношу мягко. — Помните об этом, когда увидитесь с ней.

— Попробую, — Оскар через силу улыбается. — Что ж, не буду занимать ваше время.

И всего хорошего!

— Оскар, — останавливаю графа, — помните, вы мне обещали! Я выиграла то пари!

На миг на лбу Уильмсона собирается морщинка, но быстро разглаживается.

— АХ да, миледи, — теперь на его лице искренняя улыбка, — всенепременно будет исполнено!

И он уходит, оставляя нас с Генрихом одних.

— ЧТО это только что было? Мне есть, о чем волноваться? — подозрительно щурится Генрих.

— Как сказать, — отвечаю с озорной улыбкой и подхожу к нему. — ревнуешь? — беру за руки и

подмигиваю, усаживаясь на его коленях. — Не стоит. Мой живот больше с каждым днем, я

уверена, что никого не способна привлечь такими формами. А граф обещал мне приглашение на

его свадьбу,

— Не говори глупости, — Генрих целует мой живот, — твое тело всегда прекрасно. И я безумно

рад, что в этот раз наблюдаю за развитием нашего ребенка вместе с тобой. Может быть, Роберт

когда-нибудь простит меня.

— Он уже простил, — произношу успокаивающе, — но ему нужно еще немного времени, чтобы

назвать тебя папой. Но согласись, отец, без его регулярного добавления «сэр», звучит гораздо

лучше. Между вами колоссальный прогресс. А ведь Роберт становится все больше похожим

характером на тебя, а ты не такой уж и примиримый.

— Да, — отвечает Генрих со вздохом. — Хорошо, что ты у нас очень милая и всепрощающая. Даже

не знаю, как бы я прожил хоть одну ночь без своей шикарной супруги под боком, — он

проделывает дорожку из поцелуев вдоль шеи. — Люблю тебя, ты самая восхитительная.

— Кстати, об этом. Скоро родится Анита, и я не хочу сразу становится матерью в третий раз! —

вспоминаю о важном.

— Не будешь допускать меня к телу? — спрашивает Генрих, зарываясь носом в мои волосы, от

чего по коже разбегаются мурашки, которые напоминают, что мне самой жизненно необходима

ласка мужа.

— Это было бы правильным, но я ведь не смогу; — признаюсь честно.

— Значит, решим эту проблему зельем, — произносит воодушевленно Генрих.

— А так можно было? — почему-то столь простое решение проблемы не приходило мне в голову.

— Как по-твоему живут обычные люди, у которых зачатием управляет биология, а не ритуалы?

— А почему мы раньше этим не пользовались?! я тут же возмущаюсь.

— Потому что тогда бы у нас не было Роберта, а значит, мы бы не встретились второй раз, и магия

не соединила бы нас окончательно. А если бы мы во второю совместную ночь использовали

зелье, то я бы не смог вас вытащить с острова. Так что все хорошо, все по плану, качает головой

Генрих.

— Ага, только не по моему плану. Впрочем, все, как обычно, — поджимаю губы.

— Не волнуйся, любовь моя, — Генрих целует меня в нос, — третьего ребенка заведем тогда, когда ты сама захочешь!

— Вряд ли меня надолго хватит, дети так быстро растут.

— Твоя правда.

Конец.