Холодный ветер, строптивая вода

ГЛАВА 48

Мы отправились в Гефест, где, как оказалось, находилось одно из черных зеркал. Великий Жрец ждал нас там, чтобы провести ритуал.

Противоречивые чувства я испытала, оказавшись перед столь вожделенным черным зеркалом, которое не раз мне снилось. Скоро я узнаю, что же происходило там, в другом мире, пока я была здесь. Нервная дрожь пробежала по телу. Настал момент истины.

- Ты напряжена, Эллен, - Генрих взял меня за руку. – Что с тобой?

Его тепло влияло на меня успокаивающе. Я доверчиво призналась:

- Немного страшно. Столько времени прошло… Но все будет хорошо, - тут же заверила я короля. – В том мире я чувствую себя лучше, чем в этом.

Но было ли так на самом деле? Раньше – да, но теперь я увидела прекрасным и этот мир.

Великий Жрец подошел ко мне с ритуальным ножом. Я решительно закатала рукав.

- Я тебя провожу, - вдруг сказал Генрих.

- То есть как это – проводишь? – удивилась я.

- Провожу до границы с другим миром. И вернусь. Хочу убедиться, что все будет в порядке.

Он был бледен и тоже, казалось, нервничал. Мы вопросительно посмотрели на Великого Жреца.

Тот кивнул.

- Я подержу коридор, пока вы там, ваше величество. Только не задерживайтесь надолго.

И вот, наконец, холодная поверхность зеркала стала жидкой, и я вошла в нее, чувствуя неприятное покалывание на коже. Вспомнила, как плохо бывает в переходе между мирами и поморщилась, но никакой тошноты и головокружения не почувствовала. Теперь я маг. А они легко проходят между мирами.

Рядом вышел Генрих. Я на миг обернулась и увидела сквозь стекло Верховного Жреца. Помахала ему рукой.

- Он тебя уже не видит, - сказал Генрих. – Ты можешь попросить черное зеркало вывести тебя в конкретное место.

- Да ты что! Я не знала. Тогда я хочу…

И тут я задумалась. Кого я хочу увидеть сначала: Катюху или Михаила? Поколебавшись, выбрала Катюху. Мне было немного страшно появиться перед женихом внезапно, спустя столько времени после загадочного исчезновения. Сначала стоило разведать обстановку через Катюху.

Я мысленно представила подругу, и мы сделали несколько шагов вперед, как вдруг перед нами, как прямоугольный узкий экран, появилось зеркало, только я увидела в нем не свое отображение, а подругу. Катя крутилась перед зеркалом в обновке. Она была весела и счастлива. Я слышала, как она напевала под нос веселый мотив. По обстановке в комнате я узнала нашу с ней квартиру.

- Ой, ну иди сюда уже! Скажи, в чем мне идти, - обратилась она к кому-то. Я услышала мужской голос, но не видела, кто ей отвечает.

У Кати появился парень! Она так об этом мечтала! На глаза вдруг навернулись слезы: меня не было с ней, когда она собиралась к нему на первые свидания, ей не с кем было обсудить его ответы в смсках, некому показать совместное селфи…

Я уже почти сделала шаг к зеркалу, но тут в комнату вошел красивый парень, и я притормозила, потому что на нем были надеты только трусы. Парень подошел к Кате, обнял ее со спины, поцеловал в шею и сказал:

- Тебе все хорошо, коза моя. Мы опаздываем уже на десять минут.

Катя фыркнула:

- Да ты больше раздет, чем я.

Парень засмеялся, вышел из комнаты и почти тут же вернулся одетый в джинсы и футболку.

- Тада! – пропел он, остановившись на пороге.

- Так нечестно, - заныла Катя, а я засмеялась. Она всегда была копушей.

Катя вдруг повернулась, будто услышав мой смех, стала серьезной и подошла к зеркалу близко-близко. Я задержала дыхание и посмотрела ей прямо в глаза.

- Катя… - тихо выдохнула я.

- Катя! – повторил за мной громче парень. – Ты чего застыла?

- Я вдруг знаешь… - задумчиво сказала она. - Я Лену вспомнила…

- Подругу, которая пропала? Почему? – парень подошел к Кате сзади и крепко обнял.

- Может, потому что завтра полгода, как она пропала. Ведь ее парень сказал мне, когда мы виделись с ним в последний раз, что будет ждать и надеяться полгода. А потом примет ее исчезновение, смирится с ним… ну, или попробует. Слишком… тяжело это. Начнет новую жизнь.

- А ты когда примешь?

Вместо ответа Катя приложила ладонь к зеркалу. Я сделала то же самое с другой стороны.

- А я… наверно ее всегда буду ждать. Как чуда. Ты ведь знаешь, что она и появилась как чудо. Иногда я думала, что она вроде пришельца из другого мира. Такая странная… запуганная… одинокая… Может, она туда вернулась и счастлива, как думаешь?

- Ну, конечно, фантазерка моя! Конечно! – парень поцеловал ее крепко в макушку. – Ну побежали…

Катя и он отошли от зеркала, я сделала шаг, чтобы войти. У меня еще есть время! Миша ждал меня! Все хорошо!

- Эллен…

От голоса Генриха у меня замерло сердце. Я так погрузилась в созерцание счастливой подруги, что забыла о нем. Я повернулась и обняла короля, вдохнула напоследок его уютный запах.

- Мне пора… - пробормотала я, не в силах отпустить его.

От осознания того, что я больше никогда не увижу Генриха, стало вдруг очень больно. Как же так?

- Эллен… - его голос дрожал. – Эллен… останься…

От того, как он произнес мое имя, моя душа замерла. Вдруг вспомнился момент совместной магии и это невероятное сочетание душ и силы…

- Что? Но как, Генрих? Как я могу остаться? – сквозь слезы спросила я.

- Просто останься, - прошептал он, зарывшись в мои волосы. Его дыхание касалось моего уха лаской. – Прошу, останься со мной. Если хочешь. Если можешь. Останься.

Против воли и здравого разума я прижалась к нему и положила устало голову ему на грудь. Он надежен, как стальной сейф. Я знаю, что в объятьях этого мужчины я буду в безопасности, но люблю ли я его? Смогу ли выносить его невыразительность и скупость эмоций? Вдруг он станет сухим и далеким, заведет любовницу, отошлет меня в дальний замок, как отец мою мать? Ведь чтобы впасть в немилость не нужна деменция. А потом я вдруг очнулась. Что я такое думаю, пока Генрих обнимает меня?

Как могу думать еще такое о нем? Неужели он не показал мне достаточно, что я заблуждаюсь, что он не похож на мужчин вокруг? Почему равняю его с остальными?

Так проще сбежать. Проще решить, что Миша – и есть мое счастье. Проще думать о его будущих объятьях, чем о крепких руках мужчины рядом.

- Я думала, что не нужна тебе, - робко прошептала я, продолжая дышать им.

- Ты мне очень нужна, Эллен. Ты мне нужна, - тихо сказал он. – Ты все для меня…

Я медленно отстранилась и посмотрела Генриху в лицо. Пытливо и серьезно.

- Я боюсь, Генрих.

Он приласкал меня за щеку, вплел пальцы в мои кудри и кивнул.

- Да. Ты дрожишь. Я напугал тебя. Прости меня, пожалуйста, Эллен. Но если я не скажу тебе этого сейчас, то больше не решусь. Я люблю тебя.

Я завороженно смотрела на Генриха, пока его слова гудели в голове.

- Но ты говорил, что любишь другую девушку… - но вдруг я поняла, что он говорил обо мне. Генрих улыбнулся и кивнул, заметив, что я осознала, что все это время он признавался в любви мне.

- Я влюбился не сразу, но сопротивляться твоему очарованию было бесполезно, и у меня все в душе перевернулось в один момент. Ты возражала, перечила и дико меня боялась. Я не думал, что это может растопить мое сердце, заставить желать идти тебе навстречу и уступать. Мне стоило огромных усилий сдерживать себя и пытаться стать тебе хотя бы другом. Ты меня ненавидела, презирала, смеялась надо мной. Но я знал, что ты делаешь это от страха. Ты страшно боялась. Я держался, чтобы не напугать тебя еще больше. Когда ты заболела и путала меня со своим женихом, я увидел другую Эллен, ту, кого ты так тщательно прятала за своим упрямством. Нежность и любовь переполняли тебя, когда ты ко мне обращалась. Мне казалось, можно бесконечно любоваться тобой, вечно слушать твой шепот с признаниями о любви. Я так завидую ему… Когда я понял, что путь к тебе настоящей мне откроется только когда я сам начну дорогу к себе настоящему, начали происходить чудеса. Ты стала раскрываться мне навстречу как цветок. За каждый свой ничтожный шаг к сближению, я получал твои улыбки и нежность. Я пристрастился к ним особенно тогда, в лесу. Одни только боги знают, чего мне стоило спать рядом с тобой и не иметь возможности даже обнять. А потом я все пытался сбежать от своей страсти, вспоминая о том, что ты любишь другого, что мне с тобой не по пути. Я был холоден, а сердце разрывалось от боли. Прости меня, Эллен, прости…

- Генрих… - от его жарких, торопливых слов моя душа разрывалась на части.

- Эллен, чего ты боишься сейчас?

Я задумалась.

- Сделать выбор. Я боюсь тебя в будущем. Хотя знаю хорошо в настоящем, - честно ответила я, глядя ему в глаза.

- А его… того, к кому стремишься, ты в будущем знаешь?

Я растерянно посмотрела на Генриха и поняла, что ничего ни о ком не знаю. Ни о нем, ни о Михаиле. И надо делать выбор. Сейчас.

- Поцелуй меня, - вдруг сорвалось с моих губ.

- Что? – его брови слегка приподнялись.

- Поцелуй меня, я хочу…

- Сравнить? – усмехнулся он.

Я кивнула. Пусть думает, что хочет. Я просто хотела понять себя.

Генрих наклонился ко мне, дыхание коснулось губ лаской. Все внутри задрожало от предвкушения. От волнения дыхание участилось, горячая волна поднялась в теле. Ошибка, Эллен! Ошибка просить его о поцелуе! Ты ведь не сможешь потом…

Но тут Генрих коснулся моих губ, и мысли улетучились. Ушло пространство, время, тепло и холод. Я чувствовала только его. Его поцелуй сказал мне больше, чем Генрих. Он ласково просил, чуть захватывая мои губы своими, требовал, размыкая их, молил настойчиво и невыносимо нежно, спрашивал, обещал, кончиками пальцев лаская мое лицо. Он заклинал, крепко сжимая меня в объятьях. И прощался, обреченно отпуская меня на волю из своего надежного плена.

Прижавшись мимолетно ко мне лбом, Генрих едва слышно выдохнул:

- Прощай, Эллен!

Развернулся и пошел прочь. У меня на щеках остались его слезы. Или то были мои?

Я смазала одну и растерянно растирала ее на подушечке пальца, глядя ему вслед. А потом повернулась к Катюхе. Она красилась, делая забавные рожицы, а ее парень ходил и собирал разбросанные ей вещи и терпеливо вешал их в шкаф. И меня вдруг озарило: Катюха в порядке. И Миша тоже будет в порядке. И я буду в порядке. Потому что я люблю и любима. И я не знаю нашего будущего. Мне неизвестно, сколько мы с Генрихом будем терпеть друг друга. Но он же терпел столько времени. И я терпела. Так что справимся. И я не знаю, сколько живет любовь. Может месяц, может десять лет, может всю жизнь. Но я не пропаду.

Я всегда найду выход, найду силы и место для счастья.

Но если я не решусь сейчас, не рискну, то я потеряю гораздо больше, чем найду.

Я повернулась и побежала назад. Генрих успел уже выйти из зеркала, а я подбежала слишком поздно: его поверхность затвердела и не выпускала меня. Я заколотила что есть силы по стеклу, зовя его, но он не слышал. Он уходил, не оборачиваясь, вдруг потеряв свою гордую осанку, словно постарел на много лет.

- Генрих! Генрих!

В отчаянии я колотила по стеклу, понимая, что у меня больше нет выбора. Больше нет Генриха. Больше нет будущего с ним. И вот тогда все сомнения, все размышления, все теории и логические построения разбились об одну ясную, как божий день, мысль:

Я его люблю! Сильно, отчаянно, как не любила никого прежде. Я дура, идиотка, последняя тупица, что промедлила и не побежала за ним сразу…